За моим сердцем? За мной? Что, если мы переспим, и я перестану быть тебе нужен? Что, если мы переспим, и ты перестанешь смотреть на меня так?

Это не просто сексуальное влечение.

.

Эвен помнил тот день, когда уверился в том, что это не просто физическое влечение. Что он не прекратит нуждаться в Исаке. Что им с Исаком «суждено быть вместе» или что там обычно говорят.

Это был день рождения Эвена, о котором он не рассказал на работе. У него не было страницы на фейсбуке, так что никто не знал. И ему было плевать. Дни рождения слишком переоценивают. Празднование дня, когда Эвен родился, с учетом того, что все оставшееся время он мечтал вообще не появляться на свет, было даже не в десятке списка его приоритетов. Он страшился этого дня. Эвен чувствовал себя очень одиноким, потому что помнил, что было год назад: пустота, бессмысленность, одиночество и неудачи. Потом он вспоминал события последующего года, и в груди начинало колоть.

Будет так же отстойно. Пусто. Одиноко. Неудачно.

Эвен любил свою работу. Любил. Но мечтал о другом. Он хотел снимать фильмы. Хотел делиться важными историями. Хотел создавать искусство. Создавать, создавать, создавать.

Вместо этого он создавал коктейли. И все было хорошо. Большую часть времени. Но не в день рождения. День рождения казался дэдлайном. Казался важной датой в крупной корпорации, когда все вскарабкиваются со своих мест, чтобы сделать все возможное ради приличной премии в конце года. Только вот Эвену премия не полагается, в крупной корпорации он не работает и никуда не карабкается, чтобы притвориться, будто прошедший год был значимым. Обычно он был слишком занят, целыми днями рефлексируя в кровати.

Обычно с приближением февраля Эвен начинал чувствовать подавленность. Иногда даже раньше.

Эвен ненавидел свой день рождения. Ненавидел. И этот год не стал исключением.

Или стал.

Эвен хотел взять выходной, но решил, что работой можно хотя бы отвлечься. Обычный день и обычная ночь. Он проспал весь день, а затем пошел в «Gule Gardiner», маленький бар, который часто называл домом.

Придет ли сегодня Исак?

Скорее всего, нет. Это была среда, а занятия по четвергам у него начинаются в девять утра. Тем более любимый предмет первой парой. Что-то там с радиологией. Эвен обожал слушать рассказы Исака о профессоре и его некомпетентности. Эвен обожал, когда Исак говорил о своих мечтах, вдохновении, желании спасать жизни и светить как солнце. Исак станет Врачом. И я. Бармен.

Исак сегодня не придет, и это к лучшему. Эвен плохо себя чувствовал и был не уверен, что сможет улыбаться. Он не хотел беспокоить Исака своим состоянием.

Исак пришел. Когда Эвен увидел, как тот улыбается через весь зал, сердце зашлось бешеным ритмом. На Исаке были темные джинсы и серый свитер, а волосы казались непослушными и мягкими. Как и всегда. Он выглядел немного уставшим, но улыбка все равно ослепляла. Как и всегда.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Эвен, как только Исак умостился на «стуле Исака».

— Ты о чем? — Исак зевнул. — Я пришел выпить.

Эвен нахмурился. Может, у Исака был плохой день.

— Все хорошо? — поинтересовался он, нахмурив брови.

— Ага. Просто хотел провести время с тобой, — пожав плечами, Исак улыбнулся.

— Уверен? — Эвен попытался в последний раз, облокачиваясь на стойку. Посетителей было не так уж много – Эвен мог поболтать с Исаком.

— Да, детка. Уверен.

Детка.

Обычно Эвен не краснел, но сейчас залился краской. Детка.

Так хорошо. Мило. Эвена еще никогда не называли деткой в его день рождения.

— Ты там в порядке, Бэк Найшейм? — Исак самодовольно ухмыльнулся, прекрасно зная, какой эффект на него произвело всего одно слово.

— Эм, ага. Просто немного устал, — Эвен почти заикался, чем вызвал смех Исака.

— О боже! Детка, я постоянно буду называть тебя деткой, — усмехнулся Исак.

— Мне надо работать, — Эвен качнул головой и отвернулся, не в силах спрятать улыбку.

Исак заставлял его улыбаться. Всегда. А прямо сейчас его смех разливался приятной теплой волной по позвоночнику. Детка.

— Эй, Эвен.

— М?

— Ты сегодня чертовски горяч.

.

Исак остался на всю ночь. Ближе к часу он уже клевал носом, но продолжал пить воду, потому что Эвен не давал ему Рэдбулл. Эвен не понимал, почему именно сегодня.

— Иди домой, — сказал Эвен ближе к двум ночи. — Мы скоро закрываемся.

— Я останусь, — Исак выглядел сонным, очаровательным и уютным. — До закрытия.

— У тебя пара в девять.

— Ты помнишь? — Исак слегка удивился, но все еще казался мягким и уставшим.

— Конечно. Радиология. Тебе нравится этот предмет.

На лице Исака отобразилось что-то между благоговением и любовью, и Эвену стало плохо. Я его обнадеживаю. Снова. Надо было держать рот на замке.

Но Эвену не хотелось, не сегодня. Сегодня хотелось быть немного подлым и эгоистичным. Ему было одиноко, очень одиноко. А улыбка Исака тут же меняла абсолютно все. Поэтому Эвен сказал Исаку то, что он хотел услышать.

— Я помню все, что ты мне говорил. Мне нравится все, что ты рассказываешь.

Исак смотрел на Эвена несколько секунд, вызывая у него в груди чувство вины. Я мудак.

Но затем Исак схватил Эвена за футболку и осторожно притянул его ближе.

— Несправедливо, — пробормотал Исак. Между их лицами было всего ничего. — Ты несправедлив.

Поцелуй меня. Если ты меня поцелуешь, я позволю. Я поцелую в ответ.

Исак не поцеловал его. Вместо этого он прижался своим лбом к Эвену. Возможно, это рвало душу еще сильнее, чем поцелуй. Возможно, это утешало еще сильнее, чем поцелуй.

Эвен отошел в дальнюю часть бара, чтобы помочь Матиасу убраться и достать продукты на следующий день. Сердце бешено заходилось, ладони потели, кожу покалывало.

Когда он вернулся, Исак крепко спал за стойкой, положив голову на сложенные руки. Он был красив и прекрасен. Он всегда был красив.

Эвен не знал, как его разбудить, поэтому сел на соседний стул и просто наблюдал.

— Я ухожу, — объявил Матиас, и Эвен тут же шикнул на него.

— Он спит, — прошептал Эвен. Матиас в ответ закатил глаза. Матиас еще вернет должок, но Эвену было все равно.

Это странно, но Эвен положил голову на скрещенные на стойке руки и повернулся в сторону Исака, наблюдая за ним. Это было так приятно.

Лучший день рождения.

Эвену хотелось протянуть руку и коснуться. Провести по коже пальцем. Запомнить каждый изгиб. Эвену хотелось коснуться.

— Ты странный, — произнес Исак, чем напугал Эвена, спрыгнувшего со стула.

Черт.

Исак открыл глаза и рассмеялся.

— Гладко тут, — он усмехнулся.

— Ты не спал?

— Спал. Но ты так пристально на меня смотрел, что я подумал, что ты просверлишь во мне дыры. Ты меня разбудил, — сказал Исак.

— Прости, — пробормотал Эвен, чувствуя себя крайне неловко.

— За что? За то, что смотрел, как я сплю? Мне кажется, это мило.

Эвен вспомнил времена, когда он был таким же, как Исак. Времена, когда бы он просто набросился на Исака и повел его к себе, как и мечтал.

— Я провожу тебя до дома, — сказал Эвен. Пальцы Исака сжали край черной футболки Эвена.

— Давай посидим здесь. Мы впервые по одну сторону стойки.

Эвен остался, а Исак не отпустил его футболку. И это странным образом успокаивало. Они были связаны без прикосновений. Эвен стоял рядом с Исаком, который развернулся к нему лицом.

— Ты сегодня даже не пил, — заметил Эвен.

— У меня пара в девять. Я не пью, когда с утра пары.

— Тогда почему ты здесь?

У Исака наверняка что-то было на уме. Скорее всего, у него не задался день, и он просто хотел поделиться этим с Эвеном. Но насколько плохо все было, раз он решил остаться до трех утра в будний день?

— Потому что сегодня у тебя день рождения, детка, — ответил Исак.

Вот как.

— Вот как.

Как.

— Как ты узнал?

— Разве это важно? — теперь Исак тесно прижимался бедром к Эвену.