― Не получится, ― она отрицательно покачала головой, подтягивая колени под подбородок. ― Колдомедикам придется объяснять, что произошло, а это последнее, что нужно Кингсли. Он и так…

― Кингсли стоит подумать не только о себе, ― резко прервал ее Поттер, и Гермиона вздохнула, погладив его по руке.

― Перестань. В последнее время все повернулось вверх дном. О, прости, хочешь чаю? ― она продолжила, когда он молчаливо покачал головой. ― Нам нужно немного успокоиться. Через пару дней приду в норму, обещаю. Что бы ни было в этом веществе, оно не может находиться в моем организме вечно. В любом случае… как там Рон?

Не желая больше говорить о своей болезни, Гермиона перевела тему. Он писал ей несколько раз, спрашивая о самочувствии, но ни разу не появился. Видимо, им еще рано было видеться наедине после всего, не имея какого-то буфера между друг другом.

― Ему тяжело, но, на удивление, он справляется. Честно говоря, я думал, будет намного хуже, ― Гарри перевел на нее взгляд. ― Я рад, что он не впал в депрессию, но мне все равно очень жаль за вас, ребята.

― Не жалей, ― улыбнулась Гермиона, сжав его плечо. ― Оно давно к тому шло. Просто… так правда будет лучше. Все встанет на свои места.

Поттер кивнул, совершенно точно переживая их разрыв, чуть ли не болезненней самих героев этих отношений. Ему всегда было тяжело, когда его друзья ссорились, а теперь это было совсем странно, но он надеялся, что Гермиона как всегда окажется права, и все со временем будет в порядке.

― А как там Малфой? ― внезапно спросил Гарри, вспомнив. ― Вы говорили с ним после?..

Она закусила губу изнутри, изо всех сил пытаясь выглядеть не напряженной.

― Нет, он не слишком то разговорчив после всего, ― гриффиндорка перебросила волосы на другую сторону, просто чтобы чем-то занять руки, которые теребили браслет на запястье, выдавая ее нервозность. ― Точнее, мы даже не виделись.

― Ну да, он же сейчас с невестой, я читал… ― задумался Гарри, и хорошо, что он смотрел прямо, а не на нее, и не видел, как искусно топчется на ее нервной системе. ― Думаю, когда вернется, ты с ним свяжешься. Но, признаться, я удивлен.

Она подняла бровь от такого резкого перехода.

― Ну… его поведением, понимаешь? ― повернулся к ней Поттер. ― Не скажу, что я одобряю методы, к которым он прибег, но пока это помогло тебе, все неважно. Конечно, Малфой все еще один из самых токсичных людей, которых я встречал, но все же не такая мразь, как думал.

― Я начала подозревать об этом, когда из будущего прибыл наш общий ребенок, ― усмехнулась Гермиона.

― Да уж, мы должны были заподозрить раньше, ― улыбнулся Гарри в ответ. ― Но я так счастлив, что все закончилось. Ведь это Джагсон хотел вернуть Волдеморта и теперь на этом конец.

Гермиона встала, машинально приобняв себя руками. Это была правда: все кончено. Но почему-то мысли об этом вызывали в ней странное чувство внутри. Оно возникает, когда забыла отправить сову кому-то, забегавшись на работе, когда совершенно вылетает из головы записаться на маникюр, когда лежишь среди ночи и ворочаешься, потому что чертова напоминалка горит красным светом.

― Гермиона? Что-то не так? ― спросил Гарри, смотря, как она прислонилась спиной к подоконнику, отводя глаза.

― Нет, просто… все так быстро закончилось. Почти без последствий, и это кажется каким-то… Слишком просто, понимаешь?

― Перестань, в ряды-годы мы оказались на шаг впереди.

― А что насчет ребенка Беллатрисы? ― прислонила она ладонь к подбородку. ― Здесь не сходится.

― Послушай, непонятно, существовал ли этот ребенок вовсе, ― вздохнул Гарри, подходя к подруге. ― Возможно, та старушка действительно была не в себе. Стоит выдохнуть и отпустить ситуацию, Гермиона. Тебе и так досталось.

Ей хотелось еще что-то добавить, но слова не шли. У нее не было ни единого приличного аргумента, чтобы подкрепить свое злосчастное предчувствие, поэтому она просто кивнула. Возможно, Гарри прав, и это очередной отклик войны, очередная боязнь того, что хорошо и счастливо не будет никогда, и любое затишье ― всего лишь передышка перед очередным раундом.

***

― Святой Салазар, это какое-то сумасшествие! ― услышал он нервный возглас, сидя на патио с чашкой кофе. ― Драко, милый, ты не хочешь поторопиться? ― Астория натянуто улыбнулась.

― Я допиваю кофе, ― ответил Малфой, избегая смотреть на часы.

― Мы не можем опоздать к твоим родителям. Нам нужно аппарировать к ним через двадцать минут, а я все еще не могу найти все свои вещи! ― девушка носилась по дому, как фурия. ― Где эта эльфийка?! Драко, позови ее, она никогда меня не слушает!

Он вздохнул и сделал еще один глоток. Тинки появилась на его зов, и Драко взглядом отправил ее к своей невесте на помощь, пытаясь сделать это максимально быстро. Каждый раз, видя эльфийку, Малфой вспоминал ее тихие слова: «Хозяин, мисс Грейнджер передала, что хотела бы с вами поговорить», и каждый раз он отказывал. Потому что это стало чертовски опасной игрой. Ему действительно казалось, что они веселятся. Как он веселился с другими девушками, когда хотелось разбавить будни, разве что игра была куда интересней: хождение по минному полю из эмоций, ненависть, желание, что-то еще… Малфой испытывал так много эмоций, что все они смешивались, не оставляя ни единого шанса распутать этот клубок. Но в какой-то момент он правда испугался, что потеряет ее. Так смешно. Драко не мог ее потерять, потому что она была ему никем. Забавой, смышленой игрушкой, которая обладала острым языком и могла, наконец, ему ответить, украшая это состязание. Но тогда страх был таким осязаемым, что он чувствовал его вкус в глотке. И боязнь эта была слишком сильной для опаски потерять любимую игру. Это было что-то большее. И здесь стоило прекратить.

Тинки следила за ней и докладывала ему о состоянии гриффиндорки. Несколько раз, когда домовая произносила полушепотом плохие вести о тошноте, ознобе и лихорадке, он почти плюнул на это все и чуть не отправился туда. Но вовремя сумел себя остановить.

Думая о ее самочувствии, Драко посещали внезапные приступы ярости и ему хотелось отмотать время назад и раз за разом убивать Джагсона. Медленно, чувствуя все его страдания под вибрирующим древком. Это все зашло слишком далеко. Похоть, влечение было легко объяснить самому себе. Грейнджер не была уродиной, боже, она даже не была «таким себе вариантом» и переспать с ней было… чем-то приближенным к нормальному. Разговоры он тоже умело помещал в рамки, убеждая себя, что странно было бы постоянно пытаться впиться друг другу в глотку, когда Скорпиусу от этого больно. Встречи, флирт, рассматривание картины, приказ повесить ее, а не бросить где-то в чулан — Драко все это мог объяснить. Но теперь даже его дипломатические способности терпели крах.

«Мне страшно», ― ее слова бились в подсознании каждый раз, отправляя его в нокаут, плевать, насколько хорошо он справлялся с боксерской грушей, мозг Малфоя всегда был самым подлым противником. Мне тоже чертовски страшно, Грейнджер. Но ты, видимо, сумасшедшая, если все напрашиваешься на встречу. Будто бы это не самый худший вариант.

У него скоро свадьба. Одна из важнейших игр в году. Несколько контрактов, которые нужно обновить. Ей нет места в его голове.

Астория все суетилась, когда он зашел в комнату дома, который они сняли в Люцерне, но с помощью домовой все начало налаживаться куда быстрее. Совершенно идиотская традиция ― поездка на отдых перед свадьбой. Естественно, это было объяснимо тем, что после соединения двух семей чаще всего начинались дела бизнеса, которые требовали присутствия главы семьи, поэтому после самого бракосочетания супругам некогда было разъезжать. Путешествие было некстати, учитывая количество пропущенных им тренировок, но просто никуда не поехать было бы формальным убийством репутации и совершенно натуральным его самого, когда Люциус узнал бы о такой выходке, поэтому они провели почти две недели в Швейцарии. Городок был невероятно красив, но этим было бы гораздо проще наслаждаться, если бы ему не хотелось быть где угодно, но только не здесь.