Беги к лодке, зови геологов! – кричит, сам навстречу медведице попер. Сунул медведице левую руку в пасть поглубже, а правой за шею обнял, прижался. Не смогла медведица его от себя отбросить. Задохнулась. Руку ему потом в больнице отняли. Не смогли сохранить…

Баба и медведь

Под вечер прибежал мужик лет сорока к нам в лагерь. Скорее! – орет, – Тут, рядом, медведь мою бабу дерет! Помогите!

Мы кто за что. Я за – Олень, парни за карабины и бегом в лес. Мужик дорогу показывает.

Слышим неподалеку медвежье взрыкивание и визг. Подходим и видим. На поляне медведь с бабой дерутся. Баба молотит мишку оцинкованным ведром, а тот лапой отбивается. Нас увидел, отскочил, да не ушел. Положили его. Залпом из всего оружия.

Мужик, конечно, к бабе, утешать стал. А баба отдышалась, да как начнет мужика тем же мятым ведром понужать!

– Идол! Скотина безрогая! – визжит, – стрелил в Хозяина из своей пукалки! Раздразнил, а сам в кусты!

Оказалось, ходили они с бабой за грибами и была у мужика старенькая берданка. Вот он и стрелил в медведя, да не попал. Перезарядить не успел, как Михайло Потапыч берданку у него из рук вышиб, да подмял под себя. А бабе стало мужика жалко. Подскочила к медведю и давай его ведром охаживать!

Медведь мужика бросил. Стал с бабой воевать. А мужик подхватился и к нам побежал. Пока за нами бегал, баба сражалась с мишкой своим ведром.

Хохма Шкутова

На окраине Туруханска несколько лет стояла Подбаза нашей экспедиции. Шкутов, Лапатанов, я и еще несколько молодых топографов решили отдохнуть на природе.

Купили закуски, водки и расположились на крохотной полянке посреди ельника. Когда пропустили по первой, Шкутов рассказал нам что-то вроде присказки.

Молодому, нужно что? – спросил он, и сам же ответил, – Лодка, молодка и охотка. Зрелому?

Мы молчали.

– Эх вы, знатоки! Зрелому кроме лодки нужна еще водка и селедка!

Что, нужно старому? – спросил я.

– Старому? Ему нужна квартира, кефир и благоустроенный сортир! –засмеялся Шкутов.

– Тебе что нужно, Николаевич?

Шкутов надолго задумался, потом нерешительно ответил, – Наверно уже кефир и сортир…

Мы захохотали.

– Я бы не смеялся…

Рассказ Вениамина Долгова

В тундре тоже медведи встречаются. Такие же бурые, только меньше габаритами. Так же в берлогах зиму бедуют…

Этой зимой в конце марта оттепель ударила. Южак принес с собой тучи и два дня поливал землю дождем совсем по-весеннему. Видно, этот дождь и поднял мишку из берлоги раньше времени.

Ехали мы с ребятами в тракторе Т-100 с уширенными гусеницами и деревянной кабиной впятером. Теснились как селедки в бочке. Коля Емелькин посередке за кочергами сидит, я – слева, Мишка Бадретдинов – справа. На инструментальных ящиках еще двое парней слева и справа спинами подпирают дверцы.

Смотрим, впереди бурое пятно на фоне снега метельшит. Ближе подъехали разглядели, что это медведь снег роет, как песец мышкует. Нас услышал, уходить стал. Только и мы не стали мимо проезжать, уговорили Емелькина править за мишкой в погоню, хотя оружия у нас никакого не было. Мол, гусеницами задавим.

Медведь через овраг, и мы за ним, Мишка на голый выдутый пургами холм, и мы туда же. А скорость у нашей сотки на пятой скорости километров двенадцать с гаком, столько Емелькин подачу топлива в топливном насосе накрутил.

Где-то с час гонялись. Не может от нас медведь убежать, не машина все-таки. Тогда он стал из стороны в сторону метаться, а Емелькин и мы в азарт вошли. Орем, свистим, в окошки готовы выпрыгнуть. Никола кочергами дергает, трактор за мишкой поворачивает.

Тогда Михайло Потапыч тоже изменил тактику. Остановился, зубы оскалил, взревел, да и бросился на трактор. Повис на ватном капоте, которым спереди был радиатор двигателя укрыт, когтями вцепился, да стал по нему взбираться. Назад! – ору в ухо Емелькину, – Не мы его задавим, он из нас колбасный фарш сделает!

Тут Николай по тормозам вдарил, врубил реверс на заднюю скорость и наутек. Медведя с радиатора стряхнул. Теперь уже мы от медведя стали драпать. Хорошо еще, что Мишка умный попался. Далеко за нами гнаться не стал…

Рассказ Качана Юрия

Высокий детина, ростом с меня, в плечах пошире, кряжистый. Бывший мастер спорта в тяжелом весе по классической борьбе, а теперь Старший механик Кочумдекской сейсмической партии.

– Видишь, Анатолий, вон там сидит Санька Шибеев, наш токарь. Соловьем разливается перед ребятами. Ведь совсем недавно три дня молчал.

В чем, дело? – спрашиваю.

Мы с ним медведя повстречали – усмехнулся Качан.

Расскажи! – тут же загорелся я.

– Поплыли мы на моторке к ручью, что впадает в Тунгуску выше километра три по нашему берегу. С начала лета я приметил заросли голубики. В самом ручье черноспинники водятся. Сели в лодку, запустили мотор и поплыли. С нами еще Санькин Пират увязался. Любит песик в лодке кататься.

Доплыли, лодку привязали, взяли с собой ведра и удочки и направились вверх по ручью. И тут, понимаешь, – Качан смущенно улыбнулся, – приперло мне в кустики сбегать. Не успел присесть, как вдруг мимо меня на космической скорости обратно Пират шпарит! За Пиратом Санька нарезает, в спринте рекорды ставит.

Ты, куда? – спрашиваю. Санька не отвечает. Мимо промчался. Ведро в левой руке, в правой удочка. За Санькой медведь на махах шпарит, догнать норовит.

Что делать? Рядом со мной бревнышко лежало. Не стал я брюки застегивать, к бревнышку бросился. Поднял его над головой и ору – Куды прешь, пидарас!

Медведь от моего рева, лапами стал тормозить. Веришь, из-под мишкиных лап, как из-под косого бульдозерного ножа на скорости, веером галька полетела! Поглядел он на меня, рявкнул и в тайгу повернул. Тут уже не до ягоды и рыбалки.

Застегнул я пояс и к лодке назад пошел. Смотрю, в лодке Санька с мотором возится, стартерную рукоятку дергает. А из носового лючка головенка Пирата с прижатыми ушами торчит. Лючок круглый, чуть больше двадцати сантиметров в диаметре. Как только туда песик смог протиснуться? Вытаскивать пришлось.

Санька все мотор завести пытается. Молчит, трясется и дергает. На мой окрик не реагирует. Главное, никуда бы он не уплыл, лодка то тросиком к замытому бревну причалена.

Отцепил я лодку, Саньку от мотора оттеснил, завел и поплыл назад. Пытался с ним говорить – бесполезно. Три дня он молчал. А теперь вишь, разговорился. Хорошо, что заикой не стал.

Рыбалка и неудачная охота

Я утверждаю, что самые отчаянные браконьеры – это пилоты Туринского авиаотряда. Начала семидесятых годов. С которыми мне довелось летать в аэрозондовой партии нашей экспедиции. В качестве штурмана.

Думаете, где я научился рыбалке с тройником и обманкой. Что каждый раз возвращаюсь от мелких таежных речушек с полным рюкзаком хариусов-черноспинников? Они научили.

Стоило только им пролететь вертолетом над речным плесом, как они сразу видели, где стоит один таймень. Сколько. Какого они размера.

Выбросив на размотку очередного зонда сейсмический отряд, экипаж получал около двух часов свободного времени. Где его проводить?

Улететь на соседнюю гору и сидеть там, зевая от скуки, и дожидаясь, когда прогремят взрывы? Как бы не так! Экипаж предпочитал проводить это время, занимаясь рыбалкой.

На первых зондах я оставался в отряде. Помогал парням растягивать косу. Бурить мотобурами неглубокие скважины. Под закладки тротиловых шашек и растягиванию меж ними ДШ. Потом, когда убедился, что вертолет с экипажем может появиться и через три часа с гаком. Или четыре. Когда зонд уже давно отработан. Решил не покидать кабины и поторапливать пилотов.

Когда заканчивалось десантирование и выгрузка сейсмостанции с косами и аккумуляторами. Пилоты, чтобы не мешать, поднимали вертолет в воздух и летели к ближайшей речке – Таймуре. Возле которой разбивали зонды.