Книга для Лучшего Понимания Мира
Предисловие
Дорогой друг!
Мир, в котором мы живем, состоит из сложной системы действующих механизмов – физических, химических, психических и информационных. Действие – вот главная частица, лежащая в фундаменте мироздания. Даже Слово, которое по одной из версий было «в начале» всего, является действием того, кто это слово произвел.
В повседневности человек привык разделять механизмы, способы и другие явления на «действующие» и «не действующее». Однако это разделение иллюзорно. В действительности «не действующих» вещей не существует – действительность потому и называется действительностью, что каждая ее сколь угодна крошечная часть непрестанно действует. Те предметы, которые называются «не действующими», всего лишь действуют не так, как того от них ожидали люди, и дают не те результаты, которые были запланированы человеком. Например, старый телевизор с разбитым кинескопом, лежащий на дне реки, не является «не действующим». Да, он не способен принимать и отображать визуальные ряды, но при этом он продолжает существовать, что само по себе является несомненным действием. Более того, этот телевизор, утратив ту суть, которую в него изначально вкладывал человек, может принимать важное участие в жизнях множества подводных существ – рыб, моллюсков и членистоногих – служа для них жилищем и убежищем.
Поэтому, коль скоро ничего не действующего не было, нет и не будет, говоря о Модели Мохеровой Вафельки, можно было бы не упоминать о том, что она Действующая. Однако я осознанно прибег к этой тавтологии, чтобы продемонстрировать то, насколько реальный действующий мир отличается от привычного для нас представления о нем.
Что касается моделирования – то это самый простой и понятный способ объяснения любого феномена на наглядном примере, созданном здесь и сейчас по образу и подобию толкуемого явления. Модель выступает в роли универсального посредника между человеком и вещами, существующими как в самом человеке, так и за его пределами. Главное свойство модели, после ее принципиального сходства с оригиналом, является возможность ее масштабирования. Так, с помощью моделей можно воспроизвести детали микро– и наномира, увеличив их до различимых невооруженным глазом пропорций, или построить компактную реплику всей Вселенной, которая легко уместится на обычном столе.
Теперь, когда мы разобрались с Действием и Моделью, остался последний вопрос. Что же такое Мохеровая Вафелька? И этот вопрос не так прост, как кажется, так как скрывает в себе целую вселенную внутренних вопросов. В чем свойства и качества Мохеровой Вафельки, какими способностями она обладает и какой потенциал скрывает? Как Мохеровая Вафелька взаимодействует с миром и человеком, чем она может быть для него полезна, и как высоко ценится? Обманывает ли Мохеровая Вафелька ожидания или действует именно так, как от нее того требуют? Что в ней преобладает – мохеровость или все же вафельность? Велика или мала, съедобна ли эта вещь и, в конце концов, насколько она вещественна?
В настоящей Действующей книге я постараюсь ответить на эти и многие другие вопросы, а также рассмотреть как можно больше разнообразных механизмов, совокупность которых мы и называем Миром.
Приятного и познавательного чтения!
Модель №1: Лихолесье
Лихой – бесшабашный, удалой, молодецкий, прыткий, ухарский, бойкий, хваткий, бравый, отчаянный, приносящий беду, злой, тяжкий, фатальный.
Мы живем здесь, в Лихолесье, где родился каждый третий, пригодился второй, а спились все поголовно. Лихолесье у нас дремуче-напевное, но чередующееся с деловой хваткой (что поделать, работа есть проклятье пьющего класса). Хвать елочку за бочок и волчком в норку, где уже и котировки все окончательно сверяются, и канал выделенный для связи с товарно-сырьевой биржей имеется. Поэтому волчья шкура завязывается под воротником сицилийским галстуком. И не надо думать, что наш кофе от этого не так горек, а секретарши делают меньше ошибок в словах «дезоксирибонуклеотид» и «трансцендентность». Нет, просто духовность обязывает нас ставить свечки во здравие, за упокой и орать «Горька! Борька! Горька!», чтоб расцелованными во все засосы молодоженами укатить на Канарские окорока. А там, вдали от родных пещер и гнезд, скучать по вощености бумаги, на которой печатаются чеки, и финансовой несостоятельности зверья из соседних гротов и нор, парадными своими входами не выходящих на Садовое Кольцо. Вспоминать мрачное спокойствие тихих зорь Лихолесья – как бы ласково солнце ни пригревало, в лучах зависти и ненависти нам нежиться приятнее.
Усталость – наш главный враг, неуязвимый воин в сверкающих доспехах – он заразен и предсказуем. Вирус усталости поселяется в нас еще на внутриутробной стадии, чтобы после стать первой и единственной натурой. Безделье, праздность или активный отдых – все ему нипочем, господин Усталость всегда к нашим услугам. Он толкает нас на умственную бездеятельность. Парализованные, мы можем лишь продолжать клацать челюстями в ритме, услужливо заданном дискретным шагом конвейера, несущего нам на своей ленте окровавленные куски зверья помельче. Закон Лихолесья суров – те, кто тратит последние силы на попытки всколыхнуть ватную пену мозга, умирают от голода – энергии на открывание/закрывание пасти не остается (каждую частичку этой энергии, пусть даже самую малую, прибирает рачительный господин Усталость).
Счастье, что в Лихолесье нескончаемая пропасть деревьев. Многие молодые звери (для них господин Усталость надевает костюм пасхального кролика и щедро одаривает расписными яйцами – лишь после достижения определенного возраста он внушает боязнь высоты и показывает свое истинное лицо) легко забираются на нижние ветки. Сидя на дереве можно с успехом оттачивать деловую хватку, получать свою дозу зависти от тех, кто на ветку влезть не смог, и порцию опасливой ненависти – от забравшихся выше, но боящихся свалиться (не без посторонней помощи). Упасть и впрямь очень страшно – там, внизу, беспомощного древожителя неминуемо порвут на фенечки.
В Лихолесье постоянно что-то меняется, а что-то остается прежним. Но, как правило, перемены целью своей имеют упрочить консервативные позиции, а стабильность умело маскирует катастрофический регресс.
Если вдруг вам случится повстречать какого-либо жителя Лихолесья, умоляю вас, не верьте его слезам и пространным монологам на тему homo homini lupus est («человек человеку волк»). Люпус он там, корвус, урсус или лепус – хомо ест всегда с аппетитом и от добавки никогда не отказывается. Так что будьте предельно осторожны.
Модель №2: Кровь
Кровь – жидкая подвижная соединительная ткань внутренней среды организма, которая состоит из жидкой среды – плазмы и взвешенных в ней клеток.
Ницше-Заратустра говорит: «Из всего написанного я люблю только то, что кто-либо написал своею собственною кровью».
Пустить кровь носом, прокусить щеку и фонтанировать розовой пеной, рассечь бровь и смотреть сквозь алую пелену. Источать кровь порами, размазывать по лицу. Надеяться, что шрамы останутся на всю жизнь. Не давать ранам зажить, сковыривать коросту, посыпать солью и перцем. Капать рубином на белый лист бумаги. Увидеть, как кровь теряет кислород, становится бурой, засыхает. Сердце можно заменить гетеродинным насосом, но кровь не заменишь ничем, даже гемодезом. Главное – не бояться. Не кричать «Лапы прочь!». Наоборот. Трогай, топчи, кусай, плюй, слизывай, наслаждайся, морщься брезгливо – да что угодно делай.
«Кровь-любовь» стало пошлостью задолго до рождения поэта Цветика и появления сперва критики рифм «палка-селедка» и «пакля-рвакля», а потом и повсеместного перед этими рифмами преклонения. Чернила Фауста остаются в цене настолько же, насколько ценным остался алюминий после открытия способа получения его из любого комка глины. Но кровь не производится в промышленных масштабах, не разливается по бутылочкам и жестяным банкам, не продается в розлив. Ее не купить по разумной цене, не налить в стакан, льда и водки по вкусу. Ее мало, можно сделать лишь глоточек и горько усмехнуться, вспомнив, что некогда кровь ценилась дороже золота. Перед золотом одна любовь на миллион могла устоять, перед кровью – нет. Но, что поделать, инфляция.
