- Миссис Горман, - сказал Мейер, - как вы сами только что убедились, мы сейчас очень заняты. Я полагаю, что вашим привидениям придется подождать до утра.

- Нет, им не придется, - возразила Адель.

- Почему это?

- Потому что они появляются ровно без четверти три утра и я хочу, чтобы кто-нибудь посмотрел за них.

- А почему бы вам с мужем самим еще раз не посмотреть на них? спросил Мейер.

- Вы считаете меня ненормальной, так ведь? - спросила Адель.

- Нет, миссис Горман, что вы!

- Конечно же считаете, - сказала Адель. - Я тоже не верила в привидения, пока не увидела эту пару.

- Ну в общем так, все это очень интересно, уверяю вас, миссис Горман, но у нас сейчас столько дел, что я просто не представляю себе, как быть с этими вашими привидениями, даже если мы приедем поглядеть на них.

- Они все время обворовывают нас, - сказала Адель и на этот раз Мейер подумал: "Нет, она не просто чокнутая, она настоящая сумасшедшая".

- И что же они крадут?

- Бриллиантовую брошь, принадлежавшую еще моей матери. Они украли ее из отцовского сейфа.

- А что еще?

- Изумрудные серьги. Они тоже были спрятаны в сейф.

- И когда были совершены эти кражи?

- В прошлом месяце.

- А не может быть так, что эти драгоценности просто куда-нибудь затерялись?

- Очень трудно затерять куда-нибудь бриллиантовую брошь и изумрудные серьги, да еще запертые в несгораемом шкафу.

- Вы заявляли об этих кражах?

- Нет.

- А почему?

- Потому что я знала, что меня сочтут сумасшедшей. Точно так же, как в данный момент считаете и вы.

- Нет, миссис Горман, но я надеюсь, что вы понимаете, что нам весьма трудно.., гм.., произвести арест привидений, - сказал Мейер и улыбнулся.

Адель Горман не улыбнулась в ответ.

- Забудем о привидениях, - сказала она. Глупо было с моей стороны вообще упоминать о них. - Она глубоко вздохнула и пристально поглядела на Мейера. - Я пришла сюда, чтобы заявить о краже бриллиантовой броши стоимостью в шесть тысяч долларов и изумрудных серег стоимостью в три с половиной тысячи. Намерены ли вы послать этой же ночью своего сотрудника для расследования преступления или мне придется обратиться к отцу, чтобы он связался с кем-нибудь из вашего начальства?

- К вашему отцу? А какое он имеет отношение...

- Мой отец - главный судья по делам о наследстве и опеке. Судья в отставке, - сказала Адель.

- Понимаю, - сказал Мейер.

- И, надеюсь, правильно понимаете.

- Так в котором часу, вы говорите, появляются эти привидения? спросил Мейер и тяжело вздохнул.

Между полночью и двумя часами город не очень заметно меняется. Театры уже позакрывались, и верные себе субботние бражники - достойные обитатели Бестауна и Калмс-Пойнта, Риверхеда или Маджесты - заполняют улицы Айсолы в надежде перехватить рюмочку и потрепаться перед тем, как отправиться по домам к своим постелям. После закрытия театров город превращается в муравейник увеселительных заведений и просто кабачков, где можно перекусить. Все полно жизни, начиная от шикарных французских кафе и кончая пиццериями и дешевыми закусочными, а блюда, подаваемые там, варьируются от скромных сосисок до изысканных деликатесов. Все эти заведения обычно набиты битком, потому что субботняя ночь, как никакое другое время, пугает одиночеством и именно в эту ночь бывает необходимо поплакаться кому-то в жилетку. И они выплакиваются на полную катушку, все эти добропорядочные бюргеры, честно оттрубившие целых пять дней упорного недельного труда. Сейчас им так хочется отдохнуть, расслабиться и просто повеселиться в преддверии воскресного дня с неизменной его скукой, домашними обязанностями и бессмысленным свободным временем, что является истинным проклятием для всего мужского населения Америки. Толпы фланируют и спешат по Стему, заглядывая в залы для игры в боулинг, в тиры, в ночные клубы со стриптизом, на джазовые концерты, в сувенирные лавки, рассматривают витрины или зачарованно следят за тем, как ростбиф медленно поворачивается на вертеле. Субботняя ночь предназначена для удовольствий и даже одиночки могут испытывать наслаждение, слушая как уличные девки льстят их достоинству, делая весьма смелые и рискованные предложения. Можно также поглядеть на гомосексуалистов, собирающихся в барах на печально известной Норд-Сайд или еще дальше, в Куотер, полистать замусоленные эротические книжонки в задних комнатах книжных магазинов или в темных и душных залах просмотреть фильмы, снятые на шестнадцатимиллиметровой пленке, фильмы, в которых женщины прямо на экране снимают с себя абсолютно все... Словом, город сейчас находится во власти людей, в большинстве своем вполне порядочных, но не стремящихся в данный момент ни к чему иному, как просто поразвлечься и немного отдохнуть в короткий промежуток времени между пятью часами вечера в пятницу и девятью часами утра в понедельник.

Однако после двух часов ночи город претерпевает изменения.

Добропорядочные граждане уже заждались своих автомобилей в очередях у платных стоянок (черт бы побрал эти стоянки - их, пожалуй, больше, чем парикмахерских) или, пошатываясь, добрели до станций метро. Им еще предстоит, борясь с одолевающим сном, проделать долгий путь к своему дому в пригороде, прижимая потной и влажной рукой мохнатую игрушечную собачонку или медведя, выигранного на одном из аттракционов. Смех становится все более вымученным, а гимн колледжа, распеваемый подгулявшей компанией в дребезжащем вагоне метро, кажется, совсем уже не вдохновляет охрипших певцов. Итак субботняя ночь заканчивается и наступает субботнее утро. В этот час на улицах города устанавливается власть обитателей совсем другого сорта.

Проститутки теперь отчаянно бросаются на всякого одинокого мужчину и, отбросив всякие условности, откровенно предлагают свой товар без каких-либо недомолвок. А если сделка состоялась, то покупателя всегда подстерегает риск быть избитым и ограбленным, а то и убитым в пропахшем лизолем номере дешевого отеля. Наркоманы выходят на улицы крупными силами, высматривая оставленные незапертыми машины на улицах, а наиболее опытные из них, не очень рассчитывают на такой подарок судьбы, ловко открывают и запертые. Торговцы наркотиками продают желающим свое зелье - от "травки" до героина; скупщики краденного лихорадочно принимают новый товар - от транзисторного приемника до объемных холодильников, - чтобы перепродать его потом с выгодой для себя и для покупателя, именно здесь и предлагаются самые выгодные скидки с номинальной цены; квартирные воры именно в это время вырезают стекла или при помощи целлулоидной полоски открывают английские замки, чтобы пробраться в квартиры в час, когда жильцы спят самым крепким сном. Однако страшнее всех этих типов (ведь в конце концов все они - всего лишь граждане, только занятые коммерцией особого рода) оказываются хищные грабители, которые выходят на улицы в поисках приключений. Расхаживая по улицам тройками или четверками, чаще всего пьяные или возбужденные наркотиками, они выискивают свои жертвы - таксиста, выходящего из кафетерия, старуху, роющуюся на помойке в поисках выброшенных сокровищ, парочку подростков, обжимающихся в припаркованном автомобиле - им безразлично кого. В этом городе вас могут убить в любое время суток, однако ваши шансы покинуть сей бренный мир значительно возрастают после двух часов ночи, потому что люди ночи действуют именно в эти предутренние часы. Есть такие места в городе, которые своим лунным ландшафтом приводят в трепет даже полицейских, и такие заведения, куда ни один опытный полицейский ни за что не войдет, не убедившись предварительно в наличии второго выхода. Первый - для того чтобы попасть сюда, а второй - чтобы выбраться отсюда как можно скорей, если кому-то придет в голову блокировать за его спиной входную дверь.

"Крашеный зонтик" был именно таким заведением.

В записной книжке Мэрси Хоуэлл имелась запись: "Гарри, 2 ч, ночи, "Крашеный зонтик", а поскольку полиции было известно, что этот кабачок был настоящим притоном, и трудно было сразу решить, что могло связывать убитую девушку с типами, которые с утра до вечера и с вечера до утра ошивались в нем, решено было наведаться туда и что-нибудь постараться выяснить. За входной дверью заведения сразу начиналась довольно длинная лестница, которая вела вниз, в главный зал этого то ли клуба, то ли ресторана. Он, пожалуй, обладал признаками и того и другого. Хозяин его не взял лицензии на продажу спиртного, и здесь подавали только кофе с бутербродами, однако довольно часто какой-нибудь поклонник рока включал усилитель своей электрической гитары и к вящему удовольствию патронов заведения принимался исполнять песни по заказам посетителей. Задняя дверь этого - притона? выходила на боковую аллею. Хейвс, удостоверившись в наличии второго выхода, сообщил эту немаловажную деталь Карелле и они оба мысленно представили себе план помещения, что очень даже могло пригодиться им при дальнейшем развитии событий.