Дома она так и сделала. Родители были на работе, есть не хотелось. Тишка, как только она улеглась, тут же пристроился рядом и начал тянуть свою утешительную песенку: «Муррр, все пройдет. Муррр, все будет хорошо». «Ничего не будет хорошо, Тишка, ничего. Он меня не любит», – и слезы навернулись на глаза. Оленька, вытерла их тыльной стороной ладони. Мысли сами по себе потекли в привычном русле. Какой он красивый! Даже имя Ста-ни-слав было красивым и очень ему подходящим. Олечка вспоминала его улыбку, всегда чуть-чуть смущенную и оттого милую настолько, что у девочки каждый раз падало сердце, когда она ее видела. А глаза, какие это были глаза! Голубые, ласковые глаза! Высокий. Спортсмен. Лучший форвард их школьной команды. Все девчонки сохли по нему, даже Танька, известная тем, что ходила помимо общеобразовательной, в настоящую Школу моделей. Ну, почему она влюбилась именно в него?! Вон сколько парней. Витька, например, которому она нравится давно, он даже признался ей в этом. Но Витька для нее просто друг. Надежный, хороший, просто замечательный! И все-таки друг. Сердцу не прикажешь. И в этом глупом сердце, несмотря на очевидность, почему-то жила надежда. Вопреки всему. Если он встречается то с одной, то с другой, почему бы не прийти тому моменту, когда он обратит внимание на нее? И вот тогда она должна быть во всеоружии. Олечка погрузилась в мечты, робкие, несмелые. Дальше предложения погулять во дворе вечером, мечты не сдвигались. Но и этой, нарисованной в воображении картины, хватало девочке с лихвой. Она прокручивала в мозгу в сотый, наверное, раз, как он подойдет к ней и скажет: «Давай я подожду тебя после школы», – и улыбнется. И от этого сердце снова падало вниз. Олечка поднялась, оставив недоуменно взглянувшего на нее Тишку на диване, подошла к зеркалу. Стала рассматривать себя. А впрочем, она не дурнушка: ровный носик, большие серые глаза, пухлые губы. Олечка достала косметику и стала старательно накладывать макияж. На это ушло часа полтора. Вдоволь налюбовавшись своим изменившимся отражением, пошла смывать косметику. Скоро придут родители, а отец не одобряет, когда она красится. Ей разрешалось наносить макияж только по выходным, в праздники, да еще на школьные вечеринки. Мама была настроена более демократично, но так как сама работала в узких рамках этикета госслужащего, и макияж ее был по европейскому стилю в пастельных тонах, то отец всегда приводил ее в пример Олечке: «Не то, что ты – размалюешься, как клоун и воображаешь, что это красиво! Мужчины любят естественную красоту!» «А я не для мужчин крашусь, а для себя», – парировала девушка, но отец только хмыкал. И он был прав. Олечка знала, что когда она наносит тушь, подводку, тени, глаза становятся выразительней; а после помады, пудры, румян, весь образ – более ярким, эротичным. Олечка, уже сняв макияж, подошла к шкафу и стала критически рассматривать его содержимое. «Тряпья полно, а надеть нечего», – пришла она к привычному заключению. Надо попросить маму с зарплаты купить ей те хорошенькие джинсы, точь-в-точь как у Таньки! А еще она хотела сделать вертикальную химию, на ее русых длинных волосах, она смотрелась бы очаровательно. Но как втолковать отцу, что изменение имиджа ей жизненно необходимо? Что если она встанет на высокие каблуки («Ходули», – по мнению отца), похудеет («Ну что это за издевательство над собой? Гастрит заработаешь», – тут уже поддерживала отца мама), сделает химию, будет краситься и придет в таком виде в школу, (рискуя попасться на глаза директрисе и быть отправленной домой переодеваться), возможно, ну может быть, (разве не бывает в жизни чудес?), Стас обратит на нее внимание.
Ангел ОЛ 15357 прилагал все усилия. В сотый раз пришлось пожалеть, что на практике его темой проекта стала «Первая любовь». При его неопытности, браться за подростков, было верхом легкомыслия и самонадеянности. А, впрочем, у людей легкой любви не бывает. Даже если ангелу удается найти андроген, это вовсе не означает, что люди и в этом случае не устроят неразбериху, путаницу и не умудрятся сделаться несчастными. Но выбор сделан, теперь, хочешь – не хочешь, а выход искать надо. Он уже вошел в сговор с Ангелом Х 15357 (или Хранителем, как называют их люди) и они объединили свои усилия. Ангел ОЛ 15357 должен был поддерживать в девочке надежду, а Хранитель делать все, чтобы как можно реже она оставалась в одиночестве. Они подтянули к этой задаче ангелов подруг и знакомых Олечки. А еще Ангел ОЛ 15357 решил войти в сговор с Ангелом СЛ, – ангелом, отвечающего за влюбленность объекта грез и несчастья Олечки, но, оказалось, что у Стаса – сущности, приставленной отвечать за любовь, нет. Попросту говоря, Стас не испытывал сильных волнений и переживаний, связанных с противоположным полом. Почти у всех подростков к этому возрасту за плечом появляется Ангел с признаком Л, у Стаса его не было. И вообще вокруг этого человека имелось мало светлых сущностей, даже сущность любви к родителям выглядела слабой и немощной тенью. «Хреново!» – определился не по-ангельски Ангел ОЛ 15357 и тут же смутился: «Понахватался от людей… да и то же смущение, – вернее, как нас учат, подобие чувства смущения».
Хреново – не хреново, а надо воздействовать.
«Подонок, какой подонок!» – рыдала Олечка в мамино плечо. Мама гладила ее по волосам. «Доченька моя, нет ничего в жизни, из-за чего стоит идти на такое», – и Инна Михайловна мысленно содрогнулась от мысли, что приди она домой чуть позже, и все бы стало непоправимо. Сегодня ей не работалось. Тревога глодала ее, начиная с обеденного перерыва и, предупредив начальство, что она может задержаться с обеда, она рванула домой. Открыв дверь ключом, она увидела свою дочь, стоящую в проеме открытого окна их квартиры на седьмом этаже. Не помня себя, она в мгновение ока подлетела к дочери, вцепилась тигриной хваткой в ее плечи и рванула на себя. Она даже не почувствовала боли от падения на пол, тяжесть тела дочери, живого, теплого, невредимого, казалось ей Божественным подарком. Тут же скатив ее с себя, бросилась к окну, взлетела на подоконник, заперла на все запоры, побежала в кладовку, нашла молоток и стала заколачивать шпингалеты. Летела оконная краска, дважды казалось, что еще немного и вылетят стекла, но Инна Михайловну остановил только стук по батареи бабушки – соседки, живущей внизу. Тяжело дыша, повернулась к дочери и выдохнула: «Скажу отцу, решетки на окна наварит!» Вышла из комнаты, повалилась на стул в кухне и, подперев голову, разрыдалась. Дочь тут же пришла на кухню и, обняв материнскую спину, зарыдала тоже. Потом они сидели, обнявшись на диване, и Олечка пыталась рассказать свое горе.
«Какой подонок!»
Говорят: «Бойся желаний своих, они могут исполниться». Вот и исполнились Олечкины мечты, только в результате исполнения, душа ее наполнилась разочарованием, отвращением, гадливостью. Стас оказался, как верно определила Олечка, настоящим подонком. Когда девушка шла с замиранием сердца, не чуя под собой ног, рядом с ним к нему на квартиру («Пошли, попьем чайку, пока предки не пришли», – но даже такое предложение влюбленная Олечка готова была принять вместо романтического объяснения в любви) в голове был сплошной туман. Она сама себе не верила, что наконец-то Стас обратил на нее внимание. Дальше все пошло менее романтично. Завалив ее на диван, не утруждая себя особыми ласковыми изысками и объяснениями, грубо овладел ее. Ничего, кроме боли Олечка не почувствовала. Никакого обещанного журналами и старшими подругами оргазма или хотя бы удовлетворения. Замывая красное пятно на покрывале и в заботах, чтобы кровь не просочилась сквозь белье на брюки, она как-то даже не обратила внимания, что парень возится в углу с аппаратурой. И тут ее ждал удар. Вместо обещанного чая, Стас продемонстрировал только что снятое видео с ее участием. От ужаса происходящего Олечка онемела.
– Так вот, Олечка, если не хочешь, чтобы я выложил в Интернет фильм с тобой в главной роли или продемонстрировал в школе, ты мне кое-что должна.
– Что? – еле смогла выдавить из себя побелевшими губами девушка. В голове пронеслась мысль: где взять деньги?
