Глеб оглянулся, сказал осторожно:

– Так, для отдыха…

– А я люблю! – радостно сообщила я. – У меня даже книжка такая есть: справочник для кроссвордистов.

Глеб с мгновение смотрел на меня, подняв брови. Подошел к дивану и, вытащив откуда-то из его недр пухлую книгу, торжественно вручил мне.

– О! И вы!.. А можно поотгадывать, пока вы кофе варите?

– Ни за что! – сурово сказала Глеб. – Дайте сюда.

– А давайте вслух!

– Сейчас, – Глеб поочередно заглядывал в джезву и в журнал. – Так, где я остановился? Вот… у-гу… пляж?

– Сколько букв?

– Пять.

– Песок. Лежак. Океан.

Глеб заглянул в журнал и перебросил его мне, подхватывая правой рукой джезву.

– Пишите, – сказал обвиняюще. – Вы знали!

– Нет, честное слово! Мне немного…

– Много и не получится. Подождите, осядет… Так. Мэрилин… молчите, сам знаю! Вот эти с шоколадной начинкой.

Я поджала под себя ноги, и, навалившись на стол, заглянула в журнал. Глеб методично заполнял клетки.

– Ну так нечестно! – возмутилась я. – Дайте же мне!

– Я к вам только как к профессионалу…

Он тоже уселся поудобнее, согнув одну ногу и привалившись плечом к спинке дивана.

– Морская птица.

– Альбатрос?

– Пеликан?

– Сами вы пеликан! – сердито сказала я. Глеб тихонько рассмеялся. Я перевернула журнал к себе.

– А вот здесь нужно “о”, а не “а”.

– Где? Ну нет, я точно знаю, что “а”.

– А давайте поспорим?

– А давайте!

– А на что?

Я засунула подтаявшую конфету в рот и облизала пальцы. Глеб посмотрел, внезапно протянул руку и провел большим пальцем по моим губам. Вздрогнув, я отдернула голову.

– Шоколад, – спокойно пояснил Глеб. – Так на что спорим?

Мы с затруднением смотрели друг на друга. Глаза у Глеба сейчас казались почти черными.

– Если проиграю, ставлю вам большую коробку конфет. Согласны?

– Ну… да. А я что?

– Если вы – на неделю даете отставку всем своим поклонникам.

Я открыла рот, и Глеб подначивающе засмеялся:

– Сумеете продержаться?

– А вам-то от этого какой прок? Думаете, резко повысится моя работоспособность?

– Думаю, вам стоит отдохнуть. Вспомните, когда вы в последний раз проводили вечер одна?

– Согласна, – деловито сказала я, протягивая руку. – Но только чтобы в коробке не меньше килограмма!

– Но чтоб ни одного претендента ближе ста метров! – предупредил Глеб.

Мы торжественно пожали друг другу руки и вновь уткнулись в журнал.

– …И что они имели в виду? Чердак? Крыша? А что вам не нравится в мужчинах, с которыми вы знакомитесь? – спросил Глеб так рассеянно, что я машинально заглянула в кроссворд – не следующий ли это вопрос. Глеб поднял глаза, и я автоматически выпалила:

– Раскладушка!

Он, похоже, тоже хотел для верности заглянуть в журнал, но удержался:

– В смысле?

– Ну, в смысле, как у Жванецкого: “А он ей норовит подножку – и на раскладушку!” Почему я должна укладываться буквально с первым встречным? Я же человека для жизни ищу, а не чтобы перепихнуться… Тем более, после этого мужчины почему-то считают, что женщина – их собственность и начинают качать права…

– Но, в принципе, что здесь такого? – сказал Глеб. – Мужчине нравится женщина, он ее желает…

– Это все-таки чердак!

– Почему?

– Потому что здесь явно крыса. Ничего не имею против, но хочется отношений, которые начинаются так… со взглядов. Или вы думаете, если все прекрасно ночью, все будет замечательно и днем?

Глеб хлебнул кофе и заметил:

– Разве нам с вами ночью плохо?

– Увиливаете от ответа?

– Нет, развиваю тему. Честно говоря, надоело уже переворачивать журнал туда-сюда. Может, вы все-таки пересядете? Или мне к вам?

Волоча за собой плед, как шлейф, я перешла на его сторону. Удобно примостилась на толстом диванном валике. Сказала с удовлетворением:

– Вот наконец-то я смотрю на вас сверху вниз!

Глеб откинулся на спинку дивана, поглядывая на меня.

– Вам это нравится?

– Непривычно. А вам?

– Я так на вас смотрю?

– Разумеется. Вы же начальник, я от вас зависю… завишу… ну! испытываю зависимость.

– Лучше бы вы ко мне испытывали привязанность.

– Что, нравится, когда вас любят?

– Хорошо, что вы меня хотя бы терпите.

– Ну что вы, Глеб Анатольевич! – протянула я елейным голосом. – Ну как же вас не любить – с вашим-то ангельским характером!

Шеф одобрительно кивнул и пододвинул мне конфеты.

– Молодец, заслужили!

Мы еще фыркали, когда Глеб проделал некий маневр – мягко сдвинулся влево, обнимая меня за талию и непринужденно положив ладонь на мое колено. Я растерянно глядела на него сверху – плохо у меня с реакцией в последнее время – а шеф уже говорил приветливо:

– Присоединяйтесь, Галя.

Что-то не так у Глеба с этим порогом, просто какая-то геопатогенная зона, все не решаются через него переступить. Сейчас там маялась Галочка. Выглядела она, как всегда, обалденно: макияж как свежий (а может, и свежий?), рубашечка аккуратно расстегнута в стратегических местах – в общем, воплощение женственности и сонного очарования… Я мигом раздумала избавляться от глебовской руки на своем колене. Деловито сунув очередную конфету в рот, кивнула:

– Мы тебя разбудили? Заходи, чего стоишь?

У Галочки в глазах появилось очень странное выражение.

– Да нет уж… простите, что помешала, Глеб Анатолич…

Мы проводили ее взглядами.

– Похоже, она к вам приходила, – шепотом сообщила я без малейшего раскаянья.

Глеб не стал ломаться.

– Похоже.

– Извините тогда.

– За что?

– Ну… помешала.

– Спасли.

Я с интересом посмотрела на него сверху – Глеб водил пальцами по моему колену, но, по-моему, чисто рефлекторно. Где опять этот чертов плед?

– Трудно поддерживать деловую дистанцию с привлекательными женщинами, – объяснил он.

– То-то я смотрю, вы так измучены! – посочувствовала я. – Может, теперь отодвинетесь? Я уже вас спасла.

Он задрал голову.

– Вам неудобно?

– Да. И еще мне пора спать.

– Обиделись?

– Нет. Просто не знаю, что теперь ей говорить.

– А вы обязаны перед ней отчитываться?

– Можно, я встану?

– Не обижайтесь. Я не хотел портить вам жизнь.

Ну да, просто хотел избежать трудностей в своей жизни… Я посмотрела в его лицо. Глаза Глеба мягко светились. И я в первый раз как следует почувствовала, что он рядом, даже слишком рядом, что его рука ласкает мое колено, что сейчас мы вдвоем, не считая храпящего Бурова и Галочки в дальней комнате… Не знаю, какие мысли полезли в голову Глеба, но он опустил руку и не шевельнулся, когда я поднялась с дивана. Я быстро оглянулась на пороге – Глеб смотрел в стол.

– Спокойной ночи.

– Спасибо за компанию, Наташа…

Галочка дышала тихо – спала или делала вид. Ну извини, подруга, в другой раз! Я осторожно улеглась на свой край, натягивая тонкое одеяло. Вновь вспомнила голос, смех, взгляд, прикосновение… Мысли явно приобретали опасный характер. Гнать их взашей, Глеб же ясно предупредил, что не терпит служебных романов! Да и мне не нужны сложности – хотя бы в виде легкой влюбленности в собственного шефа. Я свернулась в клубок, строго приказав себе: ”Спать!”. И, как ни странно, себя послушалась…

Открыв глаза, я долгое время пялилась на темную шторину. Сквозь нее с трудом продирался серый день. Где это я? Попыталась повернуться – сзади завозились – и я замерла, враз ощутив обнимавшую меня тяжелую руку и горячее голое тело за своей спиной. Господи помилуй, но я же вчера не пила! Очень осторожно повернула голову, скосив робкий взгляд.

Глеб спал. Некоторое время я созерцала его, судорожно перебирая в памяти вчерашние события. Амнезией я до сих пор не страдала – тем более, в трезвом виде. Но как и когда он здесь оказался? И где Галка? Я вновь попыталась шевельнуться, Глеб что-то забормотал, утыкаясь губами в мой затылок, ладонь его скользнула по моей груди – я замерла – и легла на живот, притягивая меня к себе еще ближе. От него несло жаром, как от хорошей печки. Я смутно припомнила, что когда ночью стало холодно, придвинулась ближе… как я тогда считала – к Галочке. Глеб вздохнул и задышал ровно. Я – делать нечего – закрыла глаза, успокаивая бьющееся сердце, и незаметно задремала сама.