— Ясен пень, ни хрена не понимаю! — брезгливо сбросив с ноги смоляной язык, оскалился Дановой усмешкой. — Волков пришёл в Салан, чтобы я помог ему тебя прикончить.

— Он сдохнет следом. Мы давно стали единым целым, а сейчас ты грубо наживую вырезал часть своего любовника. Человеческое тело на теневой стороне не выдержит обряда изгнания. Готовь поминальную песню. Всласть навыться перед тем, как издохнешь сам!

— Единым целым с человеком вы стали? Ну ты и дурак, Демон, — с усилием вонзил свой нож в шипящую массу, пригвождая её к земле, с такой силой, что острие вошло по рукоять. — Помилуй и очисти от скверны! — вырвал второй клинок из груди и вогнал рядом с первым. Ножи запели, лишая Демона голоса. Эта магия и знания всё время хранились в моей голове?.. Или Волков её мне внушил?..

— Всё же ты не гару, а Цербер… хранитель адовых врат. И цепь твоя никогда не исчезнет! Проклят на небе и на земле! — исторгло утробным стоном демоническое создание, начиная таять.

— Пиздец, напугал, — я сплюнул под ноги, башка разламывалась, кишки скручивало спазмами, бил озноб, и наверное, я замёрз впервые в жизни, даже будучи частично в шкуре, — то гару, то Цербер… не родословная, а мифы и легенды. Хуёво знать, что тебя ушатал обычный кемеровский волчара, правда? Вот и придумал дикую бредятину, чтобы всех запутать? А меня устраивает, кто я. Ясно? Так там и передай, ну… где тебя сейчас вышвырнет.

Сжав оба ножа осознал, что они рассыпаются в труху прямо на глазах, отбросил к чёрту и, без сожаления, вывалился во внешний мир. На алый снег… на чьи-то сильные волосатые руки…

— Батя, харе, уже голой жопой сверкать… и не только… Тут, между прочим, потомок самого Цербера, глядя на твои «королевские сокровища», зарабатывает устойчивый комплекс неполноценности. Ещё и дети смотрят!

— Так на надгробии и напишу: «Потомок самого Цербера, хоть и дурак»!

Паха и Лёша, в свежих кровавых шрамах сидевшие на земле, пытаясь надышаться, дружно осклабились.

Шум от вертушек заглушал практически все звуки, кроме тихого стука в моей голове, и раненое волчье сердце не останавливала тоска: значит, патлатое чудо жило. Я закрыл глаза, призывая разом все чувства на помощь, поднялся с колен и, едва ли не силой отобрав у гнома Дана, прижал его к груди. Прокусив себе язык, вонзил зубы в серую холодную от сильной потери крови плоть, и Волкова жестоко выгнуло. Вряд ли он мне простит Обряд смешения крови и обращения наскоряк, но, как он сам часто делает, класть я хотел на его мнение.

Я намерен дать себе и Волкову ещё один шанс. Сомнительный и последний. Собрав остатки сил, упал коленями в снег и, приподняв его за шею от земли, прижал к себе, со злостью сомкнул зубы на загривке Дантреса поверх старой метки запечатления, прокусывая плоть.

Тоже хочу шерстяные носки из его шерсти.

И охотиться научу. И на снегу спать.

И курить он точно бросит!

Кажется, сказал это вслух, уже когда мне свет в голове отключали, и увидел странную улыбку измученного переживаниями гнома.

====== Часть 19 ======

Дан

Сижу в идиотской пижаме, ем несъедобный перетёртый больничный хавчик, сука, всё-таки живой, но только ощущение, что выпотрошили. Помимо демона, удалили: гланды, аппендицит, кусок лёгкого, два ребра, почку, одно яйцо… нет, оба на месте, я ж сразу пощупал… Живой гном напротив, кусая заусенец, не скрывая нервняка, смотрит и не моргает. Вообще. Явно потом будет глаза визином заливать. Да шучу я, знаю его, дружок мой с детского дома, Славка Варейвода, сейчас ещё немного помучаю этого ответственного работника и по имени назову, перестану делать вид, что первый раз всех вижу и говорить исключительно на испанском. Хотя нет, ещё немного… Всё ж на капельницах и бульончиках, чтоб они сами ими всю жизнь питались, долго не протянешь, надо в себя приходить.

— Волков! — гном не выдерживает этого откровенного издевательства и подаётся ко мне.

— А? Сорри за безкультурщину, Славян. Ты чего такой вздрюченный? Работа, да? Выглядишь паршиво. Еще хуже чем я.

— Меня помнишь, а что с тобой недавно произошло — нет?!

— Да. То есть, нет. Не помню. Денег кому-то должен? Тогда не напоминай. — отставляю столик и медленно пью слабенький компот из яблок. Совсем, как в детдоме. Экономика должна быть экономной. И тошнит так же, от окружения, и сбежать так же хочется. Сильно.

— Говорю сразу: тебя по документам убили. Прости, но ты достал марать мне сводки.

— Не страшно. Это, кстати, выход. Потеряюсь где-нибудь на Таити, замучаетесь искать. Сейчас только… нет попозже… — ложусь обратно, пока яблочки из компота всеми возможными способами из меня не сбежали. Грудина ноет страшно, чешется уродливый шрам, не мой — Виков, надо бы подыскать эскиз и забить его полностью, так стоп… если шрам уже настолько затянулся, то сколько я здесь валяюсь? Как назло Гном плотоядно заулыбался, я нервно сглотнул.

— Сколько я тут?

— Три дня.

— Окей, я же бисексуал, могу зайти с другой стороны: почему я хочу сырого мяса и как, блядь, у человека так быстро всё зажило?.. — орать не стоило, скрутило спазмом желудок, Славка тазик тянет, которым я бы ему с радостью врезал, если бы мог. А пока кашляю, сейчас лёгкие довыплюну и снова поору!

— Может, залетел?.. Беременным вечно хочется чего-то особенного… — Варейвода как-то передёргивается при воспоминании об «интересном положении».

— А может одной волчьей заднице намордник одевать, чтобы он не кусался?! — в этот момент зашёл Вик, и будь я опять проклят, но он поседел на треть головы и почти сразу вышел обратно! — И не сосался с кем не попадя! — это я уже со злости добил, просто первое, что вспомнил на него глядя было, как он с арабом лизался, и мозг сработал как-то не так. Бойко охренел и даже забыл, что пытался начать улыбаться.

— Это ты так рад меня видеть? — Славка тянет полотенце, я просто пытаюсь дышать. — Или решил открыть мне свой внутренний мир… буквально, — Вик забирает тазик, и… не, увернулся, реакция есть. — Я ни с кем не сосался. Кроме тебя. Леший надел личину и меня подставил. Как и тебя, кстати, на поле боя ты был в авангарде врага.

— Ты — дебил, если поверил тому, что я мог быть там.

— А ты не лучше, допуская что я позарился на Шейна.

— Это от всех оборотней долбоебизм передаётся или только от вожаков?!

— Да мне в принципе малолетки не нравятся! Тем более мутанты!

— Заткнулись! — рявкнул Славка, не выдержав, — тут медицинское учреждение, и люди спокойно болеют!

Вик быстро вытолкал протестующего из палаты и закрыл за ним дверь. Я снова сел, показав фак, когда волчара хотел уложить меня обратно на подушки.

— Знал, когда поехал в Салан первый раз, что у тебя на роду написано быть убитым мной?! — начинает орать так неожиданно, что у меня способность пиздеть на ходу — пропадает.

— Не помню. А что?..

— Да нихуя!!! — черты человеческого лица меняются на зверинные и снова обратно. Страшно — пиздец, я никогда к этому не привыкну.

— А что тут такого… я много чего про себя знал. Везде найдутся желающие меня убить.

— Дан, ты — дебил. Ты всё это время мне врал.

— Не врал, а не договаривал, это разные вещи. К тому же ты мне понравился, я хотел понять, умею ли вообще чувствовать. Ты же не помер, в конце то концов, чего сейчас строить из себя оскорбленную невинность?

— Ты ехал в Салан меня убить, демон всё для этого сделал, — догадливый чёрт, — но не смог. Почему?

— Говорю же жоп… рожа у тебя смазливая, приглянулась.

— Не ври. Почему ты меня не убил? Я лежал беспомощный на твоих руках и не один раз. Почему?!

— Ты и подо мной лежал…

— ДАН!

— Да потому что… твою ж! — попытка встать была обречена, меня слабостью уронило обратно. — Не смог и всё. Веришь? Вот всегда мог, а с тобой не вышло, чудище ты аномальное, убери, блядь, уши, у меня нервы не в пизду, не в красную армию! Ещё рожа твоя звериная бесит! И вообще, иди в жопу!

— Ты влюбился с первого взгляда?.. — сам себе не поверил, а я тем более охренел.