Центральное разведывательное управление США.

Отдел России и Европы.

Очередной документ появился на экране, и Джон Дашков напрягся, потому что ничего не смог прочитать.

– Опять всё напутали в аналитическом отделе!

Как и в любой бюрократической организации, здесь все недолюбливали друг друга. Каждый думал: «Чем они там занимаются? За что им только деньги платят? Вот у нас работа! А у них что?» Джон тоже так считал и регулярно в кругу своих посмеивался, когда рассказывали, куда иногда попадали важные документы.

Он понял, что текст был на испанском и нашёл в своём ПК переводчик, которым никогда не пользовался. Всё, что ему приходилось читать на работе, было на английском или на русском языках, и с этим у него не был проблем. Хотя он и родился в Америке, но в доме родителей всегда говорили по-русски, и это помогло ему после колледжа устроиться на нынешнюю работу.

Переводчик сработал быстро, и он стал просматривать документ, чтобы потом рассказать своим коллегам, как аналитики опять всё напутали и прислали чужую бумагу, но быстро понял, что на этот раз смешного рассказа не получится. Ему направили копию донесения агента с Кубы, в котором тот сообщал, что родственник Кастро, живущий в Чили, переписывался по Интернету с какой-то русской женщиной. К тому же только сейчас он заметил, что документ пришёл из их кубинского отдела.

– Да, ребята! За что вы платите деньги какому-то мудаку на Кубе? И за что вы сами деньги получаете?

Чили и Россия. Интернет. Дигитальная любовь. Ну, и что?

Про Чили он мало, что слышал, а вот о России знал многое. И понимал, что сделал большую ошибку, когда пошёл работать в ЦРУ. Эх! С его знанием русского, да попасть бы в Россию лет десять назад вместо того, чтобы идти в колледж! Сейчас был бы миллионером. В этом он был уверен. А здесь зарплата, которой едва хватало, чтобы расплатиться по счетам. У него, конечно, накапливался пенсионный фонд, да и неплохая страховка на всю семью. Но всё же это не сравнить с миллионом, который, он уверен, был бы у него уже в кармане, если бы он тогда уехал в Москву. Да, и девочками Россия всегда славилась. А о собственной семейной жизни даже не хотелось вспоминать. Но поздно. Поезд уже ушёл. И без него.

«И что же мне делать с милашкой, которая переписывается с родственником Кастро?»

Проще было бы забыть об этой мути, но об информации могли вспомнить в их кубинском отделе и запросить, что было сделано. Так у них бывало. Кто знает, как они собирались поработать с родственничком самого Кастро. Надо обезопасить себя. Джон Дашков потянулся на стуле и шлёпнул пальцем по клавишам.

На экране возникли файлы с Интернет перепиской парочки.

«Это вам только кажется, что вы уничтожаете ненужные письма из социальных сетей. Ошибаетесь! Мы сохраняем всё то, что вы уничтожаете. Потому что Интернет – это мы».

Он заглянул в один из них. Оказалось, что там было много килобайт, и все на испанском.

«А что, в России уже говорят по-испански? Эта шпана засрала всю Америку и уже добралась до России?»

Но вслух говорить об этом не полагалось. Так можно и работу потерять.

– Марк! А что, в Москве девочки говорят по-испански?

Марк два года проработал под прикрытием в посольстве.

– Там есть бляди, которые говорят на трёх языках. Но очень дорогие! Твоей зарплаты не хватит.

Марк знал! После возвращения в Штаты он шумно разводился с женой и полгода ходил как пришибленный.

– Ну, ты-то брал с Ленинградского шоссе. Там дешевле.

Это был третий, который тоже какое-то время просидел в посольстве. Марк не стал утруждать себя ответом. Он не отрывался от своего экрана.

Тема для разговора была исчерпана. Ещё оставалось немного времени до окончания рабочего дня, и можно было позволить себе покопаться в подноготной русской бабёнки. Джон поработал мышью.

«Ого! А, дамочка-то ездила на отдых в Испанию, Грецию, Францию, ещё раз в Испанию».

Она получала визы на въезд, поэтому эти страны по договорённости передавали информацию в США.

«Хорошо живут девочки в России!»

А Джон дальше Флориды в отпуск не выезжал. Да, и был там лет 8 назад. Потом пошли дети, выплаты по кредиту за дом и за машину. Стало не до поездок. А тут Испания с Францией!

Джон вывел на экран фотографию из паспорта дамочки-путешественицы.

«Симпатичная мордашка!»

Он прикинул, а как бы его жена Мегги выглядела на фотографии в паспорте, и настроение у него упало. Да, и заграничного паспорта у неё никогда не было. Им не до поездок. Съездить на уикенд на озеро в Северную Каролину раз в полгода – это предел их возможностей.

Год и место рождения. И больше ничего в их базе данных.

«И как? Ты одна ездила в Испанию?»

Оказалось, что нет. С мужем – Шаровым В. П.

«И кто же счастливый супруг милашки? Что у нас есть на Шарова В. П?»

Оказалось, что кое-что имелось. Фотографии и заметки из газет, изложения выступлений, упоминания о нём в электронных информационных изданиях. Шаров В. П. оказался депутатом Государственной думы. В базе данных было всё, что насобирали о нём сотрудники ЦРУ, пока протирали штаны в кабинетах посольства в Москве, имитируя работу, как его сосед по офису.

– Марк! А депутаты Думы хорошо живут в России? Путешествуют за границу?

– Не хуже, чем наши конгрессмены. Оттягиваются по полной программе. VIP обслуживание. Всё включено.

Марк уже надевал пиджак. Его рабочий день закончился.

«И что же тогда милашке надо от кубинской шишки в Чили? Она же всё имеет у себя в России».

Тут ничего не сходилось. Если бы русские собирались поиграть с кубинцем, то не использовали бы жену депутата. Подставили бы кого-нибудь попроще. Девицу без имени. Если кубинцы затеяли игру против своего, то русская красавица тоже не вписывалась в картину.

Он взглянул на часы.

«Так! Служба родине закончилась».

Теперь предстояла стандартная процедура: разослать копии документа Министерству внутренней безопасности, ФБР, военным, в их отделение в посольстве в Москве. Всего в 15 адресов.

«Думайте, ребята! А мне пора домой».

Завтра он уже и не вспомнит о милашке с её мужем-депутатом. Пойдёт поток других докладов, меморандумов и сообщений, которыми все 15 государственных организаций заваливали друг друга, изображая бурную деятельность на ниве защиты родины. Но это будет уже завтра.

А сегодня Джон Дашков отключил свой ПК.

Сентрвилль, штат Виржиния, США.

Свен Андерсен затянулся сигареткой, стоя у въезда в свою авторемонтную мастерскую на окраине городка. Рабочий день заканчивался, и сегодня новых клиентов больше не предвиделось. Да, и не надо. Не до них сейчас. Он бы их и не принял. До начала сеанса оставалось всего десять минут.

Жители городка знали его как малоразговорчивого шведа, который был известен тем, что ремонтировал машины, за которые не брались в других мастерских. Иногда пригоняли даже тракторы с соседних ферм. Копаться и разбираться в двигателях его научил отец, который сам держал на ходу их старенькую «Копейку», которая по всем расчётам должна была давно закончить свои дни на свалке. Поэтому вместо того, чтобы менять двигатели, как советовали владельцам развалюх в других мастерских города, Свен просто перебирал их и экономил хозяевам сотни долларов, создавая себе репутацию надёжного механика. Но репутация не спасала от роста цен и снижения активности в экономике. За последние кризисные годы многие из деловых предприятий в городе закрылись, и хозяева исчезли. На его бизнесе это тоже отразилось. Все экономили, как могли, и клиенты пропадали один за другим. Только лишь деньги из Москвы помогали ему держаться на плаву.

Хозяином автомастерской он стал случайно. Когда о нём забыли в Москве и перестали передавать деньги на жизнь, ему пришлось вспомнить то, чему учил отец, и он устроился помощником к автомеханику. Хозяин подолгу болел, и постепенно он остался единственным, кто продолжал работать в мастерской. Как-то незаметно подвернулась дочь хозяина, которая вскоре забеременела, и он оказался женатым и во главе семейного бизнеса после смерти тестя. Потом пошли дети, выплаты по кредитам, проблемы с мастерской. Он целые дни проводил за работой, а когда приходил домой, видел одну и ту же картину. Жена пробегала мимо с криком: «Опаздываю. Покорми детей!» и исчезала. Она работала медсестрой в ночную смену и почему-то всегда туда опаздывала. Свен её практически не видел, потому что днём он работал, а жена отсыпалась. Дети, две девочки, незаметно подросли, и у них была своя тинэйджерская жизнь. Так под одной крышей стали обитать четыре индивидуума, которым не было никакого дела друг до друга. У каждого были свои заботы. Постепенно сложилось так, что и жена, и девочки стали проходить возле него, как мимо пустого места, когда встречали в доме. Спрашивать о том, как у них идут дела, было бесполезно. Единственным ответом было: «Всё в порядке». Подозревал, что не так всё здорово, но что он мог сделать? «Разговоров за жизнь» в этом семействе не предполагалось. О нём вспоминали лишь изредка: