Боится. Они все боятся. За свои шкуры, нагретые места и доверие министерских крыс. Но ему плевать на это. Его заботило только то, из-за чего он уже в ближайшие выходные покинет Хогвартс. А пока что ему оставалось только ждать, когда наступит очередное утро.

Драко потянулся, положив руки за голову. Сна ни в одном глазу, а ведь скоро рассвет. Но, на удивление, бессонные ночи не сказывались на самочувствии. Видимо, волнение от скорого раскрытия тайны незнакомки поддерживало его уставший организм в течение дня.

Мысли снова вернулись к моменту, когда он, правдами и неправдами, подписал чертово разрешение. Точнее, когда радость от этого омрачила встреча с ней.

Грейнджер едва не столкнулась с ним на лестнице, ведущей в кабинет директора. Отшатнулась, когда до столкновения оставались миллиметры. И стояла не шевельнувшись, пока он не ушёл.

Он видел, что она замерла в ожидании. Чего она от него ждала? Что он с ней поздоровается как со старой подругой? Или что снова выскажет ей, что она волнует его?

Не дождётся. Ни слова, ни жеста в ее адрес он больше не сделает. Он уже и без того достаточно унизил себя объяснениями с ней. Точнее, унизил тем, что ждал… черт, ладно, так оно и есть, и отрицать бессмысленно - ждал, что она ответит ему.

Малфой пообещал себе больше не думать о ней. Гнал ее прочь из головы. Но снова возвращался, представлял ее рядом, вспоминал вкус ее поцелуя. И все больше понимал, что из-за ее испуганного вида вернулся обратно к отрицанию. Он был уверен, что сможет достойно справиться с этим, не показывая слабости, но уже успел облажаться по полной программе.

Он был сильнее, менее восприимчивым к ней, когда признался себе в чувствах к Грейнджер. В том, что она нужна ему. Он старался (и у него неплохо получалось) привить себе мысль, что нет никаких шансов быть вместе, и потому нет нужды терять время на пустые надежды. Но это было до того, как она протянула ему свою руку там, в подземелье.

Теперь же, чувствуя как она провожает его испуганным взглядом, он хотел вернуться назад и никогда не спускаться к ней в камеру. Никогда не возвращаться в школу, не говорить ей в порыве о том, что болело давно и сильно, и никогда не целовать ее…

Она что, и правда так сильно волнуется? Мерлин, ну что за открытая книга! Эта девчонка вообще умеет контролировать свои эмоции? Все же на лице написано! Интересно, что именно заставляет ее так сильно нервничать? Ожидание, что он будет докучать ей своим вниманием? Или чувство неловкости от того, что никогда не сможет ответить взаимностью? Или, может даже боится, что он кинется снова ее целовать?!

Не дождётся. Он даже пальцем не пошевельнёт в ее сторону. Пусть стоит себе и дальше на чертовой винтовой лестнице, и, сколько ей влезет, провожает взглядом. У него есть дела поважнее. Например, та неизвестная девушка. И то, что он почувствовал, когда она взяла его руку. Это была сильная магия, вот только более он ничего не знал. Точнее, никогда не встречал и не испытывал ничего подобного.

Путь в запретную секцию ему заказан. Поэтому он найдёт информацию в библиотеке Малфой-менора. Если бы был другой вариант раздобыть необходимую информацию, он бы им воспользовался. И все потому, что он все еще испытывал страх перед возвращением домой. Драко пока не был готов встретиться с Нарциссой.

***

Гермиона думала об этом два дня, прежде чем решилась пойти за разрешением на посещение Запретной секции. Она не хотела обманывать директора, но, в любом случае, у неё не было возможности рассказать всю правду. Увиливая, как только возможно, она, наконец, изложила суть посещения и услышала заветное «Хорошо, мисс Грейнджер, вы можете посетить интересующий вас раздел». Пальцы все ещё мелко дрожали после встречи с Малфоем, когда она взяла заветный пропуск и покинула кабинет.

Он выбивал ее из колеи. У Гермионы была четко продуманная речь, от начала и до конца, которую она благополучно забыла, стоило увидеть, с кем она едва не столкнулась. Сейчас она была не готова к этой встрече, хоть и часто возвращалась мыслями к Малфою. Будь он чуть менее высокомерным, чуть более человечным, и чуть красивее, она бы им заинтересовалась в более личном плане.

Он, без сомнения, был красив, только не на ее взгляд. Слишком белые волосы, почти прозрачная кожа, под которой без труда видны синеватые вены, худощавый и слишком высок ростом. Вот если бы он был чуть более привычной внешности….

Почему она, собственно, думает о его внешности? Ей нет дела до него, и кроме неловкости, она в его присутствии ничего не испытывает. Хотя, сейчас она была чуть сильнее взволнована, чем обычно. Но это, вероятно, от неожиданности.

Задвинув ненужные мысли на второй план, Гермиона устроила сумку с учебниками удобнее на плече, и, не сбавляя шага, продолжила идти в библиотеку. Миссис Пинс встретила ее, как всегда, дружелюбно, но все же немного нахмурилась, когда девушка протянула ей разрешение.

Гермиона беспрепятственно прошла через решетчатую дверь, отделяющую Общий зал и Запретную секцию. Вот только куда идти дальше? Рука легла на корешок неизвестной книги, и из неё появилось свечение. Девушка нахмурилась, и одернула руку.

Свечение усиливалось и вскоре отделилось от книги, сливаясь в целостный шар света, парящий прямо перед лицом Гермионы. А через пару секунд он пришёл в движение, и, проплывая вдоль стеллажей, едва не исчез из виду. Стряхнув оцепенение, она тихо шла за ним, стараясь не издавать ни звука. «Путеводитель. Ну, конечно.» - сразу же догадалась девушка.

Пройдя с ним вдоль нескольких полок, он остановился у определенной, ничем не приметной и не отличающейся от других секции. Девушка огляделась: «Нет, он ведь должен работать более точно. Довести прямо до зачарованного предмета.» Едва успев подумать об этом, шар резко взмыл вверх, устремляясь к самым труднодоступным томам, и исчезая в одном из них. Книга зашевелилась, и, будто не хотела покидать своего места, неохотно двинулась к краю. Собственный вес тома, наконец, перевесил и заставил его упасть прямо в руки девушки.

Она едва удержала его, настолько тяжелым он был. Книга задрожала, будто вырывалась из рук, и Гермионе ничего, не оставалось, как положить ее прямо на пол. Страницы зашевелились, подгоняемые невидимым потоком ветра, открываясь на нужной.

Люмос. Рассеяв немного мрак Запретной секции, девушка устроилась прямо на полу, подогнув колени.

Мортевердере.

Брови сошлись на переносице, когда Гермиона начала читать об этом странном заклятии, и постепенно лицо стало приобретать испуганный вид.

“Мортевердере – проклятье, искажающее разум волшебника.

Данное проклятье употреблялось редко, в основном до 1843 года… Сведений о нем осталось мало…

Волшебник, применивший его, вселяет частично свой разум в проклятого. Постепенно, окрепнув, два разума могут вступить во внутренний диалог. Разум проклявшего волшебника передаёт необходимую информацию – жизненный опыт, убеждения и т.д. Таким образом, со временем заменяя ту же информацию в голове проклятого, они сливаются во едино, и сосуществуют бесконфликтно.

Есть сведения, что данное проклятье имело широкое применение во время Первой магической войны.

Симптомы: головные боли, «внутренний голос», нервозность, разговоры во сне.

Так же усиливает негативные эффекты проклятия, и ускоряет его действие, стрессовые ситуации, негативные события, и прочие внешние факторы, ослабляющие и подавляющие защиту разума проклятого.”

«Этого не может быть… Если она права, то… Неужели Гарри может стать таким?»

Она покачала головой, не соглашаясь сама с собой. Хотя, стоило признать, что некоторые симптомы были схожи.

«Гарри никогда бы не назвал меня… грязнокровкой. Так может, это вовсе не его слова?..» Эта мысль немного утешала, и невольно подкупала доверие Гермионы к незнакомке.

Губы девушки дрогнули в приободряющей улыбке, но она так же быстро слетела с губ, как и появилась , стоило перевернуть страницу. Далее шло описание очередного проклятья. Девушка перевернула ещё одну страницу. И ещё. Но нет – описание закончилось, и не было ни слова о том, как его снять. Ни контрзаклинания, ни зелья, ничего…