Вот такое у них проводится воспитание в коллективе. Нам многое в их поведении казалось необычным и непривычным, но только вначале, пока мы их толком ещё не понимали. И всё же у японцев мы тоже научились хорошему – умению давать себе психологическую разгрузку не с помощью водки, а через умение созерцать великолепие окружающего мира. Дисциплина и чувство ответственности – ещё один добрый пример, даже если это чувство формируется жёсткими уроками. А что тут плохого, в жёсткости уроков-то? Опыт приходит не только со сладкими словами и сюсюканьем. Горький, но справедливый и положительный опыт лучше слащавого заблуждения.

Но главное – у японцев мы научились уважительно относиться ко всем окружающим нас предметам, в каждой мелочи видеть частицу Бога. Знания и опыт порой приходят совсем не с той стороны, с которой ты ждёшь. Просто к человеку надо как следует присмотреться и попробовать понять его.

Было уже довольно поздно. Вениаминыч стал намекать, не пора ли на боковую. Женя, зажавшись в самый угол, казалось, не пропускала ни единого его слова.

– Виталий Вениаминович, расскажите ещё что-нибудь. Когда такое послушаешь!

Было заметно, как она изменилась: взгляд – серьёзный, полы халатика натянуты на колени. От прежнего кокетства и следа не осталось.

– Ну хорошо. Если это вам и в самом деле интересно…

Была у нас на шефмонтаже группа южных корейцев. Мы тогда сильно беспокоились, что наша еда для них необычна. И в самом деле, мы для них каждый день – мясо жареное, пареное, пельмени, куры запечённые… Ели они это, ели, терпели. Потом подходит ко мне их руководитель:

– Спасибо, но мясо уже надоело. Скажи, пусть ваши повара нам что-нибудь из морепродуктов приготовят.

Легко сказать, да не просто сделать. Где ж я эти морепродукты достану?

По большому блату в республиканской «Главрыбе» достал я морских окуней и кальмаров. Узнав про это, корейцы от радости просияли, дали поварам свои рецепты, какие-то свои мудрёные специи.

Наши девчата – опытные работники общепита, стажировку в московском «Метрополе» проходили. И вот сижу я у себя в кабинете, как вдруг из кухни на первом этаже такой дух пошёл, будто что протухло. Прибегает Надя, старший повар:

– Или мы что-то не то сделали, или вкусы у них дурацкие – уж больно всё пахнет.

Приглашает меня Надя на брокераж – снять пробу то есть. Сел я за стол, настроился на самое худшее.

– Если к обеду меня не вывернет, правильно всё сделали, – успокаиваю девчат.

А они на меня с таким соболезнованием смотрят, словно я что-то непотребное собрался есть.

Съел. Не вывернуло. Всё сделали верно. Ждём корейцев.

Приехали они на обед, ещё с порога учуяли родные запахи, радуются.

Потом, когда мы все привыкли к их ароматам, сами стали наворачивать только за ушами трещало. Я даже несколько рецептов у них перенял. До сих пор обожаю капусту по-корейски – кимчхи. С красным перцем, чесночком. Всё дело – в привычке. Что касается меня, любителя коллекционировать рецепты простых и недорогих блюд, корейская кухня – настоящий клад. Я до сих пор благодарен тем, кто меня к ней приобщил.

А вот ещё пример. Бывали у меня на даче чилийцы. Стоял на дворе сентябрь. Калина покраснела, налилась соком. Красивая, привлекательная. Заметил у гостей из далёкой страны в глазах вопрос: «Что за диво?». Стал объяснять. И так и эдак – не могут понять.

Тогда я им сказал:

– Калина – это наш русский виноград.

Чилийцы понимающе закивали головами:

– Это нам знакомо.

И захотели на вкус калину попробовать… Ох и гримаса у них от этой калины была! Стоят, бедняги, всю калину выплюнули, несмотря на мои восхваления целебных свойств ягоды.

– Не дай Бог, чтобы наш виноград такого же вкуса был!

Не учли они поэтичности и образности наших русских сравнений. Когда же я им зачитал выдержки о лечебных свойствах калины из «Народной медицины», мои друзья попросили с собой кисточку, чтобы дома показать, как обманчивы бывают внешний вид и вкус ягоды. Я потом им даже рецепт пирожков с калиновой начинкой выслал по факсу, а они ответили на это словами благодарности. Разве не приятно от этого и им, и мне?

Всякое бывает. Помню, в послеперестроечные 90-е рванули наши за кордон в массовом порядке. Кто на ПМЖ, а кто просто поглазеть. Много народу выехало.

Вот проходит какое-то время. Поехали мы с женой в отпуск, на Мадеру. Я вообще люблю в отпуск ездить куда-нибудь на острова. Там свои особенности, своя культура. И в этот раз я не ошибся. В порту Феншáл приметили интересную рекламу: «У нас вы можете пообедать всего за 9,99 евро. Вот, извольте, с меню можно ознакомиться». Удивились мы, что так дёшево. Пошли, спрашиваем: нет ли ошибки какой? Говорят, всё так и есть.

Пообедали мы вкусно и сытно, грех жаловаться. Несут счёт. Смотрю и не понимаю: откуда ещё 10 евро? Подзываю официанта, прошу разъяснений. Тот и пояснил:

– За основные блюда вы заплатили по 9,99, а по 5 евро с человека мы берём за хлеб. Вы поджаренные с чесноком хлебцы со стола брали?

– Брали, если они были, – говорю.

– У нас хлеб входит в отдельную стоимость. Извините, что не предупредили.

Хохотали мы от души, даже попросили пригласить хозяина.

– Браво! Ни за что бы не поверили, что в Португалии нас «обуют» чисто по-русски!

Мы смогли как бы со стороны посмотреть на себя и оттого так искренне смеялись.

А ещё был случай в Америке. Есть у меня в Нью-Йорке два закадычных друга – братья Семён и Фима Гинзбурги. Когда-то вместе работали на одном заводе. Потом они получили Green Card и перебрались с семьями в Америку. Давненько с ними не виделись, а тут такой случай подвернулся: я транзитом (на целых десять часов) залетел в Нью-Йорк. Заранее созвонившись, договорились о встрече. Я ещё из зала прилёта не вышел, а уже слышу их возбуждённые голоса:

– Давай сюда, мы здесь!

Стоим, обнимаемся, слёзы утираем. Какая ж это радость – с друзьями повстречаться!

Приехали к ним на Brighton. Здесь английская речь ушла на второй план, как бэк-вокал. Везде – вывески на русском языке… так об этом давно все знают. Вошли в подъезд, а там какой-то чернокожий парень полы моет. Проходя мимо таблички «Осторожно! Мокрый пол!», Семён махнул парню:

– Hi!

Повернулся ко мне:

– Ты ему скажи, что ты – мой либший русский друг. Я по-американски так и не научился, мать их…

Я перевёл. Парень расплылся в белозубой улыбке.

Вошли в квартиру. Апартамент, по-ихнему. Там уже все в сборе: жёны, дети, внуки. Женщины давай реветь в голос, обниматься, целоваться:

– Как там дома?! Как в России?!

Допросив меня с пристрастием, повели в просторную кухню, к столу. Ефим с гордостью показывает:

– Икра – русская, хлеб – ржаной, сёмга – русская, водка – тоже. Мы ведь русские люди!

Семён подначил:

– Эх, Фима, казак ты наш еврейский!

Фима не остался в долгу:

– Да ты на себя погляди!

Под приятный разговор накатили «за встречу», закусили квазирусской снедью. Мужиков понесло вспоминать былую жизнь. Женщины, чтобы не стеснять своим присутствием, подались с кухни в зал.

Я их про то, как они в Америке обустроились, а они всё о своём. О том, как работали на заводе по пятнадцать часов в сутки, гнали производственный план, матерились и с начальством, и с подчинёнными, как спирт пили, как баб на стороне обхаживали.

– Какая была замечательная жизнь! Кипучая, полнокровная, весёлая! На всё хватало и сил, и времени: и работать, и в кино сходить, и для семьи что-либо достать. И друзей – полно…

Я с Семёном не согласился:

– Вспомни, как ты готов был сорваться хоть в Израиль, хоть в Штаты, хоть к чёрту в пекло. Ребята, вы же о молодости ностальгируете. С твоими болячками, Сеня, если бы не Америка, ты сейчас общался бы с нами из-под земли из деревянного ящика.

Семён призадумался:

– Да, тело они мне подлечили, а вот душу… Они её здесь просто не понимают… Песни под гитару, шашлыки в складчину, соленья-варенья, футбол, детям сопли подтереть… Здесь такого нет и никогда, наверное, не будет. Мы здесь – возмутители спокойствия. Вот стали поговаривать, что отцам города Нью-Йорка пришла в голову идея расселить Brighton. Мы – как рассадник духовной заразы. Ну привёз я из России десяток банок икры, ну поделился со своими… Оказывается, я – преступник: не задекларировал на таможне, не заплатил пошлину.