«Сандра… Санни, мы все… Как тебе в голову пришла идея отдать свою жизнь ради… фильма? Ты ведь не просто сыграешь смерть, ты умрешь на самом деле. ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Мы не хотим потерять тебя. Не снова».

Меня даже на слезу пробило, действительно поплакала. Пришлось ей сказать, что я подумаю. Подумаю?

25 апреля 2141 год.

Сегодня снова виделась с Жаком, он сказал, что у него была встреча с представителем Государства. В каком же я тогда была шоке! Государство настолько заинтересовалось нашим проектом, что решило обговорить некоторые его детали с Жаком (видимо он теперь у нас за главного) и сделать некоторые предложения. Какие предложения Жак так и не сказал, это все очень, очень конфиденциально. Какое же все-таки противное слово.

Каждый раз, слыша это «все слишком секретно» слово, вспоминаю свое детство. Не трудно догадаться, что оно не было слишком… хорошим. Мама, вечно увлеченная своей работой, пряталась от нас в подвале, где обустроила себе «лабораторию». Ну это я ее так называла. На деле же это был просто ее офис, но моей детский разум представлял, что там она творит подобных себе роботов… Так грустно, что даже в своем собственном дневнике мне страшно сказать, чем все же мама занималась, ведь она ежедневно повторяла мне и брату одно и то же слово: «КОНФИДЕНЦИАЛЬНО». Рано или поздно начинаешь считать запреты устоявшимися правилами. Чувствую себя жертвой Стэндфордского эксперимента.

Дастин Верум, 2171

Здесь я бы хотел прервать нить повествования Сандры и вмешаться. Я пересмотрел свои записи и пришел к выводу, что мое исследование до сих пор не дало достаточной информации о том, кто же все-таки такая Сандра Хейз. Я понимаю и надеюсь, что моя работа дойдет не только до нашего поколения, но и переживая года, а может и столетия, дойдет до наших потомков, которые с большой вероятностью не будут знать, кем является эта девушка.

В университете я специализировался не только на истории, но и на искусстве (в которое до 2155 года входил и кинематограф), так что я в достаточной степени был знаком с главными вехами в искусстве кино. Не могу сказать, что материал изучения университета часто касался этой темы, но что я могу сказать с уверенностью так это то, что данную тему профессора хоть и обсуждали, но делали это крайне осторожно. Касались лишь общих понятий и толком не давали никакой важной информации, так что таким любопытным ребятам как я приходилось искать все интересные сведения самим. Именно так я и, хоть и косвенно, но познакомился с Сандрой Хейз.

При первом прочтении сводок того времени, Сандра показалась мне самой обычной знаменитостью, из когда-либо существовавших. Ну, знаете, думалось, она относится к тому типу актеров, которые проживали свой век, стабильно играя в фильмах, раз или два выстреливая, обеспечивая себе старость, а потом спокойно умирая в достатке. Но все же здесь мой мозг сделал осечку: старости у нее не было и выстрелила она хоть один раз, но очень громко и далеко. Так что эта девушка просто по определению не могла быть обычной. Но может кто-то из вас уже задался вопросом: почему именно она стала главной актрисой? Была ли это какая-то особая идеология? Что она хотела этим показать миру? Из начала дневника мы видим, что она будто бы действительно увлечена идеей реальной смерти в фильме, но любой разумный человек сейчас не поймет в чем была все-таки прелесть этой смерти.

На лекциях по истории того времени наш профессор говорил нам, что то десятилетие было в какой-то степени переломным для человечества. Главные наши технологии развлечений были изобретены буквально через десять лет, после событий дневника, так что все поколение тогда, можно сказать, скучало. Тогда лишь недавно кончилась борьба с главными неизлечимыми заболеваниями и все люди помчались лечиться. К 2138 население планеты взлетело до чисел, которых все так боялись, а наши экспедиция лишь были на пути от экзопланет, неся новости. Люди теснились и скучали, их было много, а работы мало, экономика Единого Государства рухнула, началась инфляция. Все катилось в бездну.

Проблему перенаселения власти решать боялись, ведь единственным решением было ввести запреты и закрыть доступ на лекарства от неизлечимых болезней. Для любой власти это буквально было самоубийством, поэтому они не хотели ничего предпринимать.

Через год Государство все же ввело ограничение на вакцины, излечивая ежемесячно лишь 10 человек в многотысячной очереди. Нечего и говорить о том, какие начались бои за место на лекарство.

Но это, как ни странно, было еще и не главной проблемой того времени. Главной проблемой того времени была хандра человечества. Люди отказывались работать, отказывались делать что-либо. Зачастую они просто сидели на улицах, смотря в никуда. В архивах до сих пор остались знаменитые фотографии Централ парка, в котором люди просто лежали на земле, глядя в небо. Жуткая картина.

Так вот правительство всеми силами пыталось поднять дух народа, развлечь его, но люди никак не реагировали. Казалось, человечеству резко все наскучило.

Тогда-то и появились группы идеалистов-фантазеров. Они придумывали разные развлечения, которые люди до сих пор не видели, вербовали народ, а затем воплощали в жизнь задуманное.

Их силам открылись заведения, в которых можно было за своеобразную плату организовать настоящую бойню. Что-то вроде древней индульгенции, вот только грехи в этих заведениях людям не отпускались – там они лишь поощрялись. Фанатики находили людей, по какой-то причине желающих умереть: неизлечимо больных, у которых нет шанса на вакцину, заключенных и просто несчастных людей, – и делали их частью своего шоу. Любой желающий мог прийти и убить человека любым удобным ему способом. Только вот не каждый из этих законных убийц понимал, чем им придется платить.

Каждый из них подписывал контракт с предоставителем услуг, в котором «каратель» (так эти желающие поразвлечься начали именовать себя), обещал свою службу государство, учитывая, что его могут вызвать в любой момент. Нигде толком не было прописано, что именно входило в эту службу, поэтому недалекие «каратели», не задумываясь, соглашались. Не буду говорить наперед, чем им это обернулось, мы вернемся к этой теме чуть позже. Вернемся к новым развлечениям того времени.

Несложно догадаться, что вскоре, смотря на эти игрища с законами не только мира, но и морали, люди начали возбуждаться и пытаться повторить это, перепрыгнув через свою голову. Какие только жестокости тогда не приходили в головы молодого поколения (именно в их руках сосредотачивалось управлением индустрией развлечений). Все это объединяло одно: люди как никогда хотели крови. Поэтому нетрудно представить, что вскоре человечество словно привыкло видеть все это в повседневной жизни, а заявление о создании «живого кинематографа» не сильно взбудоражило умы людей. Но все же заинтриговало.

Сандра, исходя из моего исследования, оказалась человеком, не столько предложившим эту идею, сколько согласившимся стать ее лицом. Она действительно была рада «привнести в соскучившийся мир что-то новое, революционное», как она сама говорила в одном из своих интервью, но все же за ее спиной стоял более важные для этого дела человек, который умело дергал за ниточки. Этим человеком был Жак Таратто – мужчина, появившийся в индустрии, как пролетающий метеорит: неожиданно и ярко. Упал на нашу серую землю, чтобы окрасить ее в цвет своего особенного пламени.

В общем и целом, думаю вы понимаете, что любой склонный желать славы человек, быстро склонился бы к любой идее, способной взбудоражить людей, особенно если идея ему придет от такого убедительного человека как Жак (в дальнейших записях дневника вы увидите, что этот мужчина как никто другой умел убеждать), так что Сандра быстро одобрила идею нового вида искусства и решила поделить груз ее реализации с Жаком, повесив часть со смертью на свои плечи.

***

Совсем недавно, проводя очередную ночь в одном из архивов библиотеки я оказался в весьма интересной ситуации: неподалеку от меня сидел молодой, но потрепанный работой парень. Он стал посещать Государственную библиотеку совсем недавно (по крайней мере раньше я его там не видел) и сразу же вызвал во мне интерес. Не могу точно сказать почему именно мое внимание обратилось на него, но было очевидно, что этот парень все же чем-то да отличался от всех, кого я прежде видел в архивах.