Щека горела. У этой девчонки увесистая рука. А по хрупкой фигуре и не скажешь. И как его угораздило?

– Чёртова подземка, – буркнул Костя и тут же пугливо огляделся. И когда он успел научиться ругаться? Вот, ведь говорили же, найди местечко получше. Но, мало того, он избрал Россию, так ещё и район далеко не самый элитный. А ведь он имел возможность остановиться в лучшем отеле, и, вообще, отправиться в Майами или Лас-Вегас. Кто знает, может, пристрастился бы к игре в казино.

Теперь мотайся в этом унылом городе. Серые дома, серые люди, серые лица. Как же они умудряются найти здесь то самое, что заставляет терять рассудок, подчиняться животным инстинктам, желать страстно и забывать всё на свете? Это не укладывалось в Костиной голове, где с раннего детства информация распределялась по разным полочкам, упаковывалась в контейнеры, маркировалась и использовалась исключительно по назначению.

В городе был час пик, и людское море несло Костю к выходу из метро. Он глазел по сторонам, всматриваясь в напряжённые лица. Почему их мышцы так зажаты? Они нездоровы? Что заставляет их так сдвигать брови, отчего над переносицей появляются складки?

Кто-то толкнул его в плечо. Это была девушка. Всю её спину скрывали длинные светлые волосы, она пробежала вперёд несколько шагов, стуча жутко неудобными на вид каблуками по каменному полу, потом обернулась и сказала:

– Извините.

При этом её губы расползлись, обнажая ровные ряды белых зубов, что выглядело вполне к месту и симпатично.

Костя прибавил шагу, чтобы двигаться следом за незнакомкой, и разглядывал её. Тонкие ножки, обтянутые прозрачной тканью, семенили частыми шагами, потому что в такой узкой юбке, на которую почему-то не хватило ткани, шире шаг сделать было невозможно. Видимо, она очень куда-то спешила, как и почти всё вокруг.

Костя то и дело ощущал прикосновения чужих рук, портфелей. Дважды ему наступили на ногу. Он и сам кому-то наступил. Случайно, когда засмотрелся, как семенили эти ножки.

Они умудрялись блестеть в тусклом свете метрополитена и, как ни странно, к ним хотелось прикоснуться, провести рукой по нежной ткани. От этой мысли Костя ощутил приятный подъём воздуха внутри него, как будто он был баллоном, который вдруг стали накачивать. Он становился легче и выше. Что-то толкало его вверх, и не заметил, как уже шагнул на эскалатор и очутился совсем рядом с девушкой, остановившейся на одну ступеньку от него.

Её ножки стали ещё ближе к его глазам. К его рукам. Вообще-то, Костя просто размышлял о причинах внутреннего подъёма, когда рука вышла из-под контроля и коснулась блестящей ткани.

 Он очень быстро одёрнул руку, ощутив, как внезапно припекло щеку. Девушка бросила на него совсем другой взгляд. Не такой, какой он поймал, когда она сказала «извините». В новом взгляде сквозило чем-то колющим. Кроме щеки, у Кости загорелось всё внутри. Он не успел осмыслить предыдущий подъём, как внезапно ощутил новый. Совсем другой, но горячий, как будто его засунули в кипяток. Стало невыносимо жарко телу, и он расстегнул куртку.

 Девушка в это время уже поднялась выше по ступенькам и скрылась. Была возможность оценить своё состояние. Проанализировать ощущения и сделать выводы.

Поднявшись наверх, Костя вышел из метро и подставил лицо моросящему дождю.

 «Всё просто, – делился опытом коллега Сашка, – Находишь ночной клуб, выбираешь девушку, знакомишься, общаешься, танцуешь, дальше само пойдёт, сориентируешься по обстоятельствам».

Пока Костя выполнял первый пункт Сашкиного совета и изучал окрестности, дождь окончательно загнал весь народ в клубы и рестораны. Автомобили один за другим останавливались перед входом заведения, сияющего огнями всех возможных цветов. Охранник ощупал Костю примитивным устройством и пропустил внутрь. В глаза ударил мерцающий свет танцпола.

Несколько человек танцевали на нём, как умели. Забавное было зрелище. Похоже, что они особо этому не учились. Костя немного владел хореографией. Она прекрасно поддерживает тело в тонусе, тренирует координацию, улучшает работу мозга. Здесь же люди двигались совершенно несимметрично и технически неграмотно.

Некоторые за столиками смеялись. Зачем они так часто использовали это сокращение мышц и диафрагмы? Костя тоже смеялся каждый день для улучшения кровообращения и насыщения крови кислородом. Но не так много. Это выглядело довольно глупо.

Одна девушка в обтягивающем, явно неудобном, блестящем платье так низко приседала, что ткань съезжала вверх по её длинным ногам, после чего девушка плавным движением рук возвращала её на место. Вверх-вниз, вверх-вниз. Костя присел на ближайший к танцполу столик и принялся наблюдать за танцующей особой.

«Чем ярче и облегающей на девушке наряд, тем больше она хочет разделить с тобой страсть, – учил его Сашка перед отъездом, – Пользуйся этим. Прояви к ней больше внимания».

Его тёмные, как сама ночь, глаза не остались незамеченными, и вскоре девушке подали знак, что за ней наблюдают. Она обернулась и нашла взглядом Костю. Он увидел её лицо. Полные губы занимали большую его часть и были накрашены сочным красным. Длинные густые ресницы, которые доходили в причудливом изгибе до самых бровей, обрамляли круглые глаза.

Девушка смерила Костю недолгим взглядом, откинула с плеча светлые волосы и направилась в его сторону. Когда она шла, платье, покрытое блёстками, переливалось в свете клубных огней, подчёркивая каждое движение широких бёдер.

– Скучаешь? – спросила она, присев за его столик и положив ногу на ногу так, что платье её съехало до невозможности вверх, и загорелые бёдра заняли всё пространство между ней и Костей, – Я Вероника.

– Костя, – ответил он и, вспомнив Сашкины наставления, добавил, – Тебя угостить чем-нибудь?

Девушка улыбнулась. На фоне ярких губ её зубы казались ещё белее и буквально светились.

– Виски, – сказала она и постучала по столу длинными ноготками.

Костя поднялся и пошёл к барной стойке, где молодой бармен с золотистыми волосами в жилетке на голое тело орудовал своим хитрым инвентарём, плеская что-то в многочисленную посуду. Народ возле него смеялся и аплодировал фокусам.

На всякий случай Костя заказал то же самое и себе, хотя друг предупредил, что не стоит злоупотреблять напитками, иначе можно потерять над собой контроль и не попробовать главного блюда.

 Страсти. Той самой, когда мозг отключается, и ты видишь перед собой только один объект, что желаешь каждой своей клеточкой, а если этот человек разделяет страсть, ты окажешься на вершине некоего блаженства, собственно, ради чего Костя и приехал в этот многолюдный кишащий красотками город.

Вероника ждала за столиком. Он поставил два бокала. Она взяла и приподняла один.

– За знакомство, Костя, – потянулась девушка к нему, держа бокал. Костя слегка коснулся его и сделал маленький глоток.

Внутренности обожгло. Он сморщился и еле сдержал кашель. Собеседница засмеялась.

– Ты как будто первый раз, – сказала Вероника и отпила из своего бокала.

Костя помотал головой, не желая показывать, что, действительно, первый раз, и накрыл своей ладонью её руку, лежащую на столе.

«Прикасайся к ней, только не перестарайся. Начни с руки или лица» – обучал опытный друг.

Вероника посмотрела ему в глаза, наклонилась чуть ближе, убрав под стол ноги, которые были единственно преградой.

– Потанцуем или ко мне? – спросила и приподняла чёрные брови.

Костя пожал плечами.

Он мог бы и потанцевать, раз уж так надо, но девушка взяла его за руку и, смеясь, потащила к выходу. Народу уже собралось много, и им пришлось прокладывать себе дорогу между активно трущимися друг о друга телами мужчин и женщин, причудливо одетых, в ярких отбрасывающих неоновый свет одеждах, а то и практически без них. На глаза попадались обнажённые животы, плечи, ноги. Зрелище завораживало и удивляло Костю, а Вероника, покачивая бёдрами, шла напролом, к цели.