— Сменила бесполезных богов на что-то материальное и теперь холишь и лелеешь память о том что я мог бы тебя спасти, кутаясь в эту тряпку?
Санса, которой кровь мгновенно прилила к щекам, лишь приоткрыла рот, растеряла из глаз ледышки. Как он догадался? Он же ничего не понимает, он ничего не знает, да он, кто он вообще такой, чтобы так разговаривать с хозяйкой Винтерфелла?! Она замахнулась, но не завершила сего дела, так как рука мужчины перехватила ее руку. Рукав платья был тотчас им отогнут и закравшееся подозрение подтвердилось. А он то все терялся в догадках что, кроме взгляда было с пташкой не так?!
— Кое-что теперь приходится прятать? — Грустно молвил Пес, отпуская ее руку.
— Кое-что? — Санса чувствовала что удержаться не сможет, — кое-что?! — Задрожали губы и далеко не первые слезы за сегодня обновили свои дорожки у нее на щеках. Гнев девушки внезапно прошел, но вместо него ничего не нашлось. Она отвернулась, и желая остаться одна, попросила его покинуть ее покои. Он не ответил ей и не подчинился. Его злоба только начала набирать обороты и только начав представлять то, что действительно мог сделать с девушкой Болтон, Сандор понял насколько взбешен.
— Много там этих, — он, возможно, впервые в жизни не находил слов, — этого всего?
— Все что есть — мое. — Она была сильна, надо отдать должное, но он видел боль, чувствовал ее, поскреб и отогнул маску напускного величия и холода, стойкости и невозмутимости, ужаснулся тому, что нашёл там. И потому, отбросив сомненья порывисто пересек комнату и остановился прямо за спиной Сансы, потянулся к ней и, не встретив препятствий, обнял.
Длинные волосы, худоба плеч и глупые не поддающиеся застежки ее платья, все было ему отдано. Санса все ещё не поворачиваясь смотрела в окно, но взгляд ее не горел ненавистью и злобой, как-то всегда случалось, если ласкал ее Рамси. Она лишь была встревожена тем, что почувствует этот мужчина, едва узреет ее тело. Он был тем, кого она не стеснит, и это лишь единственное ее волновало. Единственным, с кем она могла почувствовать себя на равных.
Сандор Клиган впервые в жизни лишился слов. Так сразило его увиденное. Пальцы были ее пальцами, а вот все остальное идеальным больше не было. Сеть шрамов, ожогов, не таких больших, как на его лице, но все равно значительных покрывало все ее тело. Вот почему она больше не носит открытых платьев. Остались только руки и ее лицо, остальное было уничтожено. Кровь бросилась Клигану в лицо, шок от увиденного на пару секунд его парализовал. Во взгляде девушки открылся ему ужас, отразилось его замешательство, его немой вопрос. Санса кивнула, да, это сделал Болтон, и да, я теперь такая. Она с вызовом подняла голову, еще чуть-чуть и она отпрянет от него, закроется и больше он точно никогда к ней не приблизится, а учитывая что завтра, возможно, они все погибнут, то и подавно. Мужчина вновь протянул руки и прижал к себе начавшую замерзать девушку. Он не отвернулся, этот-то превосходным манером знал, каково носить на себе печать уродства. Он знал как это тяжело. Он жил с этим с детства. Его ожога не спрячешь, о таком напоминает всяк и каждый, только взглянув на его лицо. Он знал как это больно…
Семеро не дадут солгать, Сансу до сих пор мучали некоторые из ее отметин, зудели в самое неподходящее время, когда она их и успокоить-то не могла — леди ведь не чешутся на людях. Санса не заплакала. Прижалась к нему, ожидая дальнейшего. Пес знал что она все поняла. Он был рад что нашел ее, что не испугался, наконец, идти дальше. Они теперь равны и по-своему прекрасны. Так мягка ее кожа на шее, прекрасна она и ниже, лишь пара особо глубоких порезов и заживших ожогов бугрятся на груди и под ней. На спине было хуже, там был вырезан волк. Рамси смеялся своей находчивости, выполняя его, он решил что будет весьма мило сделать герб дома Старков личным неснимаемым украшением одной из его представительниц. Его представительницы. Тогда много чего случилось. Много всего произошло. Много такого, о чем Санса вспоминать не желала. Как, например, о том, что Теон был ее мужчиной в одной из безумных фантазий Рамси. Она сначала пыталась вымолить пощаду, что было, конечно, зря. Как она жила прикованной в своей комнате за ноги и не могла покидать покои. И много еще такого, о чем и сил вспоминать у нее вообще не было. В те минуты Санса представляла себя находящейся где-нибудь очень далеко от Винтерфелла, твердыни Старков, в которой тогда царствовало зло. А сейчас она была здесь, другого желать ей и не хотелось. Клиган держал ее аккуратно, нежно, с деликатностью, удивительной для столь рослого человека. Руки его приносили лишь тепло, скользя по ее волосам, составляющим единственную защиту от взора мужчины. Санса видела его огромного, с темной от волос грудью, обнаженного по пояс. О, сколько физической боли он мог принести если бы захотел! Не столь высокий Болтон уничтожил ее. Что может сделать этот человек если разозлится? Когда-то он, спасая ее, отрубил мужчине руку.
— Он лишь выполнял приказ, моя милая, — вновь прошептал ей Голос. — Отрубить руку — велико ли геройство, сам ведь признался что никто из них, лавочников и городских попрошаек, драться с ним и не осмелился бы, хоть тридцать их было, да было б даже и шестьдесят. Думаешь что ему нужна ты? Не верь в это, ему нужна леди Винтерфелла, а не ты. Всем нужна власть, а не ты. Ты — никто для него, он может одной рукой задушить тебя, пожелай этого. Где он был все это время, скольких погубил и за что? У Болтона тоже была любимая, ее он то тоже не тронул и оберегал как мог. Руки Пса это руки убийцы, такого же, как и Рамси, приглядись, на них крови полным-полно. И Санса приглядевшись и впрямь увидела кровь на руках Пса. Она отпрянула. Голос продолжал.
— Если вы и выживете завтра, то потом все повторится. Власть раскрывает подлинную натуру людей. Дай ему толику власти и увидишь, что произойдёт. Вылезут все его пороки, все его дерьмо вылезет. Тебя уберут в сторону, может даже закроют в этой же самой комнате снова.
Санса захохотала: до того ослепляюща была эта мысль. Он остановился, нервно отбросил волосы с лица. Что ему делать? Над чем она смеётся? Девушка поднялась на локтях, постаралась вылезти из-под него, чему Пес препятствовать не стал: он боялся того, что сделал что-то не так. Санса постаралась влезть обратно в платье, но застегивать ее с утра приходила служанка, а сейчас служанку она бы уже не дозвалась, пир окончился и все давно разошлись. Девушка обернулась на молчавшего Клигана, сидевшего на ее кровати, бездвижного и мрачного. Он не люб ей? Она не хочет его? Она над ним смеётся! Пес медленно встал, набросил рубашку и взялся за шерстяной жилет, что помогал ему избавиться от холода. Ни разу он на неё не взглянул, каков резон?
— Зачем…? — голос Сансы нагнал его в дверях. — Зачем Вы хотели забрать меня с собой тогда?
Пес выдохнул, отвечая, — что бы ты жила.
— Возможно уже слишком поздно.
Только так горько было отчего-то дать ему уйти. Возможно, просто она его больше никогда не увидит. Или это уже повторялось. Он уйдёт, а она останется одна, с кучей мыслей в голове о том, как все могло бы быть дальше, не дай она ему это сделать. Голос внутри ее головы молчал. Санса вскинула руку, задержала закрывающуюся за Клиганом дверь.
— Но я хочу жить.
