Толпившиеся вокруг люди почти не обращали на нас внимания. Ну пришли две приличные девушки прогуляться по площади, что же в этом странного? На людей не бросаемся, женатым мужчинам глазки не строим, у продажных женщин клиентов не отбиваем. Стоим в сторонке, рассматриваем прохожих да переговариваемся едва слышно. Чудо, а не сограждане.

Как и ожидалось, никто не узнал во мне княжну.

– Тут пыльно и пахнет рыбой, – бурчала Настиша, насупленно оглядывая проходящих мимо людей. – Сама полюбуйся, кто из них годится? Никто! Посмотрели, оценили, пора возвращаться домой. Где портрет Измирского? Мм, а он ведь не так плох, смотри, какая вышивка на камзоле, да и пуговицы из чистейших рубинов. Красавец.

– Вот и любуйся, – фыркнула я.

– Вот и полюбуюсь! А ты можешь любоваться на местный сброд! Ох, Камелия, не могла поискать мужа в более приличном месте?

– В приличных местах обитают знакомые нашей семьи. – Я прищурилась, внимательно рассматривая двух молодых купцов, спорящих о чем-то неподалеку. – А они никогда не пойдут наперекор князю.

– А здешние, думаешь, пойдут?

– Пойдут. Им деньги нужны.

– Кому?

– Например, этим.

– Отчего так решила? – Настиша с любопытством глянула на купцов. – Страшненькие.

– Мне с мужем не детей рожать, – парировала я. – А эти более-менее воспитанны, возраста подходящего, на деньги молиться готовы. Идеальный вариант.

– Я не поняла насчет денег…

– Их только что обокрали. – Я указала на разрезанный от шва до шва карман одного из купцов, и наспех разорванный кошель другого. – Попробуем?

– Что?

– Предложить им денег в обмен на быстрый брак и столь же быстрый развод.

– Ты все-таки сошла с ума, – простонала подруга, до последнего не веря, что я рискну.

Купцы продолжали перешептываться и озабоченно посматривали по сторонам, но нас почему-то в упор не замечали.

– Кажется, им сейчас не до любовных приключений, – хмыкнула Настиша. – Пойдем отсюда?

– Еще чего!

Я решительно направилась к купеческой парочке.

– Молодые люди, позвольте предложить вам выход из затруднения.

– Чего?

Один из купцов тут же отвернулся, второй виновато улыбнулся и шагнул в сторону, словно желая отгородиться от нахальной девицы.

– Простите, госпожа, нам сейчас не до шуток, – сказал он.

– А я и не шучу. Вам нужны деньги? Могу предложить тысячу золотых за непыльную работу, – настойчиво продолжала я, призывая на помощь все свое очарование.

Но, увы, купцы лишь посмеялись и, пробормотав что-то насчет глупых дамочек из провинции, поспешили прочь.

– Отлично, – хмуро глянула я на Настишу. – Нет, ты видела? Наглость просто! Я им денег предлагаю, а они сбегают!

Девушка хмыкнула.

– Если бы ты себя видела со стороны, тоже сбежала бы.

– Почему?

– О! – Настиша улыбнулась шире. – Глаза горят, волосы развеваются, вся такая решительная и не терпящая отказа. И сразу в лоб: тысячу золотых хотите? Бедные мужики решили, что ты их в рабство продашь, и хорошо если целиком, а то ведь можно и частями. Я слышала, как одного продали частями. Разрезали на кусочки и… брр!

– Настиша! – нахмурилась я.

– Что? Я правду говорю!

О да, подруга говорила правду. Немного приукрашенную, но правду. Настиша вообще никогда не лгала, ни себе, ни мне, ни окружающему миру. Но сейчас эта хорошая черта очень мешала.

– Давай искать дальше, – сурово сказала я, оглядываясь. – Нужен целый, покладистый, не особо богатый мужчина в самом расцвете сил.

Настиша вздохнула, но тоже повертела головой.

Так мы и стояли: две брюнетки, прямо посреди площади, цепко оглядывая спешащих мимо людей и совершенно не замечая всего остального.

И напрасно.

Первой пришла в себя Настиша. Она почему-то дернулась, моргнула и, проведя рукой по поясу, недоуменно хлопнула ресницами.

– У меня кошелек срезали.

– Что? – не сразу поняла я.

– У меня кошелек срезали! Воры! Держите вора!

В сторону от нас рванул высокий старик в грязном балахоне. В кулаке он зажимал два мешочка с деньгами.

Два?

Я похлопала себя по бокам. Так и есть, моего кошелька тоже не было на месте.

– Держите его! Хватайте! – кричала Настиша, указывая на похитителя.

Кто-то подставил подножку, кто-то неаккуратно схватил за длинную седую бороду, которая оказалась фальшивой, кто-то толкнул в спину, заставляя споткнуться… А я лишь заметила, как «старик» обернулся и глянул на меня совершенно молодыми синими глазами.

– Поймали, – довольно заявила подруга, не замечая, что в моей бедовой головушке уже начал формироваться новый план на дальнейшую замужнюю жизнь.

– Камелия, не дури.

– Не дурю.

– Дуришь! – Настиша топнула ногой. – Какой, к Вайду, преступник? Ты серьезно?

– Абсолютно. – Я спокойно улыбнулась, продолжая отсчитывать монеты. Семьсот пятьдесят шесть, семьсот пятьдесят семь…

– Немыслимо!

Подруга тряхнула головой. Она прекрасно понимала, что моей упертости может позавидовать даже баран и если я что-то решила, то так тому и быть. Бедная Настиша взывала к моему рассудку, грозилась все рассказать родителям, привлечь министров, оповестить самых ярых сплетниц княжеского двора, но, в конце концов, смирилась и устало опустилась в кресло.

– Делай что хочешь, – сказала она, беря на руки Пакость. Дракончик тут же подставил шею и выдал счастливое «гр-р-р». – Это твоя жизнь и твой брак. Хочешь иметь в мужьях деревенщину – твое право.

Я ничего не ответила.

Да, собственно, и отвечать-то нечего. А что скажешь? И так все понятно. Моя деятельная, но вредная натура твердо решила привлечь к брачному процессу местного преступного авторитета. А точнее, того наглого воришку, что посмел ограбить двух невинных дев.

Нужен муж, который не посмеет и слова вякнуть против? Который даст развод, стоит только приказать? Я его нашла.

– Он вор! – возмущалась Настиша.

– Знаю, – улыбалась я.

– Бродяга!

– Да, заметила. Пахнет от него и вправду не очень.

– Он самый худший вариант из всех возможных!

– И именно этим он прекрасен. Думаю, мои родители придут в восторг от подобного зятя. – Я с предвкушением прищурилась. – Они будут уговаривать меня провести остаток жизни в одиночестве, вот увидишь.

Настиша вздохнула. Да, спорить со мной бессмысленно.

Тюрьма в княжестве АрМонт располагалась неподалеку от главных ворот. Довольно большая, темная и мрачная, она являлась для многих узников последним пристанищем, а посему я очень надеялась, что выбранный мною вор сочтет за счастье покинуть сие негостеприимное местечко.

– Дай охраннику двадцать золотых и прикажи, чтоб молчал, – попросила я Настишу.

Нельзя, чтобы нас видело много людей. Не стоит.

– Путь свободен, – кивнула подруга, вернувшись от здоровенного детины, сторожившего главный вход в темницу. – Иди, я подожду здесь. Не хочется, знаешь ли, портить настроение.

Я понятливо кивнула и направилась внутрь.

Ну что могу сказать… Тюрьма всегда остается тюрьмой. Тусклая, затхлая, душная, с пищащими в углах крысами. Слава Вайду, я нахожусь тут только по необходимости и больше никогда не переступлю порог данной обители.

Нужная камера нашлась быстро. Узник в грязном балахоне и стоптанных башмаках лежал на соломе и бесцельно пялился в потолок.

– Э-эй, – позвала я. – Эй, слышишь?

Мужчина шевельнулся.

– Как тебя зовут?

– Бастиан, – хрипло ответил он, вглядываясь в потолочные перекрытия.

Без налепленной бороды воришка казался самым обыкновенным грязным оборванцем. Таких часто можно встретить в темных подворотнях и узких улочках – отбросы приличного общества.

– Бастиан, – повторила я, привыкая к имени будущего супруга.

Он повернул голову и прищурился.

– А я тебя помню. Хозяйка кошелька, да? Напрасно пришла, все деньги отобрали служивые.

– Не беда, не жалко. Могу еще подкинуть. Хочешь?