– Считай, что это часть моей униформы.
– Что же будет, когда у тебя в руках будут два копья, – я изобразил лыжные палки.
– О! Думаю, тогда тебе придётся взвешивать каждую свою шутку.
– Может, я просто буду сидеть с бокалом хорошего виски у камина, пока вы со спортивной соседской семьёй будете кубарем лететь в пропасть?
Марина выразительно хлопнула поварёшкой по ладошке.
– Обои полетим…
Я кивнул, признавая этот раунд за ней.
Утром, чуть свет, после выстрела Петропавловской пушки, я вышел навстречу морозному утру. Сосед уже ждал меня, приседая рядом со своим джипом. Он, наверное, даже в туалете тужится с утяжелениями… Мы поздоровались, и я было направился к своей машине, но спортсмен остановил меня странным мелодичным рыком, в котором можно было распознать вежливое предложение ехать с ним. В конце концов, чёрт с этим со всем, хоть на бензин не угорю. Я мысленно плюнул и согласился.
До магазина я страдал под рассказы о пользе спорта и никудышности молодых поколений, идущих на смену нам, старикам. Приятно было, что я тоже вроде как получался этим самым несгибаемым и железным стариком, на которых всё сейчас держится. Хотя сам я такого титула всерьёз не воспринимал. Мне по наследству достались традиционные питерские плохие зубы, слабые лёгкие и привычка всё доедать за столом, особенно хлеб.
– Будем ориентироваться на средний уровень? – перешёл сосед непосредственно к нашему вопросу. Но я решил отчаянно тупить, чтобы хоть немного выиграть время:
– Средний уровень чего?
– Катания.
– Если обо мне говорить, то уровень даже начинающий… Марина, она, конечно, более продвинута, а собаку с кошкой я чего-то не спрашивал…
Сосед дёрнулся, но поборол воспоминания о своих, как он считал, галлюцинациях.
– Тогда даже лучше… Для начинающих всегда выбор больше. Это профессионалы испытывают затруднения в моделях лыж, в цвете, в форме…
– Ага… – я кивнул.
Знаю я таких «специалистов»… Эксклюзивные понты, которые заканчиваются на стандартной больничной койке.
– Форма – важная вещь. Многие недооценивают, а у меня как-то на соревнованиях, был случай, лопнуло трико…
– Где?
Спортсмен устремил задумчивый взгляд в небеса. Потом произнёс:
– Там.
– А-а-а… – я кивнул в знак сочувствия. – И как?
– Выиграл за три секунды. Такие вещи мобилизуют.
– А в контексте формы? – я напомнил, что эта история рассказывалась не для того, чтобы в очередной раз пропиарить соседа чудо-богатыря.
– А, про это… – сосед напрягся. – Форма была некачественная.
– Так может это и хорошо? Вон она как вас прокачала, почище допинга!
Сосед задумался, и я, признаться, испугался, поскольку, судя по тому, как шевелились складки на его лице, было видно, что решаемая задача в конкретно этой голове решения не имеет.
– Знаете, не могу даже сказать ничего… Никогда в таком контексте не думал про это.
– Подумайте как-нибудь вечером… При просмотре спортивной передачи…
– О! Приехали!
Сосед неожиданно умело запарковался с ходу. Я, например, так лихо не умею. Мы вышли, и я тактично остановился, ожидая, пока спортсмен проверит, не забыл ли он чего в авто. Наконец, после многочисленных похлопываний по карманам и заглядывания в салон, мы пошли к дверям. Я и не подозревал, что тут есть магазин спортивной экипировки. Обычное подвальное помещение с лестницей вниз. Неброская реклама, почему-то коньков…
– Это для настоящих спортсменов магазин. Мой друг сам всё возит, по последним каталогам. Всё оттуда.
Сосед соорудил гримасу боли, изображавшую, по его мнению, «зарубеж».
– Понятно… – покорно согласился я.
Дальше действие напоминало плохо срежиссированный фильм с никудышным актёром. Никудышный актёр, разумеется, я. Сосед же наоборот, как только оказался в мире спортинвентаря, как звуковой барьер ебанутости прошёл. Не узнать человека стало. Глаза горят, постоянно что-то трясёт у меня перед глазами… и говорит… говорит…
«Когда ж ты умолкнешь-то?» – думаю. Реально устаёшь от всей этой восхищённой дрочки на лыжи-хуижи… Я поначалу пытался заинтересованно поддакивать, но понял, что ему это не нужно. Он молотил как боксёр грушу. Мне даже жалко стало его противников по татами. Если он боролся так же увлечённо, как и про лыжи заливал, шансы у них были мизерные.
И вот так он значит мне что-то поёт, а я хожу за ним, киваю… Потом только понял, что мы уже давно не «в лыжном», и трясёт он уже передо мной боксёрскими перчатками… Так… Это опасный поворот. Хорошо хоть не трико борцовским… Если так дело пойдёт, то следующий этап – на ринге окажусь.
– Вернёмся к лыжам, может?
Он замер от такого разворота. Мне показалось, что даже обиделся. Я посмотрел на него с сочувствием: нельзя таким сдвинутым, конечно, быть…
– Да. Что-то меня по старой памяти, видать, занесло…
«Ну, слава Богу!».
Хотя так остановиться в разгар полёта мысли, было для него подвигом. Однозначно. Как для моряка на берегу не выпить. Но для того он и закалял свой дух на тренировках, чтобы побеждать не только малохольных соперников, но и себя. Себя-то заломать сложнее всего. Кто для человека главный враг? Правильно – он сам. Все философы только об этом и трындят, как они себя побеждали-побеждали, да так и не выпобедили.
– Умеете лыжи выбирать?
– Это когда надо руку вытягивать?
Сосед просиял:
– А говорите, что не знаете ничего про лыжи…
Я горделиво дёрнул плечами как от удара током. Помню, в детстве, баловались такой деталькой из разобранных электрических приборов. Называлась «конденсатор». Сунешь в розетку два провода, а потом кому-нибудь через школьную форму их приложишь и удовольствие обеспечено. Детство золотое, где ты? Куда убежали твои лихие кони? Остались только сожаления выбранного пути, горечь растраченных лет и порченая печень. Нихуя иными словами, не осталось…
– Так, я тут собрал… – Это сосед, пока я витал в своих воздушных замках просранных надежд, собрал горнолыжную вязанку потенциальных дров.
– Ого! – похвалил я, поскольку всё равно ничего не понимал в предмете. Лыжи и лыжи… Какая разница, к лешему, кто их произвёл?
Я опять вспомнил историю из детства. Была у нас в классе одна спортсменка. Бегала на лыжах «за школу», «за район», потом «за город»… Короче, профессионально уже стала заморачиваться… И вот как-то на очередном школьном занятии она появилась с модными пластиковыми лыжами. За успехи на стезе, точнее лыжне, родаки раскошелились на невозможное… Лыжи произвели фурор. Все дотрагивались до них, как неандертальцы до пылающей головешки и замирали в восхищении, как туркмены в мавзолее перед Ильичом.
– Пластиковые… – восхищённо говорил дотронувшийся ещё не дотронувшемуся. И так по кругу…
Закончился этот день вполне предсказуемо: известный классный хулиган с гиканьем и улюлюканьем съехал на своих простых деревяшках, которым цена – шапка сухарей в базарный день, с маленькой горки и промчался аккурат по кончикам модных пластиковых лыж. Я никогда в жизни, ни до, ни после, не видел таких искренних девичьих слёз. Трагедии Шекспира – детский сад и порча бумаги. Настоящая драма, – это сломанные новые лыжи.
– Теперь форма… – это спортсмен вырвал меня из мира детства.
– Форма… – страдальчески согласился я.
– Так… – спортсмен помчался рысью мимо вешалок. – Это всё не то…
Я опять ушёл в воспоминания. Опять про детство, куда же без него… Дело было на даче. Через два садовых участка от нас жил дед Коля. Это был домашний тихий алкоголик, как охарактеризовал бы я его сейчас, с высоты прожитых лет и жизненного опыта. А тогда это был очень дружелюбный старикан, всегда готовый рассказать какую-нибудь поучительную историю из своей жизни. Среди прочего дед Коля был заядлым рыбаком. Но не банальным удочником, а настоящим «бывалым», в вопросе ловли предпочитающим сеть. Утром он уходил на лесное озерцо и проверял пяток мерёж – небольших сеток, в которые заплывал от нехуй делать полоумный карась. Я карасей не любил, уж больно костистые засранцы, но для деда Коли этот аргумент не прокатывал. Он жарил их на постном масле, обваляв в муке, что позволяло полностью диверсифицировать свою пенсию на водку. Ход был одновременно гениален и прост, как и всё простое и гениальное.
