А вдруг и правда пальнет?

Алексей стоял спокойно и улыбался такой безмятежной улыбкой, словно видел перед собой не бритоголовых отморозков, а добрых знакомых — из тех, что иногда заходят на чашку чая поболтать о том о сем… Но, заглянув ему в глаза, незваные гости поняли совершенно отчетливо: этот точно убьет.

— Ну, сука, попомнишь! Смотри, тебе жить…

Бандиты попятились обратно к дверям. Видно было, что они боятся повернуться спиной.

— Ну, мы еще встретимся! Поговорим… — бросил Дрюня на прощание.

Выпроводив незваных гостей, Алексей запер за ними дверь и без сил опустился на стул. Пистолет выпал из рук и со стуком упал на пол, но он даже не заметил этого. Теперь он снова стал самим собой, и чужак, занявший его место, исчез.

Первая мысль была: «Е-мое, что ж я сделал-то? За такое, пожалуй, и убить могут!» Паника схватила за горло ледяной рукой, сдавила так, что Алексею показалось, еще немного — и он задохнется.

Он встал, еле держась на ватных, негнущихся ногах, и потянулся было открыть окно. В стекле он увидел собственное отражение — искаженное страхом лицо, почти безумные глаза, волосы торчат во все стороны… Зрелище было довольно жалкое, но сейчас это не имело особого значения.

Гораздо важнее было другое: как быть дальше? Как выпутаться из ужасной ситуации, в которой он оказался по собственной глупости? В этот миг он готов был выгрести все деньги из сейфа, бежать за бандюками и умолять, чтобы взяли. Готов на что угодно — просить, унижаться… Лишь бы оставили в покое хоть на время, позволили жить, не трогали семью.

— И что? Думаешь, поможет? — голос прозвучал совсем близко, так что Алексей вздрогнул от неожиданности… И увидел, что на него снова смотрит чужое лицо.

Час от часу не легче! Неужели снова приступ? В первый момент Алексей испугался еще больше, но, посмотрев в глаза незваного гостя, впервые увидел сочувствие и понимание. Впервые в голову закралась странная мысль: а что, если этот чужак из Зазеркалья вовсе не бред, не плод его больного воображения? Что, если он действительно существует в одном из параллельных миров и, более того, не хочет ему зла? Что, если это он сам, просто немного другой?

Мысль была, конечно, абсурдная, даже сумасшедшая, но Алексей вдруг испытал огромное облегчение. Будто тяжкий груз свалился с плеч и можно стало, наконец, распрямиться и вздохнуть свободно… Он улыбнулся, неуверенно, но искренне, а чужак вдруг залихватски подмигнул — и исчез. Теперь перед Алексеем снова было просто темное и пустое оконное стекло.

Но радостное ощущение освобождения и легкости не пропало. Неизвестно откуда появилась уверенность, что теперь все будет хорошо… Непонятно как, но обязательно будет.

Алексей почти успокоился. Руки немного дрожали, но он поднял пистолет, аккуратно спрятал обратно в сейф и снова сел за стол, разложив свои бумаги.

Работы еще непочатый край.

Глава 18

Все хорошо?

Сейчас

— И что, больше не приходили? — спросил Глеб.

— Нет, отчего же… — Алексей криво усмехнулся, — эта публика своего упускать не любит! Но… Даже сам не знаю, как получилось. Резаный вообще-то своеобразный человек оказался, «шестерок» больше не присылал. По-моему, ему просто интересно стало посмотреть, что ж я за зверь такой!

— И что? Дальше-то что было? — Глеб весь подался вперед. Видно было, что ему не терпится услышать продолжение этой полукриминальной, полумистической истории.

— Странно, конечно… Не знаю чем, но глянулся я ему. Говорил: «Ты, Леша, человек редкий. Обычно ведь как бывает? Если честный, то дурак, а если умный — норовит своих же кинуть…» А еще говорил: «Везет тебе, Лешунек! Как будто ворожит кто-то. Таких поближе держать надо, вроде талисмана».

— Ну и? — не унимался Глеб.

— Всяко было, — коротко ответил Алексей. — В «шестерках», слава богу, ходить не пришлось и убивать никого — тоже, но… Бывало, и деньги из общака прокручивал. Резаный потом в гору пошел, «смотрящим» стал, в Москву перебрался… И меня за собой потянул.

— А что с ним сейчас? — вдруг спросила Феодора.

Она говорила мягко, и казалось, что она не осуждает, а жалеет этого сильного и жестокого человека, бандита, много чего сотворившего на своем веку.

— Убили его. Прямо возле дома, из снайперской винтовки. Потом большие разборки были… Тогда настоящий передел начался, вот Резаный и попал под раздачу, — мрачно сказал Алексей. — А уж как я уцелел — одному Богу известно! На моих счетах деньги были. Много. Про них никто не знал: ни братва, ни родственники — никто. Хотел, видно, Резаный на покой уйти, копил на безбедную старость… Да вот не успел.

— А ты что же? — тихо спросил Глеб.

— Ну, не в милицию же их было нести! И не братве отдавать… А я подождал-подождал — и воспользовался. Вложил выгодно, потом опять… Мне и правда всегда везло. Верите — сам удивляюсь! Иногда бывает такое чувство, будто кто-то за мной присматривает. Оттуда, — он показал пальцем вверх, — только вот не знаю, кто…

Алексей замолчал, и в воздухе повисла неловкая пауза. Лицо у него стало жесткое, каменное… Сразу стало понятно, что бывший студент философского факультета прошел очень непростую жизненную школу.

И закончил ее с отличием.

Глеб поспешил перевести разговор на другую тему:

— Ну, а в личной жизни как? Жена, дети?

Алексей покачал головой, и возле губ залегла горькая складка.

— Нет! И, как говорится, это вряд ли.

— А что ж так?

— Страшно, — признался он, — шизофрения ведь наследственная бывает! Как подумаю, что сыну или дочке такой подарочек достанется… Может, и пронесет, конечно, а если нет? Потому и семью заводить не стал. Думал — ни к чему это. Сестры мои выросли, одна в Италии замуж вышла, другая — в Штатах учится. А мама пожила в Москве — и соскучилась, домой уехала. Говорит, не могу я здесь, суеты много.

— Так, получается, у тебя нет никого? Только деньги? — спросила Феодора, укоризненно покачав головой. — Как-то неправильно это. Нехорошо человеку одному быть.

— Ну почему же! — возразил Алексей. — Женщина любимая есть, Катя…

Он улыбнулся, и его лицо просветлело, стало совсем юным. На мгновение он показался почти мальчишкой — влюбленным, счастливым, радостно и открыто глядящим на мир… таким, каким он никогда в жизни не был. Даже странно было: какая женщина смогла сотворить это чудо?

— Красавица, наверное, — вздохнула Зойка.

— Для меня — да, — ответил Алексей. — Вот.

Он вынул из внутреннего кармана бумажник, раскрыл его и пустил по кругу, чтобы все могли посмотреть. В маленьком кармашке за прозрачной пленкой с фотографии улыбалась молодая женщина. Одной рукой она обнимала за шею крупную светло-палевую псину с длинной волнистой шерстью, а другой весело махала кому-то за кадром. Наверное, ему, Алексею…

Когда бумажник снова вернулся к своему хозяину, он сам полюбовался еще раз, закрыл его и снова убрал в карман.

— Знаете, как говорят: будут бабки — будут бабы, — задумчиво сказал он. — Раньше я и сам так думал, что уж греха таить… А потом понял, что мне таких не надо. С души воротит от этих кукол. Все как под копирку сделанные… Грудь — силикон, губы — силикон, на лице — три кило штукатурки, а в глазах — счетчик, как в такси, и циферки мелькают. Зачем мне женщина, которая не меня, а только деньги мои любить будет? А Катя… Она совсем другая. Будто не от мира сего.

— А познакомились как? — спросила Зойка.

— На переговорах у меня переводила. Мы тогда с канадцами работали, нужен был хороший синхронист… Я как ее увидел в первый раз — ну прямо обалдел. Навел справки — не замужем, с дочкой живет. Начал ухаживать, а она ни в какую. Я ей и то и се, цветы, ресторан — отказывается! Гордая… А потом вдруг попросила машину с водителем на целый день. Стеснялась, но попросила. Ну, я дал, конечно. Мне даже любопытно стало — зачем? Оказалось, в детский дом ездила, представляете? Игрушки, одежки отвозила, лекарства там, питание и всякое такое… Мой Сережа полдня чертыхался — подвеску раздолбал. Дороги-то у нас сами знаете какие. Все, что дальше кольцевой, не дорога, а направление. Да и не только дороги… Недаром ведь говорят, что за МКАДом жизнь заканчивается! Ну, жизнь, конечно, нет, а деньги — точно.