Отряд собрался, я ещё раз всех пересчитала. Считать детей – это лучшая привычка вожатого. Считать нужно везде, особенно первое время, мало ли что.
– Сейчас мы проведём для вас ознакомительную экскурсию по лагерю, запоминайте, что и где находится, лагерь расположен в лесу, вы должны хорошо ориентироваться, – сказала я, словно лагерь был огромный, но на самом деле я просто призывала к внимательности. – Выходим на улицу и строимся парами на дорожке, – прозвучало как для детей начальной школы, ну ничего, пусть привыкают к требованиям.
Мы с Ириной провели детей по территории, показали, где находятся туалеты, они были на улице, что очень редко встречается в наше время, показали умывальники, столовую, хозяйственный двор, клуб, поле и всё остальное, хорошо, что я прекрасно здесь ориентировалась. Вернувшись в корпус, я принялась за инструктажи по технике безопасности, рассказала о правилах лагеря, режиме и прочем, это заняло немало времени, но мне было нужно, чтоб у детей информация отложилась в памяти.
Вот и долгожданный обед. На еду все напали активно. Столовая порадовала нас борщом, пюре с котлетой и компотом. Затем мы вернулись в корпус. Я бы с огромным удовольствием провалилась в сон, хотя бы на полчаса, но было нельзя. Вместе с Ириной мы проконтролировали, чтоб все дети переодели обувь.
– Через десять минут все должны лежать в своих кроватях, переодетые в пижамы, спать не обязательно, но чтобы ни звука, – мне уже нравилось давать своеобразные приказы, а вот Иришка говорить могла только спокойно.
Когда наступила тишина, мы оставили детей с воспитателем и пошли на репетицию вечернего концерта. Клуб, где проходили все дискотеки, концерты и прочие мероприятия, выглядел как обычный сарай с покрашенными стёклами. Там была небольшая сцена с кулисами, место для танцев и ряды узеньких скамеек, прибитых к полу. За кулисами было несколько каморок. Одна служила гримёркой, а во второй, как я узнала позднее, жили физруки, диджей и кружковод. Хоть это и был сарай, в клубе было уютно и царила какая-то особенная атмосфера, я очень полюбила это место. Немалую часть жизни я проводила на сцене и научилась ценить и оценивать камерную обстановку кулис, теплоту каждой досочки деревянного пола и разнообразный свет, который может превратить самое простое выступление в театральное шоу.
На репетицию пришли все вожатые. Концерт открытия смены – это важное мероприятие, оно должно зарядить всех присутствующих в лагере энергией на ближайшие три недели. Я и Иришка присели на лавочку и ждали Ольгу Николаевну.
– Наташа, как тебе твой отряд? – спросил меня Артём, внезапно подсев рядом.
– Хорошие дети, пока ещё ничего не выбросили, – почти безразлично ответила я.
Я уже давно заметила, что Артём проявляет ко мне симпатию. Он был приятным человеком, но мне совсем не хотелось начинать какие-то романы и влюбляться, я приехала работать с детьми, а не искать потенциального жениха. Я была рада, что не пришлось продолжать разговор, так как репетиция началась. Мы отработали проходку, танцы, песни и сценки. Под конец сончаса нас отпустили по отрядам.
Вернувшись в корпус, мы обнаружили идеальную тишину, дети не спали, но вели себя тихо: наверное, Грымза очень постаралась. Я и Ирина упали на кровать, ноги гудели. Нам удалось немного полежать, затем нужно было поднимать отряд и идти на полдник.
– Первый отряд, подъём! Заправляем кровати и строимся на улице, – сообщила я детям.
Дети радостно вскочили со своих мест и сделали то, что я попросила. Когда все вышли на улицу, Ирина уже хотела идти, как я её остановила. В первой комнате мальчиков были не заправлены три кровати, мне даже не пришлось спрашивать, кто меня ослушался, ответ я уже знала. Уже с первого дня я поняла, с кем будут проблемы, это меня огорчало.
– Макар, Кирилл и Ваня, быстро вернулись и заправили свои кровати, – как можно строже сказала я.
Мальчики также неохотно послушались. По дороге в столовую мы остановились шесть раз. Я не могла терпеть неровного строя, отставаний и, наоборот, обгонов, поэтому на каждой остановке поправляла строй и ждала отставшие от отряда пары. Дисциплину нужно соблюдать с первого дня. Кое-как мы дошли до дверей главного корпуса. Затем предстояла ещё одна задача – проследить, как все эти дети помоют руки. В общем, полдник затянулся на час.
После полдника мы собрались в беседке перед нашим корпусом и начали выбирать название, девиз и командира отряда. Командиром стала Алёна – высокая, стройная зеленоглазая девушка, а отряд мы назвали «Молния». Алёна мне сразу понравилась, она была спокойная и внимательная, казалась старше остальных детей, да что говорить, она была моя ровесница. На неё я возложила огромные надежды.
Мы сидели в нашей беседке и болтали, дети задавали много нелепых вопросов, шутили и уже начинали беситься. К нам подошла Ольга Аркадьевна.
– Наташа, Ирина, можете идти готовиться к концерту. Ну а мы с вами поиграем в одну интересную игру… – сказала она.
Мы побежали в корпус, нужно было накраситься, переодеться и отрепетировать. Я была рада, что на этом концерте мне не нужно было говорить в микрофон и вообще что-то говорить со сцены. Я надеялась, что мне вообще всю смену нужно будет только танцевать, что я просто обожала, даже если сильно устану.
Вот и начало концерта. В клубе стоял сильный гул, раздавались крики и возгласы, которые, как подумала я, могли быть слышны в соседней деревне. Весь сарайчик был забит детьми, сотрудниками столовой, кружководами, пришёл и директор. Казалось, что такое маленькое здание просто не может вместить в себя весь лагерь, но, однако, у него получилось. Малыши сидели на первых рядах, кто-то даже расстелил одеяла и пристроился на полу, мой отряд находился в самом конце клуба, на двух последних рядах. Им это нравилось, можно было громко поддерживать выступающих и вставать на скамейки, не боясь кому-то помешать, да и не так душно, потому что рядом выход на улицу. Открытие смены вели Ольга Николаевна и вожатый Артём. Они надели вечерние наряды, словно открывали не смену в лагере, а новый ресторан.
Как только заиграла музыка, во мне проснулся такой сильный драйв, как будто сложного дня и не было. Мне хотелось веселиться, танцевать и кричать от радости, что я здесь нахожусь. Мы сделали просто замечательную проходку, станцевали приветственный танец, сценку и много всего, всё шло по плану. Во время концерта я постоянно переодевалась, металась из угла в угол и совершенно не замечала других вожатых, было ощущение, что я знакома с ними с детства и мы каждый день выступаем.
После мероприятия я построила отряд на улице и, вся красная и потная, повела детей на ужин. Уже в первый день я ощутила всю простоту лагеря, почувствовала, что можно выглядеть, как хочешь ты, можно не переодеваться, ходить в краске, в рваных кедах с дачи, в этом весь смысл, для детей совсем не важно, как ты выглядишь, главное – чтоб душа была открыта. Я была рада, мне было хорошо, дети поддерживали меня и говорили, что я отпадно танцую. И ужин нас очень порадовал, только жаль, что чай в лагере дают лишь вечером, зато, по моему мнению, это самый вкусный чай в мире. Знаете, как в школе: когда толстая повариха заваривает чай в большом баке, а потом разливает его по гранёным стаканам поварёшкой. Этот вкус не забыть.
Детей я оставила на Иришку, а сама ушла в корпус, мне жутко хотелось переодеться. По дороге в корпус я встретила Артёма, этого я хотела меньше всего.
– Эй, Ната! Как тебе концерт? – стал расспрашивать меня Артём.
– Просто супер, я не ожидала, что мне настолько понравится эта крошечная сцена! –искренне ответила я.
– Как насчёт посмотреть фильм после кефира? Мы с ребятами уже договорились, диджей одолжит нам проектор, – продолжал он.
– Эм, нет, я не могу оставить детей в первый день, и чемоданы ещё не разобраны, – ответила я также искренне.
–Ну смотри, до встречи, – сказал Артём и пошёл куда-то в лес.
Нам предстояло провести первую свечку. Это такое отрядное мероприятие, которое проводится перед сном, в полной тишине, где все говорят откровенно, а в центре горит свеча. Когда я была ребёнком, я просто ненавидела свечки, мне было сложно выражать свои мысли, они словно убегали от меня, и получалась какая-то нелепая каша из слов. Вообще я просто не любила рассказывать, что у меня в голове, мои мысли принадлежали только мне. Лишь единицы могли меня разговорить и понять, да и единицам этого искренне хотелось.
