Это несправедливо.

Я ранена. Это совершенно неуместно. Этого не должно было случиться.

Он подошел к гигантскому аквариуму и встал на приподнятую над полом платформу. Затем подтянулся вверх, легко удерживаясь на краю резервуара.

Черт возьми. Это великолепное зрелище. И оно повлияло на меня на самом примитивном уровне.

— Ч-что, черт возьми, ты делаешь? — ахнула я. Он же не собирается присоединиться ко мне?

— Собираюсь согреть, — ответил он. — Если ты не против.

Я изумленно открываю рот, но не могу заставить себя запротестовать. Один его вид застал меня врасплох. Нужно сказать ему убираться отсюда. Это невозможно. Ко мне в аквариум прыгает голый возбужденный мужчина и ведет себя при этом как ни в чем не бывало. Его совсем не беспокоит отсутствие одежды. Конечно, он по-прежнему всё тот же высокомерный ублюдок.

Эбби, скажи ему, чтобы убирался отсюда.

Но сигнал, отправленный мозгом в речевой центр, не срабатывает. Я слишком занята, пялясь на его невероятное тело, на гладкую серебристую кожу, испещренную шрамами, в некоторых местах действительно жуткими.

Он участвовал в нескольких сражениях. И его телу есть, что рассказать.

Это тело воина. И оно великолепно.

А потом он спрыгнул в аквариум, и, конечно, я не могу пошевелиться, потому что ноги обернуты чем-то странным. Не говоря уже о том, что они поломаны в сотне мест.

Правда в том, что я ни слова не могу сказать, потому что чертовски возбуждена от одного его вида. Тепло, возникшее в нижней части живота, распространилось на матку, прямо в лоно.

Я смотрю на него сквозь прозрачную маску, испуганная и в тоже время возбужденная.

Нехватка воздуха, кажется, не мешает ему дышать. Он плавно и грациозно приближается ко мне сзади. Затем обнимает меня сильными руками, и холод тут же исчезает.

Я глубоко вздохаю и вздрагиваю, когда моя обнаженная кожа соприкасается с его. Не в силах сдержаться, подаюсь к нему, наслаждаясь окутавшим меня теплом.

О чем я думаю? Нужно приказать ему убираться.

Но я не могу. Ощущения слишком потрясающие.

Монитор начинает мигать. Бьюсь о заклад, из-за моего зашкаливающего пульса. Тут же в помещение врывается Зайара, смотрит на нас и, не сказав ни слова, выбегает. При других обстоятельствах я бы назвала выражение её лица забавным. Расхохоталась бы вслух.

При других обстоятельствах.

Мое тело не врет. Мониторы не врут.

Словно мало неловкости, хотя это и изумительно.

Почему мне так хорошо? Проклятие.

Тарак не шевелился. Он просто обнимал меня, согревая теплом своего тела, убирая жуткий холод. Кажется, его не волновало, что я полностью погружена в воду. Его не беспокоило отсутствие воздуха. Как надолго он может задерживать дыхание?

Он опустил большие руки мне на плечи, пальцами обводя кожу.

Серьезно, если это будет так продолжаться, мне не понадобиться успокоительное. Я могла бы неделями плавать в этом резервуаре для стазиса в обнимку с огромным теплым, мускулистым инопланетянином.

Это просто генерал, закаленный боец, грозный воин инопланетной империи. Я даже не так уж много знаю о нем и его культуре.

Это безумие.

Он притягивает меня к себе, касаясь жестким членом моей попки. Святой Юпитер, там он такой же впечатляющий. Не разочаровывающий. И, хм, там внизу есть некоторые интересные отличия.

Несмотря на возбуждение, он невероятно осторожен, стараясь не задеть всевозможные трубочки и проводки, прикрепленные к моему телу. Он действовал нежно, чтобы не потревожить мое израненное тело.

Он больше ничего не делает, лишь крепко обнимает меня.

Сюрреализм какой-то.

— Это несправедливо, — протестую я, не зная, сможет ли он на самом деле услышать меня под водой. Но правда в том, что я наслаждаюсь его жестким телом, прижимающимся ко мне, греюсь в тепле, исходящем от него.

Мои зубы перестали выбивать дробь. Этот жуткий, до костей, холод исчез.

И я нахожусь далеко от Земли, мчусь на корабле к другой планете, моя судьба больше не зависит от меня. Ступал ли раньше человек на Китию?

Что, если они вылечат меня только затем, чтобы продать в рабство? Или будет препарировать, как лабораторную крысу?

Я действительно не знаю истинных мотивов генерала. Что если он просто играет со мной?

Да, он привлекательный, экзотичный для инопланетянина. Но я не могу позволить этому запудрить мне мозги.

Я начинаю отталкивать его, сопротивляюсь его объятиям. Сначала он остается неподвижен, но через мгновение реагирует, отпускает меня и, подплыв к краю резервуара, одним мощным движением выбирается наверх.

Я специально отворачиваюсь. Не желаю на него смотреть.

Меня нервирует то, как он на меня влияет. Возможно, лучше получить дозу успокоительного.

— Вы играете грязно, генерал, — жалуюсь я, когда температура жидкости снова падает. Он забрал с собой всё тепло. — Шансы не равные.

— Шансы? — Он подошел к резервуару и приподнял бровь. Он всё ещё обнажен, как будто это самая естественная вещь во вселенной. Ну, думаю, так и есть.

Он стоит во всем своем яростном раскованном великолепии, его мокрое тело блестит в приглушенном сиянии крошечных голубых огоньков. Я бы назвала его высокомерным, самовлюбленным и красующимся, только он ни на кого не пытался произвести впечатление. Он просто был самим собой.

Все ли кордолианцы такие? Или только он?

— Я сейчас нахожусь в заведомо невыгодном положении, тебе так не кажется? — Я смотрю на свои искалеченные ноги. Боль снова ушла, благодаря тому, чем накачивает меня Зайара через эти перекрутившиеся трубки. Но всё тело выглядит так, будто побывало в аду.

— Тогда я подожду, пока шансы сравняются.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь. И пожалуйста, надень штаны. У тебя вообще есть штаны, или ты всё время ходишь в этой жуткой нано-броне?

Тарак уставился на меня с искреннем удивлением:

— Мой внешний вид как-то тебя оскорбляет? Тебе не нравится?

— Это неприлично.

— Тебя это не беспокоило, когда я находился в резервуаре с тобой.

— Ты не оставил мне выбора. — Я недоверчиво фыркнула. — И ты ещё пытаешься читать мне лекции о приличии?

— В моем обнаженном виде нет ничего неприличного.

Я раздраженно качаю головой. Должно быть, это какая-то кордолианская традиция, потому что я правда не понимала.

Он всё ещё возбужден. Я застряла в гигантском аквариуме, в то время как очень привлекательный и очень обнаженный инопланетянин спорит со мной из-за отсутствия у него одежды. Причем этот вышеуказанный инопланетянин только недавно обнимал меня своими горячими руками.

О чем он только думал?

О чем я только думала?

— Зайара, — кричу я, надеясь, что она меня услышит. — Мне нужно успокоительное. И можешь ли ты сказать этому большому серебряному придурку, чтобы он отвалил от меня?

Эта ситуация выходит из-под контроля и начинает пугать меня. Я чувствую, что ничего хорошего не выйдет из того, что происходит между нами. Внезапно меня озарила ещё одна мысль.

— Генерал, — спрашиваю я, — ты же ничего не сделаешь, пока я буду находиться в отключке?

Он напрягся:

— Думаешь, я способен на подобное бесчестье?

Я сверлю его взглядом:

— Это ты мне скажи.

Казалось, он искренне обиделся. После того что он только натворил, я удивилась, что это так важно. Я вздыхаю. Кордолианцы. Я совсем их не понимаю.

По крайней мере, он, кажется, действительно оскорблен инопланетным эквивалентом изнасилования на первом свидании. Думаю, это обнадеживает.

— Я не получу удовольствия от насилия над моим партнером.

Он склонился близко к резервуару, и внезапно его черный наряд начал возвращаться, наниты, или нечто другое, сформировали на его коже миллионы черных точек, которые в одно мгновение объединились. Доспехи скользнули вдоль рук и спустились вниз по туловищу и ногам. Ещё мгновение — и он полностью одет.