Не торопясь шагаю по тротуару, огражденному от булыжной мостовой невысокими деревьями, мимо нарядных, в большинстве своем двухэтажных зданий с высокими стрельчатыми окнами и красивой лепниной на фасадах, украшенных различными вывесками. Из головы не идет ощущение того, что бреду по какому-то сказочному Зазеркалью, где все одновременно и знакомо, и неузнаваемо. Люди тоже кажутся какими-то нереальными, сказочными персонажами. Вот тот то ли хозяин магазинчика, то ли приказчик, закрывший дверь на массивный замок и с чувством выполненного долга пошлепавший домой… И этот пожилой капитан с «осиной» талией пятьдесят, наверное, восьмого размера и мясистым носом, цвет которого выдает принадлежность владельца к Всепланетному сообществу уничтожителей крепких спиртных напитков. Вяло отвечает на мое козыряние и провожает меня неприязненным взглядом, думая, что не замечу… И идущая навстречу семейная пара очень интеллигентной наружности в возрасте элегантности, совершающая променад перед вечерним чаем, с вежливыми улыбками кивающая подпоручику приятной, надеюсь, наружности. Улыбаюсь в ответ и снова бросаю руку к козырьку… Хотя они-то и есть настоящие обитатели этого мира, а вот я – точно пришелец неизвестно откуда и когда…
Так, а вот здесь что-то новенькое, в смысле – старенькое… Которого на моей «будущей» памяти не было… Там, где по моим прикидкам должен находиться Вечный огонь и неизвестно чего строительный техникум, стоит большое каменное здание. Высокие окна, вход с колоннами и огромный могендовид вверху арки. Наверное, синагога. Несколько колоритных фигур в традиционных длиннополых пальто и шляпах радикального черного цвета спорят о чем-то у входа, подтверждая мои догадки…
Впереди из-за крыш домов виднеется верх непонятного сооружения. Какая-то красная труба, что ли, со смотровой площадкой под крышей, чуть поодаль – еще одно культовое сооружение почти кубической формы. Виден красный купол и вроде как звонница рядом – какой-нибудь собор или церковь.
Площадь открывается неожиданно… Привычного ориентира в виде «свечки» Дома связи нет. Как раз на этом месте и стоит загадочная постройка, скорее всего, являющаяся пожарным депо. Красивое двухэтажное здание красного кирпича, внизу – гараж, судя по воротам, на шесть экипажей. А труба – не что иное как каланча. Для своевременного углядывания дыма в городе.
Собор так собором и являлся, правда, – католическим. С двумя звонницами, лицом обращенными на Советс… нет, сейчас она называется по-другому… А вообще, площадь узнать можно с большим трудом. И с помощью гида, роль которого выполняет усатый, в летах, городовой. Почуяв во мне приезжего, на вопросы отвечает не торопясь, с уважением к офицеру и с ревнивой гордостью за свой город. Я б тебе, старина, тоже мог бы такого про него рассказать, только б ахал!.. Если бы до этого не сдал меня в психушку…
Вместо драмтеатра стоит Гостиный двор с торговыми рядами, чем-то напоминающий древнюю крепость. Добротные каменные стены, выбеленные известкой, арочные ворота, закрывающиеся наглухо. Если бы не лавки и магазинчики в стенах – вылитый детинец какого-нибудь князя или воеводы.
А вот примерно на месте памятника самому хитрому из коммунистов сейчас красуется часовня Александра II, из-за деревьев виднеются купола собора Петра и Павла в дворцовом парке, их золотые кресты сверкают в начинающем садиться солнце… Страж правопорядка советует прогуляться налево по Румянцевской улице. Ага, вот как Советская называлась… Называется… Тьфу, совсем запутался!.. Действуем по-военному. Сказано что?.. Румянцевская?.. Вот так и есть, и никаких больше глупых сомнений!.. Типа, командир сказал – хорек, значит, – никаких сусликов!.. А вот вправо, дальше за костел, со слов блюстителя порядка, ходить приличной публике не нужно. Грязь, нищета, да и Кагальный ров с его уголовной шпаной неподалеку…
Благодарю старого служаку, который принимает маленький бумажный полтинник без малейшего признака подобострастия и желает удачно провести время. Иду по самой главной и самой родной улице города, оставляя справа здание Городской Думы, в которое потом сдуру запихнут типографию. Еще один квартал… Сапоги как будто прирастают к тротуару… Перекресток Румянцевской с улицей барона Нолькена, слева – тот самый знаменитый «Савой» с небольшим столпотворением у входа, справа – очень-очень знакомое здание Русско-Азиатского банка. А через улицу – трехэтажный красивый дом… Предшественник того, в который через каких-то шестьдесят лет меня привезут из роддома, что напротив Пионерского сквера, и поднимут на четвертый уже этаж… Дом, который я вижу сейчас, не переживет этих лет, вместо него пленные немцы в сорок седьмом отстроят новый… Да, черт возьми, что же это такое?! Какая-то дикая фантасмагория и дежавю в одном флаконе, то бишь голове!.. Хватит!..
Стараясь убежать от сводящих с ума видений, проскакиваю вниз к теперь уже городскому бульвару, прохожу еще немного, и меня вместо тридцатьчетверки на постаменте встречает небольшой парк. Благоустроенный, аккуратный, имеющий в наличии даже велотрек и летний театр, где сейчас идет какой-то спектакль, естественно, на патриотическую тему. Впечатлений – выше крыши, пора двигать обратно… Добравшись до своего номера, для более адекватного и полного восприятия полученных впечатлений принимаю из незаменимой фляжки сто граммов противошокового и вскоре заваливаюсь спать…
Утром, как ни странно, от вчерашнего настроения не осталось и следа. Проснувшись, как-то сразу почувствовал себя дома. Гомель принял меня, узнал во мне своего. И даже не стал замечать нестыковку во времени, а может, подобная мелочь на фоне его собственного возраста кажется ему смешной и незначительной. А то, что пропали уродливые хрущобы и безликие, портящие весь вид однотипно бетонные девятиэтажки, так это еще и лучше. Как будто красавица смыла с лица дешевую вульгарную косметику и от этого стала еще прекрасней…
Так, лирика – это, конечно, хорошо! Но надо и делами заниматься… Подъем, пять минут на мини-разминку, затем мыться-бриться и в небольшую кафешку при гостинице на завтрак. А затем, собрав всю силу воли в кулак, – быстренько в мастерские. Вчера, хоть и бродил в расстроенных чувствах, никого, подпадающего под определение «стройная, рыжеволосая, очень-очень красивая», не наблюдал. Невзирая на то, что на автопилоте следил за всеми, кто находился в пределах досягаемости. И с утра было огромное желание кинуть все к общеизвестной матери и сломя голову лететь на поиски своего ненаглядного медноволосого чуда. Тем более что адрес я запомнил навсегда, и найти Павловскую улицу никакого труда не составит…
Но, как говорят, noblesse oblige. А это значит, что господин подпоручик сейчас же берет свою суперсекретную папочку с чертежами и уматывает к начальнику аж всех Либаво-Роменских мастерских, имея цель не только добиться аудиенции, но и получить добро на производство работ. Блин, кажется, легче пару десятков гансов в одиночку покрошить, чем убедить расейского чиновника сделать что-нибудь полезное… Ладно, будем посмотреть!..
Михаил Семенович уже ожидает у входа в контору, дымя папиросой и чему-то улыбаясь в свою роскошную бороду.
– Ну-с, молодой человек, пойдемте, коль не передумали. Сначала покажите свои придумки Николаю Ефремовичу, чтобы он со своими механиками оценил, так сказать, реальность замысла. Ежели он возражать не будет, тогда, считайте, дело сделано.
Главмех, в смысле начальник механических мастерских, оказался тощим и долговязым брюнетом лет тридцати. В чертежи врубился быстро, позвал пару своих мастеров и после недолгой дискуссии, взяв в руки первый лист, вынес вердикт:
– Здесь задача несложная, справимся. Только вот ума не приложу, зачем вам, Денис Анатольевич, эти трубки с крылышками?
– Мы каждую такую трубку будем приклепывать к снаряду… в смысле – к обрезанной юбкой гильзе. И получим мину, которую можно выстреливать из… специального устройства.
Механик копается в чертежах, затем достает нужный лист.
– А это и есть ваше «специальное устройство»? – Карандаш в руке указывает на эскиз стержневого миномета. – Интересная задумка… Кстати, как вы его себе представляете?
