Затем Эльрик снова заснул более реальным сном, и его преследовали более естественные кошмары, так что в конце концов он закричал во сне и, проснувшись, он увидел Мунглума, стоящего у постели. На узком лице его друга было выражение печальной задумчивости.

- В чем дело, Эльрик? Что беспокоит тебя во сне?

Эльрик покачал головой.

- Ничего. Оставь меня, Мунглум. Я позову тебя, когда поднимусь.

- Ты недаром кричал во сне. Возможно, какой-нибудь пророческий сон?

- О, да. Пророчеств было более, чем достаточно...

- Что-то важное было в этом сне, какой-то момент.

- Я отвечу на это, мой друг, и если мне это удастся... Оставь меня в моей постели до тех пор, пока не придет догадка...

- Ты сам напугал себя, Эльрик. Найди позабытое в действии. Свеча четырнадцатого дня догорает, и Дайвим Слорм ждет доброго совета от тебя.

Альбинос встал и опустил дрожащие ноги с постели. Он чувствовал себя ослабленным, лишенным энергии. Мунглум помог ему встать.

- Отбрось свои сомнения и помоги нам в наших трудностях, - сказал Мунглум с наигранным легкомыслием, что показало его страхи более очевидно.

- Ах, - воскликнул Эльрик, с трудом двигаясь. - Дай мне мой меч. Ч нуждаюсь в его похищенной энергии.

С трудом преодолевая себя, Мунглум подошел к стене, где лежало дьявольское оружие, взял меч в ножнах в руки, с трудом поднял; для него этот меч был страшно тяжелым. Он вздрогнул. Ему послышался какой-то едва слышный смешок, и он поспешил подать меч своему другу. Поблагодарив, Эльрик приготовился вытянуть клинок из ножен, но вдруг, задумавшись, остановился.

- Лучше выйди из комнаты, пока я достаю клинок.

Мунглум сразу понял и вышел, не зная, от кого спасет свою жизнь - от дьявольского клинка или от своего друга.

Когда за ним закрылась дверь, Эльрик извлек громадный меч и вновь почувствовал легкое покалывание под кожей, когда сверхъестественная жизненная сила стала вливаться в его тело. Хотя ее было вряд ли достаточно, и он знал, что если он вскоре не насытит ее чьей-то жизненной субстанцией, то меч потребует от него душ двух оставшихся его друзей. Он с трудом вложил меч назад в ножны, прикрепил к поясу и вышел в коридор с высокими сводчатыми потолками к поджидавшему его Мунглуму. В молчании последовал он вниз по закрученным спиралью ступенькам башни до тех пор, пока они не добрались до главного этажа, где размещался обширный зал. Здесь сидел Дайвим Слорм, перед ним на столе стояла бутылка старого мельнибонийского вина, в руках - большая потускневшая чаша. Его клинок Меч Печали - лежал на столе рядом с бутылкой. Они нашли запас вина в спрятанной кладовой, пропущенной морскими грабителями, которых Эльрик когда-то привел в Имррир.

В то время они с Дайвимом Слормом находились во вражеских лагерях. Бутылка была полна охлажденной смесью сока трав, медом и ячменем, которыми их предки поддерживали себя в случае необходимости. Дайвим Слорм, задумавшись, сидел, глядя поверх бутылки, но поднял глаза, когда они подошли, и указал им на кресло, стоящее напротив. Он безнадежно улыбнулся:

- Я боюсь, Эльрик, что больше ничего не смогу сделать, чтобы разбудить наших спящих друзей. Перебрал все, что можно, но бесполезно. Они спят.

Эльрик вспомнил в деталях свое видение и вздрогнул от совпадения, но все же решил положиться на эту фантазию и произнес:

- Забудь пока на время драконов. Пока я спал, мое астральное тело покинуло Землю и попало в места, весьма отдаленные отсюда в измерении Белых Лордов, где они рассказали мне, что я могу разбудить драконов, протрубив в рог. Я решил последовать их указаниям и отыскать этот рог.

Дайвим Слорм уставился в бутылку на столе.

- Мы, конечно, поможем тебе.

- Не надо, да и невозможно, - я отправлюсь один. Ждите меня, пока я не вернусь, и если этого не произойдет, тогда решайте сами, доживать ли свои годы добровольными пленниками этого острова или отправиться на битву с Хаосом.

- У меня есть идея. Время действительно остановилось, и если мы здесь останемся, то будем жить всегда и вынуждены будем бороться со скукой, заявил Мунглум. - Если ты не вернешься, то я в одиночку отправлюсь в земли врагов, чтобы захватить с собой в преисподнюю хотя бы несколько тварей.

- Как хотите, - сказал Эльрик. - Но ждите меня, пока не лопнет ваше терпение. Я думаю, что пропутешествую недолго.

- Позволь пожелать тебе удачи, - сказал Мунглум.

- Насколько хороши будут мои дела, будет зависеть от того, что я встречу там, куда направляюсь, - усмехнулся Эльрик. - Но спасибо, Мунглум. До свидания, мой дорогой брат. Не мучь себя. Возможно, мы еще разбудим драконов.

- Эх, - сказал Дайвим Слорм с неожиданным воодушевлением, - мы их разбудим! Мы их разбудим! И их огненный яд выжжет всю эту дрянь! Мы очистим мир огнем! Этот день придет, или к черту все пророчества!

Захваченный этим неожиданным энтузиазмом, Эльрик почувствовал, что его настроение улучшается. Он отсалютовал своим друзьям, улыбнулся и направился наверх.

Он направлялся за щитом Хаоса, взял его и снова спустился, отправившись по улице, заваленной иззубренными обломками, к насыщенным магическими силами рунам, которые когда-то были местом его жуткого мщения и невольного убийства - к Башне Б'Оллнезбет.

3

Сейчас Эльрик стоял перед разрушенным входом в башню, и его сознание было осаждено беспорядочными мыслями, заполнявшими его голову сомнениями, неверием, побуждавшими его разрушить все надежды, вернуться к ожидавшим его друзьям. Но он боролся с этими мыслями, отгонял их, стремился забыть, цепляясь за воспоминания об уверениях Белых Лордов. И он вступил в затемненную и опустошенную скорлупу башни, все еще пропахшую горелым деревом и заполненную обугленными обломками интерьера.

Эта башня, превращенная в погребальный костер для мертвых тел его первой любви Каймориль, ее брата и его безумного кузена Ииркана, была изнутри пуста. Остались лишь камни ступеней, которые, как он заметил, вели во мрак, который освещали некоторые солнечные лучи, исчезавшие прежде, чем они достигали пола.

Он старался не думать, излишнее напряжение мысли могло бы помешать его действиям. Вместо этого он поставил ногу на первую ступень и начал подниматься. Как только он начал движение, до его слуха донесся слабый звук, а может быть, этот звук шел из его подсознания. Однако, он достиг его слуха. Звук был подобен звучанию далекого оркестра, настраивающего инструменты. Когда Эльрик поднялся выше, звук усилился, но ритм был неустойчив, ломался, и все время, пока Эльрик добирался до последней ступени, был не в такт и уже гремел у него в мозгу, пронизывая тело ощущением тупой боли.