Космос не есть что-то раздробленное или мертвое; он сотворен как "единое видимое живое существо" (6). Оно подобно гигантской сфере, которая должна обладать разумом и душой. Идею мировой души Платон заимствовал у пифагорейцев. Она представлялась философу как бы пограничной областью между двумя мирами - миром вечных идей архетипов и зримым планом бытия. Вселенская душа была создана первой и послужила объединяющей основой для космоса. Мировое же тело, согласно Платону, организовано по принципу, напоминающему законы сохранения в современной физике: оно "устроено так, чтобы получать пищу от своего собственного тления, осуществляя все свои действия и состояния в себе самом и через себя само" (7).

Это глубокое и плодотворное представление о мире как об организме было впоследствии развито во многих философских системах и научных теориях. Платоновская модель космоса чем-то напоминает эйнштейновскую.

Платон выдвигает догадку, будто мировая материя - это не просто конгломерат элементов, но некий континуум Пространства-Времени, замкнутый в самом себе. Он есть та среда, в которой Демиург формирует все, но само по себе Пространство-Время трудно определить в силу отсутствия в нем обычных "качеств". Это также перекликается с современной физикой, которая усматривает в основе материи трудно моделируемые процессы. Говоря о теории материи, Вернер Гейзенберг пишет: "Подобно тому как у Платона, дело выглядит так, будто в основе этого сложного мира элементарных частиц и силовых полей лежит простая и прозрачная математическая абстракция".

Согласно Платону, взаимодействие мира эйдосов и Праматерии придает космосу законченный и стройный вид. Таким образом, философ выдвигает мысль о несотворенной основе тварного мира.

Но откуда же взялась Праматерия, в лоне которой проявляет себя Демиург?

Ответ на этот вопрос Платон дает тот же, какой давали и прежние философы, и древние мифы. Праматерия - извечна. Демиург лишь привел ее в гармонический порядок (8). "Бог позаботился обо всех видимых вещах, которые пребывали не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении; он привел их из беспорядка порядок" (9).

Таким образом, процесс миротворения есть процесс активности Логоса в царстве вечного Хаоса.

Эту замечательную догадку о том, что в природе есть нечто противящееся структурности, Платон опять-таки излагает на языческий лад. Подобно тому как в древних космогониях Хаос никогда не может быть побежден силами гармонии, так и в "Тимее" черты несовершенства остаются неизбежными в нашем "наилучшем из миров". Создание Вселенной закончено, и она охватывает все видимое единым кругом. Полностью изгнать из нее хаотическое начало не под силу и самому Демиургу, ибо оно связано с властью Ананке - Необходимости. "Из сочетания Ума и Необходимости произошло смешанное рождение нашего космоса. Правда, Ум одержал верх над Необходимостью, убедив ее обратить к наилучшему большую часть того, что рождалось".

Поэтому Платон считает, что для верного описания рождения Вселенной, кроме божественного Разума, "следует привнести также и вид беспорядочной причины" (10). И хотя Логос во многом упорядочил Хаос, этот последний, в сущности, необорим.

В свое время П. Флоренский, желая подчеркнуть "народные" корни платонизма, указал на его тесную связь с магией (11). Это очень верная идея, но она свидетельствует скорее о слабости Платоновой мысли, которая не смогла освободиться от древнеязыческих пут. Один из явственных признаков магизма в учении Платона - это представление о круговой замкнутости как высшего, так и низшего мира. Символ небесного совершенства в платонизме - круг; он является идеалом и для земного бытия. "Мы должны,- говорит он,- подражая безупречным круговращениям Бога, упорядочить непостоянные круговращения внутри нас" (12). Но эта "гармонизация" мира, в сущности, лишена перспективы, ибо никогда не приведет его к состоянию качественно иному, нежели теперь; для Вселенной возможны лишь небольшие улучшения, так как она обречена на неразрывную связь со своей другой "причиной" - Судьбой-Необходимостью. Поскольку же "лучшее из возможных" мироздание является своего рода компромиссом между добром и злом, Логосом и Хаосом, то человеку не остается ничего иного, как примириться с фактом несовершенства. Мятеж против зла, апокалиптическая надежда - все это оказывается чуждым Платону, наследнику магического миросозерцания.

x x x

Новая концепция универсума заставила Платона еще раз наметить пути для устроения общества. Правда, он больше не решался сам входить в политические дела, но пересилить в себе тягу к реформаторству он не мог.

Теперь Платон исходил уже из мысли, что "все человеческое зависит от Судьбы и случая" (13). Поэтому философ отказался от надежды установить идеально налаженное общество на земле. Как мир есть безнадежное смешение добра и зла, так и социальный строй должен иметь в виду порочность и слабости людей.

С такой установкой Платон писал свою последнюю книгу "Законы" - детище его закатных дней. Она лишена уже того блеска, который отличал его прежние диалоги. Собеседники в "Законах" - старики, они в основном лишь слушают рассказ о некоей колонии на Крите. Сократа здесь нет и в помине. Видимо, автор чувствовал, что книга, по сути дела, содержит отрицание идей учителя. Если раньше Платон как бы вел непрестанную беседу с умершим, то теперь кажется, будто он стыдится его.

Мало того, что здесь полностью отброшена Сократова идея права, даже "философы-правители" оказываются уже ненужными. Спасение Платон отныне видит только в твердой власти. Хотя она представлена не одним тираном, а группой вождей, это нисколько не смягчает ее деспотического характера (14).

Город должен быть построен по определенному плану. Все граждане наделяются землей, которая, однако, остается собственностью государства.

Если и прежде Платон ориентировался на Спарту, то теперь его город-казарма еще больше приближается к спартанскому образцу. У власти должны стоять старые люди, лишенные увлечений и иллюзий.