– Я не о том, – досадно поморщилась Мили. – Тот ход был чистый и светлый. Без факелов, а светлый.

– Чистый и светлый, говорите, леди Миралита? Навряд ли у нас есть такие. Слуги, конечно же, не убирают там. Подождите! Как я сразу не сообразил? Ни из одного из этих ходов нельзя посмотреть на то, что делается в спальне хозяина замка! Незачем, знаете ли, – опять усмехнулся Дагон.

– Но я же видела, растерянно произнесла Миралита.

– И это является ещё одной из странностей, которые начались сегодняшним утром.

– Странности? Помимо злоключений Мили было что-то ещё? – поинтересовался Редвиг, он с преувеличенным интересом рассматривал портрет королевского предка.

– Да. Пропали многие слуги, причём некоторые из них прослужили в замке всю жизнь. Да что слуги, из своих спален исчезли несколько гостей. Лорд Тигуа, желая покрасоваться перед дамами, попытался снять со стены меч и иссох на виду у этих самых дам до состояния древней мумии. Управляющийся жалуется, что до сих пор нет подводы со свежими устрицами на торжественный ужин в честь обручения, – опять горькая улыбка, – да что там устрицы, пропал шеф-повар! И это только то, что мне успели сообщить. Мой младший секретарь – старший тоже пропал – с утра крутится, как заведённый, принимая жалобы гостей и управляющего. Некоторые из гостей пожелали удалиться из замка. А теперь, когда я озвучил имя своей избранницы, и надеяться дамам уже не на что, многие из них, презрев приличия, поспешат сбежать.

– Я не ваша избранница.

– Вот и оправдание нашему отъезду – мы не хотим, чтобы Миралита пострадала, – почти одновременно высказались Мили и Редвиг.

– Роун, я прошу, не добивайте меня! Леди Миралита, я согласен на ваш отъезд, но, пожалуйста, давайте сделаем вид, что вы приняли этот злополучный браслет! А потом что-нибудь придумаем.

– Я пойду вам навстречу, – ответила девушка, – но с условием письменного заключения договора.

– Брачного? – оживился Дагон.

–Нет, ваше высочество. Мы подпишем документ, в котором оговаривается, что сделка фиктивна.

– И это вас я счёл наивной домашней простушкой?! – воскликнул наследник.

– Меня учили те же учителя, что и брата, – достойно ответила Миралита. – Итак, составляем договор?

– Не хотелось бы втягивать в это дело посторонних, – неуверенно начал принц.

– Я сама составлю текст договора. Позвольте занять ваше место за столом?

Оба мужчины молча стояли и смотрели, как Мили каллиграфическим почерком пишет на гербовой бумаге наследника. После того, как она закончила, Дагон, не глядя, поставил размашистую подпись под документом, а затем приложил свой перстень.

– Зря вы не читаете то, что подписываете, ваше высочество. Я могла написать, что вы переписываете на меня этот замок.

– Я готов бросить к вашим ногам всё королевство, – с надеждой предложил принц.

– Благодарю, но я не готова принять такой щедрый дар.

– Леди Миралита, это означает, что когда-нибудь вы можете ответить «Да»? – воспрянул духом его высочество.

– Я должна о многом подумать, и переосмыслить… эпизод с герцогиней.

– Я немедленно велю, чтобы герцогиня Йетская собирала вещи и уже сегодня покинула замок, – пообещал Дагон.

– А теперь позвольте откланяться и нам, я хотела бы уже сегодня отправиться домой.

– Я понимаю. Позвольте последний штрих, – и Дагон с надеждой протянул к ней руку, в которой был брачный браслет.

Миралита, сделав вид, что не поняла намёка, забрала браслет и попыталась сама справиться с застёжкой. Но или застёжка была слишком хитрой, или девушка переволновалась, но браслет никак не желал закрепляться на руке. В итоги справиться с замочком помог Редвиг.

– С этого момента я для вас просто Дагон, – произнёс его высочество и предложил своей фиктивной невесте руку.

Левую руку Мили положила на локоть принца так, чтобы все видели злополучный браслет, а в правой держала договор. Так они и вышли к гостям. Может быть, кто из присутствующих и обратил внимание, что их лица были излишне серьёзны, но заподозрить парочку в обмане не догадался никто. Собравшиеся, кто искренне, а кто не очень, наперебой бросились поздравлять жениха и невесту. Мили смогла с достоинством вынести всё представление, а затем и обед в их честь.

Только почти три часа спустя она смогла оказаться в своей комнате, где её ожидала обеспокоенная Сайна.

– Я так рада за вас и его высочество, – немного грустно присоединилась к поздравлениям она, – вы, леди Миралита, самая достойная из всех претенденток на руку нашего принца.

– Сайна, что случилось?

– Лунита до сих пор не объявилась. И те, кто ночью пропал, никто не нашёлся.

–Но ты грустишь не только из-за этого? Тебе нравится Дагон?

– Как же он может не нравиться! Но вы не подумайте, леди. Я девушка честная! А принц, он тоже со служанками ни за что!

– Я понимаю тебя, Сайна, и не осуждаю. А сейчас помоги мне собрать самое необходимое – мы уезжаем.

– Но как же? Только-только Состоялась помолвка, и уже уезжаете?

– В замке стало небезопасно. Люди и вправду бесследно исчезли. Дагон счёл за лучшее отправить меня в безопасное место.

– Это правильно! – заявила Сайна. – Позвольте сопровождать вас, коли уж Луниты пока нет.

– Я думаю, его высочество не будет против. Собирайся и ты, Сайна.

***

Его высочество самолично вышел проводить свою невесту. Так как кучер Роунхеджей тоже пропал, за вожжи взялся кучер из замка. В сопровождение Дагон выделил отряд из дюжины личных гвардейцев во главе с молодым лейтенантом Негирисом. Решили ехать до темноты, и переночевать в гостинице небольшого городка Лейзинг, что находился уже за пределами владений наследника.

– Даг, для чего всё это? В связи с последними событиями, в замке остаётся не так уж и много стражи. Может, не стоит оголять его охрану ещё больше? Или ты считаешь, что существует какая-то опасность, с которой я не смогу справиться? – поинтересовался Редвиг.

– Невесте наследника положен почётный караул, – объяснил принц, галантно подводя Миралиту к карете, к которой спешно был прикреплён его герб.

Принцу было позволено коснуться губами щеки наречённой, он сам помог разместиться девушке в карете, и кавалькада тронулась. Ехать решили до самой темноты, благо, время было летнее, и солнце стояло высоко над головой. Мили устало откинулась на подушки. Ей было над чем подумать. Сайна склонилась над шитьём и не мешала хозяйке. Очень хорошая девушка. Многое понимает без слов. Любит Дагона просто за то, что он есть. Без какой-нибудь надежды. Интересно, как бы она повела себя, если бы оказалась на её, Мили, месте в том загадочном коридоре? Смогла бы простить? На что человек пойдёт ради любви?

– Сайна, скажи мне, тебе нравится Дагон, а ты осталась со мной, его невестой. Помогаешь мне, и я чувствую, что делаешь ты это искренне, не желаешь мне зла. Почему ты не ненавидишь меня? Ты не считаешь, что я посягнула на твоё?

– Ну что вы, леди. Его высочество никогда не был моим. А вы хорошая. С вами он может быть счастлив, не то, что с некоторыми. Он пока ещё сам не понимает, как ему повезло. А почему я вас не ненавижу? Любить – это не только обладать, а ещё и сделать любимого человека счастливым, просто радоваться тому, что он счастлив, пусть даже и с другой, более достойной и подходящей. Вы это сможете, я знаю. А, значит, и я буду счастлива. Вы не прогоните меня? – Сайна испуганно вскинула глаза от рукоделия.

– Ну что ты, Сайна. Преданность нужно ценить. И, знаешь, спасибо тебе, ты мне очень помогла.

Служанка принялась ожесточённо работать иголкой.

«Любить – не только обладать, но и сделать любимого человека счастливым, радоваться тому, что он счастлив». Оказывается, можно и так. Да, как же далека жизнь от тех книг, что читала Мили, где он любит только её, а она только его. Любит и ждёт. И он всегда верен только своей возлюбленной, пусть хоть двадцать лет странствует вдали, а всё равно воспевает только её единственную, и никогда не поддаётся соблазнам. Возможно ли такое? Или до первой Кассиатии? А потом опять: «Милая, я люблю только тебя»?