Показывая фотографию с того света, Артем держал телефон крепко. И как оказалось, не зря. Женщина психанула, попыталась выбить мобильник, но ударить смогла только по пустоте. Замахнулась было и на Малахова, но замерла, натолкнувшись на его взгляд, такой же резкий, как выстрел в упор.

– Спокойно, Ольга Авдеевна, спокойно. Не надо на меня злиться. Это не я стрелял в твоего брата, его убил твой муж. Чтобы спасти свою шкуру. Когда он тебе звонил?

– Не звонил! – зашипела женщина.

– Где твой телефон?

– Нет у меня телефона.

– Собирайся.

– Куда собираться? – опешила Коновалова.

– Пока в СИЗО, потом в тюрьму, по приговору суда. Ребенка – в детдом.

– Как это – в детдом?

– Ну, если твоя мать откажется воспитывать сына твоего Васи, который убил ее сына.

– Не убивал Вася. Не мог он!

– Ну, может, суду поверишь. Давай, собирайся.

– А за что суд? Я ничего не делала!

– Соучастие в убийстве.

– Не соучаствовала я, – поплыла Коновалова.

– Где вчера муж пропадал всю ночь?

– Ну, со Степкой они гуляли… Убью, если узнаю, что по бабам!

– Оля! Ну что за дешевый балаган? – как от зубной боли скривился Артем. – Ты прекрасно знаешь, где был твой Вася.

– Да не знаю я!

– А Сухобокова знаешь?

– Нет.

– Олег его зовут.

– Олегов много…

– А о ком чаще всего говорили?

– Ну, говорили… Как ты говоришь? Сухобоков?

– Сухобоков.

– Ну-у… – Коновалова осеклась.

– Что «ну»?

– Да не знаю я никакого Сухобокова! – заголосила заезженная пластинка.

– Мать где твоя живет?

Коновалова громко зарыдала, давая понять, что не может говорить. Но Малахов ее все же разговорил.

Марина набросила на себя бронежилет.

– Застегнись, – неодобрительно глянул на нее Вадим.

– Терпеть не могу этот панцирь.

– А я терпеть не могу быть лейтенантом.

– Малахов пошутил.

– А тебе присвоят капитана. Посмертно.

– Уговорил.

Марина качнула головой, застегнула бронежилет на все ремни.

– Можешь поплакаться мне в бронежилетку, – усмехнулась она.

– У меня сейчас только бронеслезы.

Вадим понимал, что имеет дело с опасным противником, поэтому настраивал себя на серьезное испытание. Для настоящего мужчины, который не плачет.

Тревога оказалась напрасной: Коновалова в доме у тещи не оказалось. Но бронежилет все же пригодился. Вадим показал женщине фотографию покойного Патрикеева, и с ней случилась истерика. Она схватила сковородку, размахнулась, собираясь ударить его по голове. Вадим инстинктивно ушел в сторону, перехватил руку, но сковородка превратилась в метательное оружие и угодила Марине в грудь. К счастью, прикрытую бронежилетом.

– Ты что, хочешь сделать меня капитаном? – возмущенно спросила Марина. И ушла, потому что нужно было унять ребенка, который рыдал в соседней комнате. А Вадим занялся Патрикеевой.

– Коновалов убил вашего сына. Именно поэтому мы его ищем.

– Я вам не верю!

Полковников усмехнулся. Стадия отрицания и гнева слегка затянулась, но рано или поздно Патрикеевой придется принять неизбежное.

– Можете не верить, это ваше право.

– Да, право… – кивнула женщина.

– Но у вас нет ни малейшего права покрывать убийцу своего сына.

– Вы Степу сами убили.

– За что мы могли его убить?

– За что… Знаю я вас!

– Может, вы знаете вашего сына? В какую историю его впутал Коновалов?

– В какую историю он его впутал? Не впутывал он Степу… – Женщина взяла грязное кухонное полотенце, кончиком промакнула мокрые от слез глаза.

– Но история-то была?

– Какая история?

– Степа убил человека, мы шли по его следу, но в момент задержания появился Коновалов. Степа мог сдать Коновалова, поэтому тот его и убил.

– Степа мог сдать Василия? – задумалась женщина.

– А то, что ваш сын убил человека, вас не удивляет?

Женщина протяжно вздохнула и склонила голову, закрыв ладонями лицо.

– А Коновалов убил его самого. Вы не хотите посмотреть в глаза убийце своего сына? – Вадим настойчиво давил на больную мозоль.

– Говорила я Ваське, отстань от моего Степки! Как знала, что добром это не кончится. Васька его стрелять учил. У них там в лесу…

Женщина запнулась, но Вадим не позволил ей уйти в сторону:

– Что у них там в лесу?

– А что там в лесу? Лес там в лесу, они там и стреляли…

– Дострелялись, – Полковников постучал по экрану смартфона, который по-прежнему держал в руке. – Лежит ваш сын на сырой земле. А его убийца деньги считает.

– Какие деньги? – Патрикеева тоскливо посмотрела на него.

– А которые они за убийство получили. Может, он и убил вашего сына, чтобы себе все забрать. Там много – не меньше миллиона, – на ходу сочинил Вадим.

– Есть там в лесу хижина. Даже не хижина, а сарай. Степка туда часто в детстве ходил, нравилось ему.

Женщина залилась слезами, но Вадим уже не сомневался, что путь к лесной хижине она укажет.

Лес начинался сразу за поселком. До опушки добрались на машине, дальше нужно было идти пешком.

– По этой тропинке прямо, – сказала женщина, кутаясь в пуховый платок.

Преступник был вооружен и, судя по всему, стрелял он отлично. Вадим не хотел, чтобы Марина пострадала, а тут такой отличный повод оставить ее возле машины.

– Варвара Тимофеевна, вы остаетесь здесь. Под присмотром товарища старшего лейтенанта. Которая отвечает за вас головой, – сказал он, пристально глядя на жену.

– А вот это лишнее! – Марина возмущенно посмотрела на него.

– Разжалую!

Угроза Марину ничуть не напугала, но все же она осталась на месте. Мало ли, вдруг у Варвары Тимофеевны снова шарик за ролик заскочит – позвонит своему зятьку, предупредит.

Позвонить женщина Коновалову не могла. Но, возможно, его предупредил кто-то другой. Или сам почуял опасность.

Сотрудники осторожно подкрались к продолговатому, из подгнивших досок строению, но подозрительный звук почему-то послышался за спиной. Ветка под чьей-то ногой треснула.

Вадим обернулся и увидел человека, крадущимся шагом выходящего из-за кустов. Глаза давно уже привыкли к темноте, зрение не могло обмануть его.

Человек тихонько пробирался к тропинке, по которой можно было выйти к поселку. Стараясь не шуметь, Вадим повернул за ним, но тот почувствовал опасность, обернулся, заметил его и побежал.

– Стой! Полиция!

Коновалов – наверняка это был он – бежал как ошпаренный. Вадим едва поспевал за ним. Несколько раз он выстрелил в воздух, чтобы предупредить жену.

Марина поняла все правильно. Вышла Коновалову навстречу, затаилась и в нужный момент атаковала. Вадим видел, как она укладывает его на землю, заламывая ему руку за спину.

– Пусти, сука! – хрипел задержанный.

– У тебя нет права рычать на женщину! – доставая наручники, сказала Марина.

– Зато есть право жрать землю.

Вадим научился не реагировать на оскорбления со стороны преступного элемента, но, когда дело касалось Марины, он забывал о добродетелях. Коновалов назвал его жену «сукой», как его можно было за это простить?

Он ударил задержанного по почке со знанием дела. Коновалов засучил ногами от боли.

– Урод! – сквозь зубы простонал убийца.

– Урода я тебя прощаю.

– Вадим, ты такой добрый, – Марина влюбленно смотрела на него.

– Сам себе удивляюсь.

– Давай ему коленку прострелим, – предложила она.

– Зачем?

– А зачем он Макса ранил. Макс сейчас в больнице. Ему делают болючие уколы. Можно и я сделаю этому укол? – доставая пистолет, спросила Марина.

– А сможешь?

– Ты же знаешь, я психически ненормальная.

Марина сняла пистолет с предохранителя, приставила ствол к ноге и посмотрела на бойца из группы захвата, который стоял у Вадима за спиной.

– Или лучше яйца отстрелить? Чтобы не размножался.

– В тюрьме от амбалов дети не родятся.

– Ну, хорошо, тогда под коленку. Чтобы от амбала не смог убежать.