— Боже мой, Джордан, — закричала я, сжимая волосы в кулаках. — Как ты думаешь, почему он вообще оказался на улице? Он считал себя бременем. И ты пошел к нему, чтобы объявить, что он снова стал обузой. Конечно же он ушел! Ты заставил его думать, что он причиняет мне боль!

— А разве нет?

— Не твое дело. Не твое гребанное дело! — Я ткнула в него пальцем. — Что происходит с мужчинами, которые принимают решения за меня? — спросила я в отчаянии. — Ты хоть понимаешь, как опасно это могло быть? Мне плевать, насколько нормальным он казался. Там много чего происходит. Человек с такими проблемами как у него, может быстро попасть в ужасную ситуацию.

Джордан потер рукой лоб.

— Я не… он снова выглядел хорошо. Ты была моим приоритетом. Я не хотел, что бы ты сожалела.

Я саркастично засмеялась.

— Думаешь, у меня не было никаких сожалений после его ухода?

— Я боялся, что если сразу расскажу тебе обо всем, то есть риск, что ты все бросишь и попытаешься найти его. Потом прошло время, и я решил, что ты двигаешься дальше.

— Ты не должен был принимать решения.

— Когда Эш ушел, ты смогла воплотить в жизнь свои мечты. И теперь он вернулся. Может, так и должно было быть? Какой смысл был говорить тебе об этом раньше?

— Это позволило бы мне намного меньше страдать. Сколько ночей я спрашивала себя, почему? Почему он лгал, почему он сказал, что будет там, а потом просто ушел. Это из-за тебя! Ты вмешался! Ты действовал за моей спиной! А затем ты лгал об этом годами. Ты мой лучший друг, и ты меня обманул. Ты смотрел, как я страдаю, и ты не сжалился, чтобы облегчить мою боль.

— Ты тоже солгала Эшу. Ты не рассказала ему о туре, потому что знала, что он скажет тебе ехать. Или, может быть, ты знала, что он уйдет сам.

— Не переводи стрелки на меня, — сорвалась я.

Джордан сделал паузу, закрыл глаза и глубоко вздохнул, прежде чем снова открыть их.

— Мне очень жаль, Бёрди. Мне действительно очень жаль.

— Тебе не жаль. Ты говоришь мне это сейчас, только потому, что он может снова нарисоваться.

— Я говорю тебе это сейчас, потому что хочу, чтобы ты увидела полную картину того, почему он принял такое решение. Я думаю, он любил тебя, и думаю, именно поэтому он и ушел. Я думаю, что это единственная причина, почему он ушел.

— Неважно, Джордан.

— Я действительно думал, и все еще так думаю, что это к лучшему. Посмотри на все, что ты имеешь.

— Господи, ты такой всезнайка. У тебя нет ответов абсолютно на все, Джордан.

— Ты думаешь, что ты во всем разбираешься, со своим идеальным мужем и маленьким азиатским ребенком.

— Мило, очень мило, Бёрд.

— Пять лет. Ты провел в этой лжи пять лет. Ты всегда считал, что Эш помеха. Ты уже давно принял решение.

— Это не правда. Мне нравился Эш.

— На расстоянии. И ты, как никто другой, должен знать, каково это — жить на задворках общества. Для людей, осуждающих тебя, не зная тебя лично.

— О, так из-за того, что я гей, я должен стать покровителем бездомных?

— Вот оно, дамы и господа. Что на самом деле чувствует Джордан! — объявила я для невидимой аудитории.

Джордан закатил глаза.

— Ты заставил Эша чувствовать, что он — проблема, которую нужно устранить.

Джордан отвел взгляд. Ему стало стыдно.

Я подошла к картине и указала вниз.

— А это то, что он думал о тебе. Ты манипулировал им.

Я не думаю, что когда-либо еще, до этого момента, была так зла. Всегда было что-то, что не имело смысла в уходе Эша. Это заставило меня почувствовать. Я представила наши отношения, и то, как мы важны друг другу. У Джордана был ответ на все это. Он наблюдал за тем, как я страдаю, но продолжал хранить тайну. Все это время он знал, что поступил неверно, действуя у меня за спиной.

— Я не могу тусоваться с тобой сегодня. Просто не могу, — сказала я, поднимаясь по лестнице. — Тебе не обязательно уходить, но если бы ты это сделал, было бы замечательно.

— Я уйду, — сказал Джордан. — Я люблю тебя, Бёрди.

Я подняла руку, чтобы заставить его заткнуться. Я не хотела слышать эту чушь. Действительно не хотела.

Я пошла в ванную, сточила немного горячей воды и ополоснула лицо, в попытке добиться некоторой ясности. Я услышала, как дверь в мою квартиру закрылась. Джордан ушел.

Я вернулась к лестнице, посмотрела через край перил вниз на картину. Тогда все было гораздо проще.

Эш

Я опоздал. Слишком поздно, черт возьми.

Мы с Миллером поспешили в больницу. Наша мама сидела в комнате ожидания, одна, смотря вниз. Ее глаза были сухими, возможно, она еще пребывала в шоке. Это случилось так быстро. Она разговаривала с ним. Они шутили о том, что посадят его на жесткую диету, когда он вернется домой. Миллер сообщил им, что я приду. Судя по всему, он уже решил, что не примет от меня «нет» в качестве ответа.

Она ушла, чтобы принести кофе, и когда вернулась, вокруг него будто ад разверзся. Потом он умер.

— Мама, — окликнул ее Миллер.

Я думаю, что в тот момент, когда она увидела своих сыновей, реальность только что случившегося ударила по ней. Она встала и разрыдалась, практически вопя. Мы оба обняли ее. Это не было неловким. Там не было места для нее. Мы все были сломлены.

Она повернулась ко мне, обхватила мое лицо руками и притянула меня к себе.

— Мой мальчик… мой красивый мальчик. — Она обняла меня, рыдая мне в грудь. — Твой отец так сильно тебя любил. Мы так по тебе скучали.

Я хотел, чтобы мое сердце согрелось этими словами, но оно было перегружено сожалением. Я всегда опаздываю.

Я был уверен, что она рассердится, но все, что я почувствовал, это ее безусловную любовь. Не знаю, почему я позволил себе думать, что глядя на меня, мои родители видели только смерть Сары. Моя болезнь и чувство вины затмили мои мысли. Я видел только тьму.

Бёрди была моим единственным светом в то время. Как раз перед тем, как покинуть ее, я стал Эшем, который жил с надеждой. Затем я позволил ей уйти, погружаясь снова в тень. Сделал бы я это снова? Да, черт возьми. Я бы сделал это снова, чтобы Бёрд стала той звездой, какой она является сейчас. Но это — упущенная возможность увидеться с отцом — была ценой, которую я должен был заплатить.

Я думал, что у меня еще есть время. Мой отец всегда был таким крепким. Я все еще думал о нем, как о человеке, который возвышался надо мной. Он навсегда останется бесстрашным морским пехотинцем. Я вспомнил, как в детстве, он был похож на супергероя, надевая свою форму. Он ушел на войну и вернулся невредимым. Я думал, что мой отец никогда не умрет.

— Мама, прости меня, — прошептал я ей в макушку.

— Я просто рада снова тебя видеть. Дорогой, я знаю, как тебе было больно. Я просто хотела, чтобы мы могли помочь. Я лишь хотела, чтобы ты позволил нам.

— Никто не мог. Я сам себе злейший враг. Я очень сожалею по поводу отца, но я останусь здесь. Я сделаю это ради тебя.

— Ты мне ничего не должен. Я привела тебя в этот мир. И это я должна о тебе заботиться.

Я позволил себе горевать столько времени, сколько мне было нужно и, когда моя мама была слабой, я не оставил ей времени прийти в себя. Траур временный, но я предположил, что я разрушил ее непоправимо.

Миллер вмешался:

— Мам, мы обо всем позаботимся. Я знаю, ты с папой уже договорились обо всем с похоронным бюро. — Она кивнула.

— Почему бы нам не отправиться домой? Элла встретит нас там, чтобы мы могли быть все вместе, — сказала она.

Эш

Дом моего детства едва изменился, это касается и моей комнаты и спальни Сары. Как и сказал Миллер, мы оба умерли, оба застряли во времени. Желание выпить зашевелилось во мне. Я не употреблял ни глотка с тех пор, как встретился с Бёрд, и это было не сложно. У меня снова появилась надежда. Но столько эмоций закручивалось внутри меня сейчас, и я не мог справиться со всеми.