Когда через пару секунд он велел ей открыть глаза, Гермиона ахнула от удивления. Ночное светило красноватого оттенка было непривычно большим и таким близким, что создавалось впечатление, будто оно лежит на верхушках сосен Запретного леса.

— Это очень красиво, — произнесла девушка, не думая о высоте. — Никогда не видела луну с этого ракурса.

— Плюсы полетов на метле, — улыбнулся Драко, наблюдая за ее реакцией.

Когда ветер, почувствовав наступление ночи, начал набирать обороты, им пришлось спуститься на траву, рискуя не успеть добраться к Хогвартсу до наступления метели.

— Мне нужно в раздевалку, — сказал Драко, когда они выходили из пустующего стадиона. — Не хочешь со мной? Уверен, с этим местом тебя связывают приятные воспоминания.

Гермиона захохотала, прикрывая смехом смущение и красные щеки. Малфой помнил, какой энергией заряжался от любого проявления ее эмоций, но теперь, когда ему была подвластна особая магия — вызывать улыбку девушки, смех, видеть искры веселья, танцующие в ореховых глазах, это наполняло его чем-то с таким мощным зарядом, что не верилось, что он жил без этого всю жизнь.

— И что за проблемы у тебя со своими вещами, Грейнджер? — недовольно спросил Драко по дороге в замок. — Отдай куртку обратно одному из твоих беспомощных. Я буду столь любезным, что верну их в расписание тренировок, нет надобности избавляться от формы так радикально.

***

Кабинет Зелий стал слишком сильно напоминать обитель Дамблдора — чересчур уютно и очень много ненужных вещей. Фотографии бывших учеников, закупоренные флакончики с разноцветными зельями, стоящие в ряд согласно цвету, странные приборы — профессор Слизнорт явно привнес в помещение часть себя.

Грейнджер сегодня рано с утра убежала на собрание к Макгонагалл, разбудив Драко, и тот слишком рано спустился к завтраку. Поэтому сейчас они сидели с Блейзом в кабинете практически в одиночку.

— Как им не жалко деревьев для печати этой херни? — произнес мулат, держа в руках очередной выпуск «Ежедневного пророка», где на первой странице красовались отдельные фото Малфоя и Грейнджер с подписью: «Отношения с магглорожденной? Любовь против многовековых традиций семьи Малфоев. Стоило ли оно того?» — Скитер нужно оторвать руки. Ты читал?

На третьей странице открывалась огромная статья, в которой перемывались кости всей чете Малфоев и предполагаемая реакция на подобные отношения, приправляя словами о коротких комментариях юного мистера Малфоя.

— Да, только вот не думал, что «отъебись», брошенное ей, когда она подкараулила меня, можно считать «коротким комментарием», — закатил глаза он.

— А как… она к этому относится? — неуверенно спросил Блейз, и не нужно было уточнять, о ком шла речь.

— Не знаю, — нахмурился Драко. — Не обращает внимания. Наверное.

— Ты не говорил с ней об этом? — поднял брови Забини. — Если хочешь мой совет, то не думаю, что Грейнджер слишком приятно все это дерьмо.

— Это едва ли сильнее того, что рассказывает Пэнси, и ей абсолютно насрать.

— Это Пэнси, а это общественность. Все вокруг то и дело обсуждают вашу личную жизнь, на Слизерине тоже, они просто замолкают, когда видят тебя. Это довольно сильное давление.

— Что-то ты слишком сильно переживаешь за Грейнджер, — произнес Драко, поджимая губы и нехотя признавая, что друг прав.

— Очень смешно, — скривился Забини, складывая газету вдвое. — Просто мой мальчик завел свои первые отношения, я чувствую ответственность! Боже, как быстро растут чужие дети!

— Какой же ты кретин, — покачал головой Драко. — Грейнджер прекрасно знает, что это вообще ничего для меня не значит. Не после всех событий.

Забини промолчал, воздерживаясь от ответа. Кабинет понемногу заполняли ученики Слизерина и Гриффиндора, чьи расписания в этом полугодии были более тесными, чем в предыдущем, и Драко не мог понять, радует это его или раздражает. Постоянное лицезрение Уизли, который то и дело бросал на него косые взгляды, не придавало дням красок, но зато Малфой мог бросать в Грейнджер записки с похабными замечаниями, смотря как она злится, смущаясь, что поднимало ему настроение в ста процентах случаев.

Он наблюдал, как девушка заходит, смеясь и взлохмачивая Поттеру волосы, и вспомнил, о чем хотел с ней поговорить.

— Грейнджер, — она обернулась, склонив голову, — ты сегодня проводишь собрание с Пуффендуйцами.

— В смысле? — брови Гермионы вмиг сдвинулись на переносице, и он обожал, как быстро ее эмоции сменяют друг друга. — Даже не думай, Малфой, я провела два собрания на этой неделе, поэтому остальные за тобой.

— Неа, — покачал он головой, замечая, как все вновь оборачиваются, чтобы проследить за перепалкой. — Я плохо нахожу контакт с полоумными.

— Странно, потому что со слизеринцами у тебя неплохие отношения, — Гермиона закипала от такой наглости.

— Грейнджер, не беси, — сжал челюсти он. — Мы договаривались, что этими вопросами занимаешься ты.

— Я занимаюсь большинством вопросов, Малфой, мне кажется, что это уже слишком! — она поставила руки на бока, принимая оборонительную позицию.

Он видел, что девушка злилась, по глазам, в которых плескалось негодование, по щекам, которые стали красными и по притихшим голосам вокруг. Ну естественно.

— Перестань быть такой сукой, — произнес Драко, прищурив глаза.

— Перестань быть таким самовлюбленным индюком, это точно такие же твои обязанности, как и мои!

Они сверлили друг друга взглядами под аккомпанемент любопытных глаз и, кажется, люди уже начали делать свои ставки. Разница с прошлым была только в том, что слизеринцы не вмешивались, добавляя в речь Малфоя оскорбления, и Поттер с Уизли сидели тихо, хотя по их выражению лиц можно было сказать, что это молчание отбирает у них все жизненные силы.

Странно было бы ожидать другого исхода. Им никогда не стать идеальной парой, о которых пишут истории или восторгаются союзом. Было ясно с самого начала. Они спорили постоянно, это никогда не прекращалось. Кто первый пойдет в ванну, кто более изощренный в колких фразочках, кто проводит собрание, кто знает лучше. Вечное противостояние двух антиподов, сотканных из противоречий.

— Так, хорошо, что вы уже все в сборе и… мистер Малфой, мисс Грейнджер? — Слизнорт зашел в кабинет, держа в руках несколько флаконов, но, увидев яростные метания взглядами двух старост и всеобщее внимание, сосредоточенное на них, немного опешил.

Гермиона отбросила волосы с лица и, слишком сильно толкнув сумку, села за парту рядом с Невиллом, решив воздержаться от дальнейших реплик. По классу пронесся вздох разочарованных зрителей, ожидающих кульминации, а особо вдохновенные, вроде Паркинсон — буйного разрыва.

— Эмм, ладно, хорошо, — продолжил свою речь профессор, немного замешкавшись. — Сегодня мы будем изучать Желчь броненосца. Кто подскажет, что это за зелье? Да, мисс Грейнджер?

— Разъедающее зелье, широко используется как боевое оружие, но в некоторых ситуациях вполне применимо в бытовых целях.

— Верно, верно, десять очков Гриффиндору! — улыбнулся профессор. — Его приготовление требует чрезвычайной точности и аккуратности, впрочем, как и приготовления всех зелий, ингредиентами которых является яд акромантула, который, как вы знаете, чрезвычайно чувствителен. Я попрошу вас взять перчатки для пущей безопасности и обратить внимание на доску, где указаны особо важные моменты в процессе приготовления.

Строчки возникали на грифельной поверхности сзади учителя, пока ученики натягивали перчатки, доходящие до середины предплечья. Малфой наколдовал 28 жидких унций воды, призывая нужное количество крыльев летучей мыши, чтобы не толпиться перед профессорским столом, как остальные.

Злость на Гермиону все еще сидела внутри, и он даже не понимал, что его раздражало больше: что она перечит ему прямо перед всеми, так, как не делал никто или сам факт ожидания, что будет по-другому. Нарцисса нередко была не согласна с мужем, но никогда не позволяла себе резких выпадов в его сторону при людях. Ну отлично, теперь он сравнивает ее с Нарциссой. Но она никогда не будет такой — кроткой и послушной. Скорее, весь этот мир пойдет ко дну вместе с тремя китами.