Она осторожно поставила нетронутый стакан, собрала свои листки и наклонилась, чтобы взять гитару. Выпрямившись, увидела, что Роберт подошел поближе к ней. Он страдальчески наморщил лоб и протянул к ней руки, словно умоляя послушаться.

— Дженни, уверяю тебя, твои песни пойдут на “ура”.

— Спасибо. Ты очень добр, — сухо ответила она.

— Я не пытаюсь быть добрым. Я говорю тебе правду.

— Я сказала, что подумаю.

На какое-то время ей показалось, что он сейчас схватит ее и от злости начнет трясти. Но он только с шумом выдохнул.

— Хорошо. Скажешь мне, если надумаешь. Чем могу — помогу. — Он невесело усмехнулся. — А что касается нашей совместной работы, Дженни, то знай, что я получил огромное удовольствие. Такое взаимопонимание между людьми не часто встречается.

— Ты правда так думаешь?

В вопросе звучал упрек — ведь он отказывался оценить по достоинству, с радостью принять и взлелеять то, что она ему предлагала.

— А что, ведь мы оба одинаково глубоко воспринимаем музыку. Приятно же, когда тебя понимают.

Каким-то шестым чувством она уловила, что он намеренно преуменьшает свои впечатления, хотя и эти скупые слова она не могла слушать спокойно. Но ее чувства однажды уже сыграли с ней злую шутку, и теперь она не решалась вызвать его на откровенность. Отказ был столь болезненным в прошлый раз, что просто опасно рисковать повторно.

— Конечно, приятно, — скучным голосом отозвалась она. — Еще раз спасибо тебе, Роберт.

Дженни кивнула в знак благодарности, повернулась и пошла к выходу, высоко держа го-лову. Ее надежды разбились вдребезги.

Следующие несколько дней она Роберта почти не видела. Он пропадал в телевизионной студии, занятый подготовкой и предварительной записью новогодней музыкальной феерии. По утрам он говорил ей “доброе утро” и иногда, если ему удавалось вернуться пораньше, успевал пожелать спокойной ночи. Вот и все их встречи.

Дженни ломала голову над тем, почему Роберт вначале с удовольствием проводил с ней время и выказывал явное расположение, а теперь едва замечает ее. Боль и разочарование терзали ее душу, и некуда было от них деться. Может быть, то, что она принимала за искренность, на самом деле являлось лишь привычкой к флирту, которая срабатывает в нем при виде каждой женщины? После долгих мучительных раздумий Дженни наконец определила точку, когда Роберт стал вдруг отходить от нее. Это началось после того, как Тони настоятельно посоветовал ему “играть свои песни в другом месте”. Сейчас ей кажется, что вначале Роберт, пользуясь ее беззащитностью, просто играл на ее сердечных струнах и таким образом забавлялся. Если так, Тони, вмешавшись, поступил правильно. Но в том-то и дело, что она страстно желала снова стать инструментом для “забав” Роберта.

Все это время Тони постоянно находился около нее. Хотя это никак не могло восполнить отсутствие Роберта, но все же отвлекало ее от грустных мыслей. Дженни была благодарна Тони за это. Он придумал целую программу, чтобы показать ей все достопримечательности города. Один раз Миранда нарушила его планы и повезла Дженни по магазинам. Дженни была ошеломлена великолепным выбором одежды и не смогла отказать себе в удовольствии приобрести наряд для новогоднего вечера. Когда они вернулись домой, Тони заявил, что раз его оставили одного на весь день, то теперь Дженни обязана провести с ним в городе эту ночь.

Он сломил ее сопротивление, то проявляя завидное упорство, то демонстрируя легкую обиду. Они отправились в один из самых дорогих ночных клубов на Кингс-Кросс. Он с хохотом отмел все ее возражения насчет ужасной дороговизны в клубе, угощал шампанским и все время болтал всякий вздор, от которого она умирала со смеху. Ей даже удалось на время забыть Роберта.

Дженни никогда раньше не приходилось бывать в таком потрясающем месте. Все здесь ее восхищало. Программа включала блестящее сольное пение и выступление известного комедийного актера. Очень хорошо играл оркестр. А еда была тоже своего рода произведением искусства. Тони следил, чтобы бокал Дженни все время стоял полным. Они танцевали до утра. Дженни была чуть-чуть пьяна и в приподнятом настроении, поэтому не стала возражать, когда в такси он притянул ее к себе. Рядом с ним было тепло и уютно. И даже когда он стал осторожно водить губами по ее волосам, она лишь вздохнула и придвинулась еще ближе к нему.

— Тебе понравилось, Дженни? — тихо спросил он.

— Угу. Спасибо тебе, Тони.

Когда они приехали домой, она, с удовольствием опираясь на руку Тони, поднялась по ступенькам. У двери ее комнаты он нежно обнял ее и поцеловал в лоб. Это было очень мило. Да и сам Тони тоже прелесть. Она даже не подумала сопротивляться, когда он приподнял ее подбородок и губами коснулся ее губ.

— Спокойной ночи, Тони, — сонно пробормотала она. — Спасибо еще раз.

Он что-то прошептал, она не расслышала. На мгновение его объятия стали крепче, но, прежде чем она успела удивиться, он отпустил ее.

Дженни наотрез отказалась продолжать такие ночные вылазки, несмотря на уговоры Тони и его явное разочарование. Она не желала быть ему чем-то обязанной, тем более была против того, чтобы он относился к ней как к своей девушке. Она дорожила сложившимися между ними отношениями и не хотела, чтобы они изменились. А Тони был не из тех, кто обижается надолго. Он по-прежнему целыми днями всячески занимал ее, так что она редко оставалась одна.

Немногие свободные минуты она посвящала работе над “Пожеланием”. Самолюбие требовало, чтобы она довела песню до совершенства. И, наверное, хотелось доказать, что ее музыка достойна похвал Роберта. Кроме того, было смутное желание опять привлечь его интерес, пусть даже чисто профессиональный.

И вот буквально накануне Нового года в приливе вдохновения она вдруг нашла то звучание, которого так упорно добивалась. Это было то, что нужно. Получилось отлично. Ей захотелось броситься из комнаты и кому-нибудь рассказать об этом, но, кроме Роберта, некому было оценить по-настоящему ее успех. К тому же ей хотелось поделиться именно с ним. Сгорая от нетерпения, она весь день ждала Роберта. Когда стало ясно, что он не придет к обеду, от огорчения у нее пропал аппетит. Вечер тянулся мучительно долго. Наконец все стали по одному расходиться по своим комнатам. Дженни пришлось последовать примеру остальных. Зная, что заснуть все равно не удастся, она взяла книжку.

Время уже приближалось к полуночи, когда она услышала, как вошел Роберт. Она отшвырнула книгу и подбежала к двери с единственным желанием распахнуть ее и броситься к нему. Но вдруг в голове закрутились мысли, и тысяча препятствий встала перед ней. Она в нерешительности стояла у двери. Роберт тяжело поднимался по лестнице. Должно быть, он очень устал. И все еще думает о своей работе. Что он ей ответит? Может, отмахнется? А может, просто улыбнется, кивнет и пройдет мимо? А ей хочется большего.

Роберт шел по коридору. Вот уже шаги приблизились к ее комнате. Если она хочет, чтобы разговор состоялся, надо действовать немедленно. Сейчас… Сейчас… Внутри все дрожало. Рука, сжимавшая дверную ручку, вспотела. Но вот пальцы ослабли, и рука соскользнула вниз. Все… Уже поздно. Она закрыла глаза и услышала, как хлопнула дверь в комнату Роберта. Дженни тяжело вздохнула. Глупо было корпеть над нотами. Его дверь все равно закрыта для нее. Разве какая-то песня может ее открыть?

Чувства схлынули, осталась одна пустота. Дженни разделась, выключила свет и легла. Бесполезно жаждать того, что Роберт мог бы дать ей. Он и не думает давать ей это. А она уже использовала все свои возможности. И все же… Ведь не скажешь, что он совсем уж безразличен к ней. Тогда, в рождественскую ночь, его слова прозвучали искренне, так, что казалось, он стремится к серьезным отношениям. Неужели он тогда имел в виду только бизнес?