Волчата даже не пытались убегать. Они смотрели на мать и не шевелились. Фёдор оскалился, в уголке его рта показалась слюна. Он снова прицелился и нажал на второй спусковой крючок. Один из троих волчат упал, а двое других отпрыгнули назад, но продолжали смотреть на волчицу-мать. Фёдору хватило нескольких секунд, чтобы вытащить гильзы и вложить два новых патрона. Белый дымок окутал его голову, глаза сверкали, выпирая из орбит. Весь смысл его никчёмной жизни сейчас состоял в том, чтобы прикончить этих «вонючих щенков». Дело оставалось за малым, он встал во весь рост и вышел из-за кустов. Два выстрела прогремели почти одновременно, Фёдор тыльной стороной ладони вытер слюни, вытащил дымящиеся гильзы и уставился на Стеньку.

– Всё, конец охоте, пошли домой.

-9-

Володя Маслик уже два часа торчал возле забора, изучая каждую щель в нём. Он пару раз сбегал к Савушкиным, узнать, не вернулся ли Витька, но результат был тот же. Теперь он ковырял свежевскопанную землю в огороде обломком черенка от лопаты, но глаза его продолжали зорко наблюдать за дорогой. Сначала он сильно обиделся на своего лучшего друга Витьку, который не выполнил своего обещания, да ещё и уехал. Как он мог плюнуть на их планы? Построить огромную запруду на ручье – дело не шуточное. Но когда Витина мама раскрыла секрет его путешествия с отцом в районный центр, Володька перестал находить себе место. Он давно простил Витькин проступок и теперь с нетерпением ждал. Когда ямка была почти по колено, послышался гул мотоцикла. Володька бросил своё занятие, которому так и не смог придумать причину, кинулся к забору и высунул голову.

– Вииить…, протянул он вслед мотоциклу, но двигатель заглушил его голос. Витька тоже увидел друга и помахал ему рукой.

Мальчишки учились в одном классе, жили в одном проулке и радовались каждому дню, проведенному вместе. Тем не менее, к дружбе каждый относился по-своему. Витька считал, что ради друга он готов пожертвовать всем, что ему дорого. Володька же думал, что за дружбу с ним ему кто-то должен. Искренне улыбаясь, безмятежно посвящал себя общему делу, но часто ставил товарища перед выбором: «Я пока посторожу удочки, а ты насобирай ручейников». А особенно обидным был момент перед контрольной работой по математике, тогда он протянул Вите конфету, которую тот сразу же засунул в рот. Через несколько секунд Володя задал простой вопрос, поставивший друга в тупик: «Дашь списать контрольную?»

Володькиного отца звали Козя, кто-то звал его Казя или Козьма, а полностью – Казимир Терентьевич Маслик. Савушкины недолюбливали его, на это были причины. Казимир был мастером на все руки, но только золотыми эти руки вряд ли можно назвать. Прослышал как-то Павел, что Козьма умеет ремонтировать печи, а у Савушкиных как раз дымила печь в доме. У Павла словно пеленой разум заволокло, вместо того, чтобы подумать – откуда вдруг у Козьмы такие способности открылись, он предложил ему работу.

Козьма всегда был лодырем, хитрым разгильдяем, целыми днями ошивался в центре и «зарабатывал». Хотя со стороны глядя, упрекнуть его было не в чем: жена – медик, Клавдия Ивановна, сын Володька, старенькие «жигули» первой модели. Но те, кто знает его немного дольше, обязательно хоть раз столкнулись с его скользкой натурой.

Козьма пришёл в воскресенье в девять вместо десяти. Марина хотела сначала накормить завтраком сына с мужем, прежде чем закипит работа, но золотых рук мастер прибыл в аккурат к завтраку. Конечно же, его посадили за стол, предложили сто грамм, тот не отказался – работа лучше пойдёт.

Ближе к обеду было вытащено два кирпича, а дом утопал в извести и глине. Козьме предложили пообедать, на что хозяева получили положительный ответ. Не обошлось и без ста граммов «для аппетита», но печник и так не страдал его отсутствием. После обеда он присел на крылечко и закурил, веки его отяжелели, голова опустилась на грудь. Так и закончилась его работа у Савушкиных. Когда Павел его растолкал, Козьма сначала удивлённо посмотрел на него, а когда окончательно пришёл в себя и собрался с мыслями, то сделал удивительное заявление.

– Сегодня уже не успею закончить, ждите в следующее воскресенье.

– Но ведь ты обещал закончить сегодня, говорил – работы на час? – удивленно произнес Павел

– Печка старая, глина слишком твёрдая. Ах, да, вы обещали деньжат подкинуть за работу, – заискивающе глянул Козьма снизу-вверх на Павла и Марину и ехидно улыбнулся. Через минуту мастер «золотые руки» был выставлен за ворота. Бурча что-то под нос, изредка оборачиваясь и грозя кулаком, Маслик побрёл домой. После этого случая он целый год не разговаривал с Савушкиными и не здоровался при случайной встрече.

Позже произошёл ещё один неприятный случай, в котором Казя проявил свои «скользкие» способности. Однажды Павел получил воспаление лёгких и слёг. Ближайший стационар находился в районном центре в горбольнице, это очень далеко и создаёт много неудобств. И тут Марине пришла в голову одна мысль – Клавдия Ивановна, жена Казимира – медик. А что, если попросить её утром и вечером ставить Павлу уколы, тогда бы не пришлось ложиться в больницу?

Клавдия Ивановна сразу согласилась, она считала своим профессиональным долгом помочь Павлу Савушкину. Несмотря на старую историю с печью, Клавдия была рада восстановить хорошие отношения с Мариной и Павлом. К тому же, она не сильно верила истории мужа, в которой он выполнил всю работу, а ему даже спасибо не сказали.

Клавдия пришла рано утром и поставила укол антибиотиков, пообещав после работы забежать ещё. Вечером она снова сделала прививку, ей хотелось любым способом помочь беде Савушкиных. Клавдия смотрела в глаза Марине словно умоляя её: «Можно я ещё что-нибудь сделаю для вас? Хотите, я помою вам посуду?» Но Марина и сама была растрогана участием подруги, поэтому не находила нужных слов, лишь обняла её перед уходом.

Никто даже не ожидал, что через три минуты раздастся стук в дверь.

– Хозяева, есть кто дома? Не спите?

Козьма решил стать вечерним гостем, при этом сохраняя невозмутимое лицо, как будто прошлое его совсем не заботило.

– Я слышал, ты, Павел, приболел? – участливым голосом сказал Казя. На его лице было такое выражение, как будто он удивлен и испуган случившимся событием.

– Да вот, понимаешь… Комбайн под дождём чинил, вызвали прямо в поле. Так и подхватил простуду окаянную. А ты как поживаешь?

– Я слышал, моя Клавка уколы ставить подрядилась? – будто не слыша предыдущего вопроса продолжал диалог припозднившийся гость.

– Да, спасибо Клаве, что согласилась. Так выручила, – вступилась за Павла жена, видя смятение и стыд на его лице.

Козьма покачал головой, прищурил глаза и хитро, как-то по-лисьи, улыбнулся.

– Ну да…, ну да… Слушай, Паш! Ты, когда выйдешь на работу, замолви обо мне словечко, может им нужен специалист? Я всё могу, ты же знаешь.

Павел даже привстал на локте в кровати. Слова Кази застали его врасплох, он не ожидал такой подлости от человека, даже такого слизняка, как Маслик.

– Марина, сходи, пожалуйста, к Оле, позвони в такси и закажи на утро. Прошу тебя, не плачь, поваляюсь недельку в больнице.

Полные слёз глаза блестели в тускло освещённой комнате. Марина переводила взгляд с Павла на Козьму, до неё постепенно доходила цель визита этого ехидно улыбающегося человека. Это не мог быть визит вежливости или примирения, и ему не нужна была работа на комбинате, где работает Павел. Это месть за тот случай, подлая, слабая, но месть! Целый год Козьма носил в душе обиду на Савушкиных, считая себя правым, искал способ отплатить за своё пошатнувшееся достоинство, но не мог найти. И вот подвернулся такой случай, Маслик не мог его упустить. Он пошёл за Клавдией, спрятался за распределительным щитом, прикрученным к столбу недалеко от калитки Савушкиных и стал ждать. Через пять минут Клавдия вышла на дорогу и пошла домой. Козьма ещё немного подождал и толкнул незапертую калитку.