- Людям надо жить, - сказал Нод. - Я тебе еще тогда говорил: как и что - твоя забота. Сдохни, в лепешку расшибись, а людям надо жить.
- Хэл! - оклик будто взорвался в голове, Хэлан так и подскочил. Чиркнул взглядом по пустой комнате, покосился через плечо. Кто-то стоял в дверях. У него похолодело внутри. Сидел и шелохнуться боялся.
- Что с тобой, Хэл?
- Господи, Майх! - он сразу как-то обмяк от облегчения. - Ну и напугал! Да так, схожу с ума помаленьку. Ты чего?
- Я - ничего, - холодно и раздельно сказал Майх. - А вот ты чего не отвечаешь? Четырнадцать часов... что я должен думать?
- Да ладно тебе, - с вялым благодушием отозвался он. - Заработался. Четырнадцать часов, говоришь? Быстро время идет в приятной компании.
Встал, ленивым движением отщелкнул шлем и без страха вдохнул застоявшийся за десять лет мертвый воздух станции.
А наутро они схоронили Ресни. Постояли под пристальным взором Фаранела и вернулись на станцию. Работать.
Первыми обжились схемы. Это были целые простыни; Майх застлал ими стол в центральном отсеке и один за другим клепал какие-то блоки. Спаивал, сваривал, свинчивал хитроумные разъемы, и Хэлан был при нем лишь подсобной парой рук. Подать, принять, придержать, подкрутить - но и от этого к ночи валился с ног. А Майха ничего не брало. Какое-то холодное остервенение вдруг одолело его, этакая расчетливая ледяная ярость. Вкалывал, как автомат, без передышки и без суеты, а когда Хэлан совсем выбивался из сил, усаживался за журналы и дневники.
Жег себя, а Хэлан был спокоен. Думал: пропаду, задавит проклятая мертвечина, вон до чего дошел - покойники мерещатся. А вышло наоборот. Спал на постели, где кто-то умер, ел оставленные мертвецами запасы, дышал десятилетней затхлостью - и ничего не мешало.
Была работа, которую он не знал, цель, к которой совсем не хотелось идти, безысходное решение, навязанное ему мертвецами - а он был свободен, как никогда. Самая лучшая пора: все уже решено, осталось только сделать. Голова отдыхает: главное есть, а случайного не угадаешь, и совесть угомонилась до поры. (Она еще свое возьмет, стерва такая, а покуда пусть отдохнет, рано ей меня жрать.)
Он глядел со стороны; как корчится Майх, жалел - и не жалел, ведь через это надо пройти, все равно надо, никуда не денешься. Ничего, малыш, не пропадем, это мне еще себя ломать и ломать, а ты... А ты?
А время текло: мчалось, как подстегнутое для Майха, плавно струилось для Хэлана, и он не сожалел о нем, нежась в навязанном покое своей безысходной свободы.
Кончили сборку; Майх остервенело гонял блоки на стендах второй лаборатории, а Хэлан дощелкивал невеселые загадки станции.
Оснащена-то она нехудо. Даже слишком. Две лаборатории, да мастерская, где чего только нет, да хорошая вычислительная машина, да купол наблюдения с мощнейшими локаторами. Наверняка не тюрьму они здесь строили, а что-то военное. Вот только Фаранел им подгадил, старый убийца, не потерпел людей под боком. А Ктен? Строили-то в одно время? Ну да, так, небось, и было задумано: какой-то секретный комплекс. А когда намронскую станцию прикрыли, так и Ктен оказался ни к чему. Вот ему и нашли применение - на свой лад. А раз на Ктене тюрьма, пришлось запечатать и Намрон - самым надежным способом.
Грязная история, обыкновенная до изжоги, и в ней, как в маленьком зеркальце, отражается Мир. Вывороченная, нечеловеческая логика и бессмысленная жестокость.
И горькая мысль: так что же, защищать этот пакостный мир только потому, что если его не защитить, будет еще хуже? Желать ему гибели? Но он прихватит с собой лучших из своих людей, ведь даже лучшие из нас слепы и глухи, и они увидят только то, что Мир, их Мир, гибнет, и его надо спасать. И даже не страх - просто тоскливое недоумение: почему именно я? Что я могу?
...Он сидел рядом с Майхом, пока тот не закончит расчет, и неспешные мысли потихоньку текли сквозь него. Вот сейчас Майх закончит считать, растолкует режимы и уйдет. Хорошо, что я буду один. Все равно я один, когда мы вдвоем, черт его знает что: только научился быть с людьми, и надо терять, надо успеть отвыкнуть, пока мы вдвоем. Майх должен улететь. Да, только так. Приключение длиной во всю жизнь, и ни в чем не виноват. Это мне теперь: что ни сделал - все равно виноват...
- Хэл! - окликнул Майх, и он спокойно поглядел на него.
- О чем ты сейчас думаешь?
Странный вопрос. Хэлан даже растерялся чуть-чуть, вот и брякнул первое, что пришло на язык.
- Сижу да гадаю, как это мы мимо кошки в норку проскочим.
- Должны проскочить. Совместное изобретение Нилера и Тенги. Контризлучатель... ну, понимаешь, такая штука, которая сделает нас невидимыми для локаторов.
- А в оптике?
- У ЮЛ поглощающее покрытие, да и масса всего 5 тысяч.
- Вот так все просто? А если погремушка откажет?
- Надеюсь, что не откажет, - медленно сказал Майх. - Я очень хочу, чтобы она не отказала, потому что у меня есть еще кое-что.
- Оружие?
- Да, - так же медленно и четко сказал Майх. - Извини, Хэл, мне пришлось дать слово, что никто не узнает, как это работает. Даже ты.
- Понятно. - А душу кольнуло: и ты дал?
- И я дал, - ответил Майх - прямо на мысль. - У меня не было выбора, Хэл. Думал: ты поймешь.
- Почему ж не понять? Пойму.
- Обиделся?
- Не очень. Значит, если откажет...
- Да, - холодно ответил Майх.
- И что, эта штука - она целый корабль может прихлопнуть?
- Да.
- А сколько на нем народу?
- От пятидесяти до ста человек - в зависимости от класса.
- Ну что ж, совсем не дорого, раз ты по Тгилу соскучился.
- А ты, конечно, не станешь защищаться, если на нас нападут!
- Не знаю. Я себя тоже не в грош ценю, но чтобы полсотни за одного...
- Дело только в нас?
- Нет, - сухо сказал Хэлан, - не только. Дело в том, что за тобой стоит.
- За мной или за нами?
- За тобой. Ты уже не маленький, Майх, нос вытирать научился. Должен был понимать: раз взял оружие, значит, и в ход его пустишь, если придется. Ради чего?
- Интер-ресный разговор. От кого бы и ждал... Можно подумать, ты оружие в руках не держал!
- Держал, конечно, и еще подержусь. Только ты мое оружие со своим не равняй. Моя пукалка - это один на один, если что, мне смерть - им сон.
