Мы вернулись в Наполи, чтобы подготовиться к отъезду. Я раньше думал, что посольство поедет через Холодные Земли, где мне пришлось повоевать, но оказалось, что мы сначала поплывём на корабле до Константинополя, а затем по железной дороге через половину Персидской Империи. Просто из-за того, что в Холодных Землях слишком неразвитая транспортная сеть, нам пришлось бы в повозках преодолеть по бездорожью не меньше трёхсот километров.
Корабль назывался «Герцогство Фиренце». Это был новейший быстроходный крейсер с изящными обводами, тремя трубами и четырьмя двухорудийными башнями. Он встал в строй, когда я воевал в Холодных Землях, однако, когда ещё работал на заводе, приходилось частенько читать в газетах комментарии о ходе его постройки. В этих статьях подробно перечислялись его характеристики, и всячески подчёркивалось, что данный корабль не имеет себе равных во всей Ойкумене. Также газетчики утверждали, что после его ввода в строй на королевских верфях Ливорно и Анконы будут заложены ещё несколько подобных судов. Уже тогда все эти публикации вызывали стойкое ощущение пропаганды. Будто правительство хотело таким способом показать своим гражданам, что не все деньги государства пошли на новый королевский дворец.
Так или иначе, вид крейсера на самом деле впечатлял. К нам в Сиракузы иногда заходили довольно крупные торговые суда, но сейчас все они рядом с этим кораблём казались бы простыми рыбачьими лодками. Длиной он был в два поля для игры в кальчо, трубы тянулись вверх на высоту пятиэтажного дома, а в стволы орудий, которыми он ощетинился, как дикобраз, можно было бы легко просунуть голову. Видимо, в Королевстве после строительства нового дворца и вправду остались ещё деньги, раз государство способно строить таких монстров. Официально декларировалось, что крейсер создаётся для борьбы с пиратами, однако всем, кто хоть немного разбирался в политике, было понятно, что таким нехитрым способом Королевство пытается надавить на Персидскую Империю. Те давно уже объявили Чёрное море своим внутренним озером, а сейчас серьёзно усиливались в восточном Средиземноморье.
Погрузка началась в пять утра, с первыми лучами солнца. На корабль вся наша многочисленная компания погрузилась без лишней помпы. На пирс вышли лишь полтора десятка провожатых. Скорее всего, это было вызвано тем, что само отправление посольства в Империю Тьмы никем не афишировалось. Я лично не обнаружил об этом событии ни одной даже самой маленькой заметки. Поселили меня в офицерской каюте ещё с тремя молодыми людьми примерно моего возраста, одним из которых был уже знакомый будущий маркиз. До Константинополя нам предстояло плыть четыре дня, поэтому все члены нашей тесной компании сразу принялись знакомиться друг с другом. Остальные двое, как и Паоло Альбарола, оказались, как я собственно и ожидал, отпрысками знатных фамилий. Резонно предполагая, что моё не слишком высокое происхождение вызовет с их стороны пренебрежительное отношение, я решил выбрать такую тактику поведения, которая помогла бы сохранить достоинство и, в то же время, не противопоставлять себя остальным. Здесь важно вести себя проще и, главное, не заискивать. На разные неизбежные в таких случаях мелкие колкости лучше всего отвечать улыбкой, но те, которые уже граничат с оскорблением, спускать, разумеется, нельзя. И надо всегда помнить, что ты ничем не хуже их, и поставлен на этот пост за свои собственные достоинства, а они – за достоинства, возможно мнимые, своих отцов.
Одним из первых вопросов, обращённых ко мне, разумеется, было то, чем занимается мой отец. Я ответил, что он плантатор в Сицилии, на что получил удивлённые взоры со стороны двух пар глаз. Будущий маркиз уже имел представление о моём происхождении, поэтому в разговоре участия не принимал. Он сидел у открытого иллюминатора и молчал, глядя на проплывающие волны и чему-то слегка улыбаясь. Возникла мысль, что улыбка эта связана с предвкушением реакции остальных постояльцев каюты на мои слова. Честно говоря, меня самого уже эта реакция начала забавлять. Судя по вытянутым физиономиям, мои собеседники первый раз в жизни встречали помощника посла, который являлся сыном плантатора. Однако когда я сказал, что длительное время участвовал в боевых действиях в составе войск Герцога Бонелли, то моментально почувствовал изменение в отношении слушателей. Даже будущий маркиз как-то весь встрепенулся. Как я понял, среди моих соседей по каюте не было военных. Все они получили университетское образование, а затем служили клерками в министерстве Иностранных Дел. Возможно, они подумали, что я лично как-то связан с самим Герцогом.
Общение с соседями по каюте оказалось проще, чем я ожидал. Похоже, эти отпрыски богатых родителей ничего, кроме больших городов и маленьких кабинетов в жизни не видели, поэтому всю дорогу я охотно рассказывал им о своих военных похождениях. Оказалось, что все мои соседи являются, как и я, помощниками посла. Наверное, так нас поселили специально, считая, что, чем раньше мы начнём общаться друг с другом, тем лучше будет для дела. Хотя, может, были и какие-то другие мотивы. Так или иначе, четыре дня пути пролетели быстро и, наконец, мы прибыли в Константинополь – восточный форпост Королевства.
6
Насколько я помнил из курса истории, этот крупнейший город, по размерам и блеску соперничающий с самим Наполи, нашему Королевству достался почти случайно. Когда лет пятьдесят назад произошла война между Османским Султанатом и Персидской Империей, ситуацией решило воспользоваться не слишком тогда большое и сильное Королевство Эллада, под шумок ударив османов в спину и отхватив Константинополь и все области западнее него. Буквально через пару лет сама Эллада была поглощена Объединённым Королевством. А когда персы османов полностью разбили, то дёргаться насчёт Константинополя было уже поздно. С Объединённым Королевством персам тягаться было не по силам. Через непродолжительное время город был изъят из Эллады и получил статус вольного, то есть стал подчиняться непосредственно самому королю. Так же, как и Анкона, Дженова, Венето, Ливорно, и ещё несколько городов. Вокруг него непрерывно шли трения между Королевством и персами. Последние постоянно требовали себе всяческих преференций в торговле, на что, разумеется, правительство Королевства не соглашалось. Похоже, как раз по причине этих самых трений Персидская Империя объявила Чёрное море своим внутренним озером, запретив проход туда всех военных кораблей, а с торговых собирая внушительные взносы.
Двое суток мы отдыхали в этом огромном городе. Зная, что ему больше двух тысяч лет, я решил время до отъезда провести в поисках древних достопримечательностей. Таковых, на удивление, осталось очень немного. Вообще, Константинополь был очень похож на любой другой крупный город юга Метрополии, будь то Наполи или Палермо. Единственным бросающимся в глаза отличием было просто невероятное число жриц любви. Обычно в Королевстве их деятельность ограничивали специальными кварталами. Здесь же они были повсюду. Молоденькие и уже в возрасте, худые и толстые, блондинки и брюнетки – по ним, казалось, можно было изучать географию всей Ойкумены. Тут встречались светловолосые голубоглазые представительницы приальпийских областей, а рядом – жгучие жительницы Калабрии. Стоило пройти полквартала, как взгляд натыкался на знойных тёмнокожих нумидиек и худеньких персиянок с густыми чёрными бровями. Каждый мог найти себе пару на любой вкус. И, главное, всё это великолепие стоило в несколько раз дешевле, чем в Метрополии.
Мои товарищи, которых снова поселили в один номер со мной в одной из гостиниц в центре города, тут же стали звать меня с собой развлечься. Наверное, в другом случае я бы согласился. Однако живые воспоминания о том счастье, что я испытывал с Франческой, делали отвратительной саму мысль о связи с какой-то местной жрицей любви.
Через два дня всю нашу делегацию погрузили на паром, и мы, преодолев пролив мимо развалин гигантского древнего моста, разрушенного полвека назад, но так до сих пор и не восстановленного, вступили на землю Персидской Империи.
