«Сегодня, ЧЧ/ММ/ГГГГ. Самолет вылетевший из аэропорта Шереметьево 2. Номер рейса 678; выполняющий маршрут Москва – Лос-Анджелес исчез с экранов радаров.
При предварительным данных он потерпел крушение. Он загорелся из-за попавший в его мотор разряд молнии. Судьба экипажа и пассажиров самолета неясна».
Она хотела написать весь тот ужас, который она видела в своем ведении, но не могла. Не имела права писать такое. Ведь репортеры должны не сочинять свои статьи, а писать их исходя из неопровержимых доказательств. Жаль, что порой репортеры пишут то, что им диктуют, а ни то что происходит в действительности.
Вероника все же решила добавить в эту историю свое видение этой трагедии. Она написала следующее:
«Я стояла на балконе. На улице лил дождь как из ведра. И вот я вдруг увидела то, что возможно оказалось правдой. Эта история моего одного предчувствие. Она может быть реальной в том случае, если она подтвердится. Сейчас же я не знаю, была ли она реальна или нет. Я пишу ее так, как видела ее на самом деле.
Итак, как я уже написала, Я стояла на балконе. На улице лил дождь как из ведра. И вот я вдруг увидела… вдали, сквозь дождь, сквозь сплошной щит, льющийся из неба на землю, там, вдали, она видела, как после разряда молнии, и удара грома, в дожде появился самолет. Его очертание, летучего корабля. Он летел спокойно, но вот, удар разящей молнии поразил его. Он загорелся. Огонь полыхал в двигателе и в хвосте. Самолет трясло, бросало из стороны в сторону. Он пытался избежать еще одного удара молнии, и стал снижаться. Вынужденная посадка. Чем ближе земля, тем усиливались перегрузки. Вовремя посадки одно из задних шасси не вошло совсем, второе вышло на четверть. Лишь переднее шасси вышло как положено. Скорость. Ручное управление. Сброс скорости, падение. Самолет коснулся полосы аэропорта, и сел на хвост. Реверс, хвост взорвался. Самолет разорвало надвое. Хвост самолета полетел назад, а передняя сторона охваченная пламенем все еще скользила по взлетной полосе. Тормоз. Искры. Взрыв крыльев и их падение. Тормоз. Вот конец. Остановка, и машины. Пожарная команда. Молния удара в землю, и удар грома. Сквозь дождь она видала это. Ужасный тот пожар. Падение самолета и его смерть. Все. Это конец. Спасенье вовсе нет. Лишь надежда на то, что случилась чудо, и пассажиры и экипаж остался жив. Но это только призрачная надежда и ничего боле. В этом аду возможно никто не выжил. Кто знает?»
Закончив статью, Вероника отправила ее Вадиму Николаевичу, а сама отключив компьютер, села в мягкий диван, и стала смотреть телевизор. Переключая каналы, Вероника не находила себе место. Она сейчас бы отдала все, чтобы ее подруга осталась жива. Чтобы это видение было неправдой. Сейчас, поняв что переключая каналы телевизора она остановилась на первом канале вещание телеканалов. Там, сейчас должны сказать, нет, они обязаны сказать что-нибудь о рейсе №678. Но нет. Ничего. Гробовая тишина. Как будто бы его не было вовсе. Она не понимала, почему они молчат? Почему ничего не говорят про рейс №678? Может быть они что-то скрывают? Но что? Этого она не знала. Но вот, что-то сказали про рейс №678, но ничего нового. Только то, что они не могут с ним связаться. Сказали, что они организовали поисковую операцию, но они не могут вылететь. Погодные условия не позволяют вылететь на поиск. Да уже темнело. Мы – люди привыкли тянуть резину, не рисковать. Наш девиз: если нужна помощь, то мы поможем не торопя. Если человеку не помочь, то и рисковать не стоит, а если человеку суждено выжить, то он и неделю может подождать, все равно жив будет.
Этот девиз мы изучили, и подчиняемся ему. Так как мы знаем, что если какая-либо произойдёт катастрофа, то можно не торопиться. Ведь катастрофа ее последствий всегда одна и та же – смерть. А если не смерть, то страдание. И лишь выжившие, которым повезло всегда ждут помощи, а она никогда не приходит в полной мере этого слова. Всегда запаздывает. А когда приходит то те кто выжил но был ранен – умер, и остались только те, кого и спасать вряд ли спасешь. На ладом дышат, вот-вот умрут. Вот и получается, что мы только спасаем на словах и на бумаги, а как доходит до дела, в кусты. Исключение конечно есть, это лишь правительственные катастрофы, те, о которых умолчать нельзя.
Сейчас нельзя было скрыть эту катастрофу, но сославшись на погоду отложить поиск можно. И это было не шутка. Дождь лил как из ведра, и не хотел прекращаться.
–Дьявол. – выругнулась Вероника проклиная такую погоду. – Да когда же этот дождь кончиться, черт его побери! – она не знала, когда этот дождь кончится. Она встала с дивана, и подойдя к окну, распахнула форточку, а затем окно, а затем крикнула что было сил. – Этот ливень не может продолжаться вечно! Ты уже сделал свое дело, не позволил Марии и ее семье улететь из этой страны. Так что же еще тебе надо? Хватит. Прекратись. Я приказываю тебе, перестань литься на землю. Пусть спасатели найдут этот самолет.
Не успев это сказать, чуть ли не возле ее дома сверкнула грозная молния, и разверзся гром. Он показался Вероники грозным и жестоким. А молния словно сказала ей, чтобы ей не указывали. Веронику охватил ужасающий страх, и ужас. Она в эту секунду испугалась саму себя, Ее сердце подпрыгнув, съежилось от испуга, и в ее тело вошел страх. Страх и ужас небесных повелителей стихий. Они словно упрекали ее за то, что она приказывает им, что надо делать. Она говорила, что они не нужны, на этой планете, от них одно горе и разочарования. Но разве они в этом виноваты? Ведь они только делают свое дело, и только. В том что произошло с самолетом их вены нет. Это вина диспетчеров аэропорта и его метеослужбы. Это они не должны были в такую погоду разрешать взлет самолетам. Но они решили все спустить на русский авось, и вот результат. Самолет исчез, возможно разбился, а им хоть бы что? Лишь бы ничего не делать, а деньги получать. Хотя пардон, русские люди в своей глупости пошли дальше, они хотят вкалывать как прокляты, и получать за это деньги. Нечета американцем. Они хотят больше получать, а работать меньше. Ну и кто скажет, что русский умный? Ну ладно, вернемся к Веронике. Что сейчас с ней происходит? Во время очередного разряда молнии, и удара грома, Веронику словно отбросила от окна. Она упала на пол, прямо на спину, и в тот же миг ощутила как ее тело ощутила боль, когда она ударилась правом боком о полы. Тогда она подумала, что мало ей чужих проблем, как все обрушивается на нее. Тут она сказала сама себе, что она дурно поступила ругая небеса за те горести и несчастья обрушившиеся сейчас на нее. Конечно, она не имела права кричать на небеса. На молнию и на гром. Они как уже было написано, не виноваты в разыгравшийся в небе трагедии. Это виноваты сотрудники аэропорта. Их надо привлечь к ответственности, а не небеса. Вероника как могла поднялась с пола, и плюхнувшись на диван, расслабилась. Она посмотрела в окно, за которым лил дождь, и тихо вздохнув, словно ругая саму себя сказала:
–Вот поганый характер. Что я взъелась на погоду? Что, она что ли виновата в этой трагедии? – она посмотрела на свой бок, и дотронувшись до него, ощутила невыносимую боль. Ей показалось что у нее сломано ребро. Но вот она ощутила и вторую боль. Боль в области правой кисти руки. Она дотронулась до нее и вскрикнула. Да, это точно. Кисть руки была сломана.
–Черт побери! – воскликнула она словно сама себя в чем-то упрекая. – Да что же это делается та? Как я буду теперь писать? – тут она хотела откинуть выражение в адрес погоды, но не успела она этого сделать, как за окном ударил раскат грома, словно предупреждая ее о том, что не стоит гневить погоду, она и отомстить может. – Черт побери мой длинный язык без костей! – ругала она сама себя, и ощутив боль в правой руке в области кисти, она расстроена добавила. – Как болит. – В это самое время в дверной звонок позвонили. Раздалась песнь соловья. По крайне мере ей так показалось. – Кто еще там? – проворчала Вероника. – Кому в такую погоду дома не сидится? – она встала с дивана, и поковыляла к входной двери. Она шла тихим шагом. Ее все тело ныло от боли. Ей ни то что трудно было передвигаться, ей вообще было невыносимо трудно ковылять. Боль в правом боку усиливалась с каждым шагам, а кисть правой руки ныла. Но вот и все. Вероника с трудом доковыляв до входной двери посмотрела нажала кнопку на видеодомофоне, и на его экране она увидела, мужчину. Она тотчас же его узнала. Это был Эдвард. Вероника пробурчала. – Что ему дома-то не сидится? – она открыла с трудом входную дверь, и спросила. – Какая нужда Вас привела ко мне в такую погоду?
