***
Маргери, в который раз за последние десять минут взглянула на часы, отражавшие яркий свет в гранях камней, которыми были украшены. Томмен опаздывал! Через полчаса она переоделась и отменила более позднюю встречу — настроение было безнадежно испорчено. Да что он себе позволяет? Она согласилась с ним встретиться, потратить на него своё время, а он вообще не приехал и даже не позвонил. Такого с ней ещё не случалось. Наполнив ванну, она добавила в неё ароматную соль и смыв косметику погрузилась в воду. Из легкой дремы её вырвал звонок. Тирелл не спеша встала, накинула на себя полупрозрачный халатик и наконец взглянула на трубку. Она даже представить себе не могла, что должно было с ним случится, что бы он вот так с ней поступил.
— Томмен, я не думаю что … — тут она замолчала, дальше её лицо от капризно-недовольного стало растерянным, как у ребёнка, потерявшего из вида родителей, а потом из красивых глаз закапали слезы. Маргери быстро записала адрес госпиталя и надев на себя первое, что попало под руку, схватила ключи от машины и выбежала за дверь.
***
Сэм, трясясь всем телом, открыл окно в своей комнате на втором этаже. Все бы ничего, если бы не лишний вес, заставляющий половицы скрипеть под ним. Казалось, ещё шаг и догадавшийся обо всем отец распахнёт дверь, затащит обратно и убьёт, как обещал. Нет, лучше уж даже выпасть из окна, чем жить с таким камнем на сердце. Они собираются прикончить Сандора Клигана! Невиновного, по чьему-то попущению. Сэм обязан спасти этого человека, иначе совесть потом загрызет его. Толстяк встал коленями на подоконник и начал осторожно спускать ногу вниз. По периметру дома, с трёх сторон шла пристройка с крышей из прозрачного и легкого материала. Она всем была хороша кроме того, что еле выдерживала Сэмов вес, да ещё и жутко скрипела. Тарли неловко ступил на крышу, нога поехала и он схватился руками за подоконник. Вот черт! Просто как по льду идти, подумалось ему. Дальше, затаив дыхание и постоянно озираясь на темные окна спальни отца и комнаты брата, он обогнул одну из стен. Почти спасён! Пока, правда только он, не Клиган, но выбраться из дома сейчас было почти что невыполнимым. Сэм верил в угрозы отца. Пару часов назад, когда Рендилл застал того уже почти дошедшим до двери, ведущей на улицу из кухни, Сэму пришлось сделать вид, что он лишь копается в холодильнике, и это его спасло. Отец что-то невразумительное рявкнул про накопленный сыном жир, но потом, успокоившись, убрался к себе наверх. Сэмвелл прекрасно понимал, насколько не оправдывал ожиданий, занимаясь рисованием, а не совершенствованием своего тела в спортивных тренировках. Он зачитывался прекрасными книгами, какие только мог достать, обожал музыку и был совершенно не создан для работы в тюрьме. Рендилл специально заставил его это делать, в последней надежде что тот станет, наконец, настоящим мужчиной, сильным духом и телом. Но и тут непутевый сынок дал маху, подружился с убийцей и подслушивал запретные разговоры. И в итоге чем это все закончилось? Теперь Сэму назад дороги нет, он прекрасно это понимал, вернуться будет нельзя. Но только бы успеть! Все равно, что будет дальше, главное спасти невиновного человека, которого пытаются подставить. И Сэмвелл отважно перелез через ограду с пристройки на крыльцо, коснулся ногами более надежного пола, а потом спустился по лестнице на первый этаж. В последний раз он оглянулся на свой, теперь уже бывший дом и вышел за ограду.
***
Рендилл слышал скрип перил лестницы, ведущей на первый этаж. Только Сэмвелл держался за неё, когда спускался вниз, он и расшатал деревянные перила. Ещё бы, с таким-то весом. Первенец, но совершенно потерянный для продолжения дела Тарли. Этот был не бойцом, он был размазней. Это расстраивало Рендилла, но поделать с этим ничего было нельзя. Найдя Сэма уткнувшимся в открытый холодильник он только зло выругался на него, да махнул рукой. Сначала то подумал что сынок собирается совершить побег из-под домашнего ареста, но какое-там. Он слишком труслив, и слишком его боится. Рендилл, поднявшись к себе, закрыл дверь. Сэм не сбежит, кишка тонка. Расслабившись, он спустил штаны и сел на кровать. Тут в груди разлилось что-то очень горячее, и левая рука сразу отнялась. В голове застучали молоточки, а в глазах зарябило. И он смог лишь захрипеть, пытаясь позвать на помощь, сжимая скрюченной правой ладонью край одеяла. Повалившись на бок, мужчина стал про себя молиться семерым о том, чтобы кто-нибудь случайно зашёл к нему в комнату до утра, когда по-обыкновению жена, спящая в соседней спальне, шла звать его к завтраку. Сейчас он больше всего боялся до него не дожить.
***
Сандора вывели из камеры и сопроводили до огромного, освещенного, казалось тысячами ламп, зала суда. Вот оно, то место, где сейчас окончательно решится его судьба. Он понуро брел к возвышению по правой стороне от кафедры судьи — уродливого и нагоняющего страх одним своим видом Илина Пейна. Сандор ни о чем не жалел. Только, может, что больше ему не доведётся увидеть Сансу Старк, что разбудила его сердце ото сна.
Все произошедшее дальше осталось в его памяти размытым пятном. Вот его дело зачитывает неприятный визгливый голос, ему дают слово и он, признав свою вину, слышит громкие негодующие возгласы присяжных и крики с угрозами от родственников убитого не им мальчика. Илин Пейн требует тишины и порядка, раздумывая, вызывать ли адвоката Клигана или он ему уже не нужен. На месте, которое могла бы занимать Санса опять кто-то новый, даже не знакомый с Сандором. Серый человек что-то неразборчиво лепечет, да так что Сандор даже начинает смеяться. Судья, выслушав этот бред, удаляется на перерыв вместе со своими помощниками. Сандор, в принципе, ожидает для себя пожизненного срока, но в связи с чистосердечным признанием его, возможно, не засунут в «небесную камеру». Санса этого стоит, он уверен и поэтому не колеблется. После обеда заседание продолжается, и уделив внимание уже никому не нужным «свидетелям», Илин Пейн, наконец, выносит приговор — Клигана ждёт смерть от руки палача «Орлиного гнёзда». Сандор немеет, плечи сковывает холод хотя в помещении уже очень жарко от разгоревшихся ламп. Он смотрит на стоящего на возвышении судью и его помощников. Видит несмелые улыбки и кровожадный блеск в глазах остальных людей в зале. Вспоминает плачущую Сансу и … молчит.
========== Часть 11 ==========
Последний день его жизни завершался. Так обыденно, будто сегодня он так же вернется в свою камеру, после прогулки на сером, унылом тюремном дворе. Будто это не его жизнь сегодня оборвется. Больше не будет одинаковых дней, похожих один на другой, как две капли воды… Сандору дали вымыться и побриться, он отобедал тушеным мясом с овощами, ему даже предложили немного вина, к которому он, правда, так и не притронулся. Алкоголь теперь прочно ассоциировался у него с болью, навевая воспоминания о том треклятом дне и событии, из-за которого он здесь оказался. Потом он просто долго сидел, уставившись в пустую стену своей камеры-конуры. Нет, Клиган не взял свои слова обратно. И он не боялся. Верил, что Санса сможет потом разыскать настоящего убийцу. Правда, его тогда уже не станет, но главное — это чтобы с ней не случилось ничего плохого. Ведь ради этого он принял на себя чью-то ужасную вину. Девушка напомнила ему сестру — беззащитную малышку, которой он не смог помочь. Но здесь-то он справится.
Когда за ним пришли, Сандор был готов. Он не дезертировал и стал героем. Смело смотря навстречу такой беспощадной и коварной судьбе он вышел в свой последний недолгий путь от камеры до смертного зала. Сэм не пришёл его проводить, но его нельзя было за это винить, — такая пища никак не подходила для столь чувствительной души.
Сандора Клигана усадили на железный трон, приковав наручниками с электродами кисти рук и щиколотки. Безликий палач убрал со лба мужчины волосы, скрывающие его обожженную сторону лица и нацепил плотную, без прорезей, маску, что помогала сделать уход из этого мира не таким болезненным, так как одновременная подача электричества на нее и электроды в наручниках убивала мгновенно. Главное — максимальное напряжение. В последние минуты Сандор тяжело и быстро задышал: все же прощаться с жизнью было страшно. Безликий часто слышал эти рваные вздохи, словно человек пытался надышаться перед смертью. Вот он поднимает тумблеры управления подачи невидимой смерти, выставляя мощность до предела, и вслух отсчитывает последние секунды жизни виновного. В зале открывается дверь и кто-то маленький и верткий прошмыгивает к подиуму с осужденным. Он что-то шепчет склонившемуся к нему палачу, и тот, кивая и сверкнув гневными глазами на слепого Клигана понижает подачу тока ровно наполовину. Это — запрещённый приём. Раньше, много лет назад, во время правления безумного короля, во всех вестеросских тюрьмах только так и делали — сжигали приговорённых медленным током, и остальные ещё долго слышали их вопли. Сейчас такое не практиковали, новый закон обеспечивал право на быструю и безболезненную смерть. Но всего пара слов о том, что за мужчиной числится уже две загубленные жизни, заставляет палача взбеситься и возжелать устроить Сандору что ни на есть адские мучения. То, что Клиган находился на момент совершения другого злодеяния запертым в камере — это временное недоразумение. Лишь только некоторые документы будут заменены и вот, — убийца получает по заслугам.
