По реке, ещё вчера представлявшей ровную, заснеженную пустыню, медленно и величественно плыли льдины. Постепенно внимание детей переключилось на отдельные детали. Они обратили внимание на то, как некоторые льдины почему-то двигались быстрее, бились друг о друга, издавая приглушённые, но мощные звуки, и тогда по ним ползли замысловатые извилистые трещины.

– Там что-то валяется, – показал рукой Васька. – Наверное, водой прибило к берегу. Побежали, поглядим, что там.

– Похоже, это мёртвый человек. Наверное, утопленник, – предположил Димка, когда они подошли поближе.

Льдины, плывшие у берега, приостанавливались, уперевшись в голову мертвеца, медленно толкая тело по течению. Одежда несчастного слегка пошевеливалась прибрежной волной.

– Да, – подтвердил Васька. – Кажется, это тётенька!

– Надо вызвать скорую помощь!

– Да ну её! – ответил Васька.– Это надо к директору в кабинет идти.

Васька знал наверняка, что в их школе телефон только один. И находится он в кабинете директора. Но кабинет директора в сознании Васьки ассоциировался с местом расправы над безвинными, на его взгляд, школярами после того, как кто-нибудь из них излишне сильно дёрнет одноклассницу за косичку и та вдруг распустит нюни. Или даст крепкий подзатыльник сидящему впереди товарищу за то, что тот прикрывает телом результаты очередной контрольной, не позволяя их «сдуть».

Весь пока ещё не очень богатый опыт обучения в школе советовал Ваське держаться как можно дальше от двери в кабинет директора.

Поэтому Васька сказал, словно оправдываясь:

– Да она давно умерла. Ты же сам видел!

– А я побегу, скажу! – решил Димка. – А вдруг врачу удастся её оживить.

Как только они остановились, переводя дух, у входа в кабинет директора, о чём и свидетельствовала табличка на двери, выполненная на стекле: «Директор Жохов Михаил Сергеевич», раздался звонок на урок.

– Я пошёл в класс, – облегчённо заявил Васька, обрадованный тем, что у него появился веский аргумент, оправдывающий возможность не посещать кабинет директора. Теперь никто не посмеет обвинить его в трусости.

– Я тебе уйду! Только попробуй! – в голосе Димки отчётливо прозвучала угроза, и это заставило Ваську остаться.

Димка решительно приоткрыл дверь в кабинет директора.

– Чего тебе, мальчик? – спросил директор. – Видишь, у меня посетитель. Зайди позже!

Директор действительно беседовал с незнакомой дамой.

– Наверное, чью-то родительницу вызвал. Значит, вечером опять кого-то ждёт порка, – с сочувствие сказал Васька.

Димка хотел было прикрыть дверь, но тут же почувствовал, что всё его существо запротестовало против такого решения. Он должен, просто обязан, несмотря на занятость директора, скорее сообщить ему об утопленнице. Директор – участник Великой Отечественной войны, значит, человек, привыкший к решительным и точным действиям.

Директор, как опытный педагог, в свою очередь, тоже заметил, что ребята чем-то сильно взволнованы. Заглянуть в кабинет директора просто так ученика не заставишь А тут мальчишки сами, добровольно!

– Извините, – обратился Жохов к посетительнице. – Что-то, видимо, серьёзное. Говори, мальчик. Ты из какого класса?

– Я Дима Ракитский, а это Вася. Мы оба из второго «б». Мы на этой перемене бегали на Волгу. Посмотреть ледоход. А там у самого берега в воде лежит мёртвая тётя.

– Она, наверное, утонула, – внезапно осмелел Васька. – Лежит лицом в воде. А льдины толкают её.

– Вы, дети, ничего не перепутали? – строго спросил директор.

– Нет! Нет! – ещё больше разволновались ребята.

Директор взял телефонную трубку, вставил палец в отверстие, соответствующее цифре «О» на телефонном диске.

– Как же долго набирается номер, – шепнул Димка Ваське.

– Скорая? Это директор школы номер восемь. На нашей территории прибило к берегу женщину. Вероятно, утопленницу. Да, ждём! Да, ни вытаскивать из воды, ни переворачивать не будем. Прослежу лично.

– Извините, придётся перенести нашу беседу на другое время. Давайте, созвонимся, – сказал директор посетительнице и обратился к ребятам:

– Ведите, показывайте!

Они едва успели выйти во двор, а в школьные ворота уже въезжал микроавтобус РАФ скорой помощи. Водитель «рафика» помигал фарами, и этот сигнал директор воспринял, как предложение не терять время ни на остановку машины, ни на разговоры и объяснения, к какому месту на берегу следует подъехать:

– Давайте, ребятки, показывайте, куда ему подъехать!

И они пустились бежать впереди машины.

«Рафик» развернулся у самой реки и задним ходом подъехал к крутому глинистому берегу. Молодой врач в ослепительно белом халате, знакомясь, протянул руку директору школы:

– Леонид Борисович.

Вынимая носилки, шофёр открыл задние створки, и дети удивились тому, как оснащен автомобиль различными медицинскими приборами и аппаратурой.

– Смотри-ка, сколько там разных банок и склянок! – удивился Васька.

Врач с небольшим металлическим контейнером в руке и директор школы спустились к воде. Врач бросил клеёнку на узкую влажную песчаную полоску, разделявшую воду и крутой берег:

– Давайте, Михаил Сергеевич, помогайте, вспоминайте годы лихолетья. Вы человек старой закалки, видели, наверное, кое-что и пострашнее этого. Переложим её на клеёнку лицом вверх.

Мальчишки, позабыв об уроках, одновременно и зачарованно, и перепугано наблюдали за действиями врача и директора.

Врач первым делом, скрестив ладони, резко, что было силы, несколько раз нажал на левую сторону груди утопленницы.

– Там же у неё сиська, – осведомлённо ахнул Васька. – Он же раздавит её.

– Наверное, так надо. Чтобы сердце у неё начало биться, – предположил Димка.

После первых нажатий, врач накинул на лицо утопленницы салфетку и своими губами прильнул к её рту.

Васька и Ракитский невольно отвернулись, представив, а вдруг это им пришлось бы своими губами прикоснуться к синим губам покойницы. Слюна в их ртах стала вдруг солёной, и они непроизвольно начали икать.

Врач долго и упорно делал искусственное дыхание и пытался запустить сердце. Так долго, что мальчишки, выбежавшие на улицу без курточек во время перемены, начали замерзать, несмотря на весеннее солнце.

Врач уставал, и тогда за работу принимался директор.

Наконец, врач сказал:

– Ну, всё, пока достаточно. Кладём на носилки.

Получилось так, что директор первым поднёс носилки к микроавтобусу и принялся, не задумываясь, загружать, их в машину.

– Нет, нет, – поправил его врач. – Ногами вперёд пока рановато. Поворачиваем носилки головой вперёд. Пока ещё есть надежда.

Димка и Васька переглянулись. Им показалось, что врач произнёс эту фразу повеселевшим голосом.

– Наверное, оживает, – решил Ракитский. – я же говорил тебе, что надо скорую вызвать. А ты – « она умела, она умерла».

А врач, повернувшись к мальчишкам, сказал:

– Спасибо, ребята. Вы помогли спасти человека.

Пока шофёр закрывал створки задней двери, дети видели, как врач возится с аппаратурой, держа в руках какие-то шланги.

– Кислород подключает, – со знанием дела сказал Васька.

– А теперь, ребятки, быстренько на урок! Вы молодцы, – растроганно произнёс директор.

Ваську словно подменили. Обычно, едва в конце последнего урока прозвучит звонок, Васька хватал сумку и стремглав удирал из класса. А теперь он подошёл к Ракитскому:

– Слушай, Дим! Давай сходим к директору. Попросим его позвонить врачу. Интересно, удалось ли оживить ту женщину, или нет.

– Пошли. Мне тоже интересно узнать об этом.

На этот раз кабинет директора не представлялся им местом, которым пугают провинившихся учеников. Да и директор, грозивший обычно за провинность каким-то непонятным исключением из школы или самым страшным наказанием – вызовом родителей в школу, оказался вдруг добрым и милейшим человеком.

– А, ребята! – директор совсем не удивился их появлению, а как опытный учитель, даже ждал, когда они зайдут к нему. – Наверное, не терпится узнать судьбу несчастной?