— Я ведь не железный, Шарлотта, — вздохнул он. Если она и дальше будет так глядеть на него, крепость рухнет.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Думаешь, я не замечала, как ты смотришь на меня, как разглядываешь исподтишка?.. Хотя, не буду скрывать, что мне страшно.

— Я не сделаю тебе больно.

Он провёл рукой по её щеке, спустился ниже, к шее, и Шарлотта, закрыв глаза, доверчиво подалась навстречу этой незатейливой ласке. Вернувшееся в привычный ритм сердце снова забилось, как во время погони. Она ощутила прикосновение его губ — на сей раз нежное, почти нерешительное, но Росс точно знал, что делал, и Шарлотта это чувствовала.

Её кожа была сухой и гладкой, а волосы пахли морской водой и тёплым песком. Хрупкое тело податливо отвечало на прикосновения — пока ещё почти целомудренные, но не привыкшей к ласкам Шарлотте хватало и этого, чтобы потерять голову. Она слышала, как бьётся его сердце, чувствовала дыхание на своей шее и дрожала от страха и восторга. Кто бы мог подумать, что целоваться так приятно?

В шестнадцать лет она впервые поцеловалась с Уолденом Солсберри, исключительно для того, чтобы заставить ревновать Гая Комптона, которому её сплетница-кузина Мэриан уже на следующий день радостно поведала о случившимся. Изо рта Уолдена пахло ливерной колбасой со шлейфом изюма, и бедную Шарлотту в тот раз едва не стошнило. С тех самых пор изюм и поцелуи вызывали у неё вполне однозначную реакцию. До сегодняшнего дня.

— Тебе лучше вернуться в хижину, — Шарлотта нехотя оторвалась от его губ, — жар ещё не до конца прошёл.

— Мне жарко не от лихорадки, — улыбнулся Росс и прижался крепче.

От его хриплого голоса в животе фонтаном разлетелась стая взбесившихся бабочек.

— Нужно за-ааа-втрак приготовить… — ей вдруг захотелось его раззадорить.

Она поднялась, но прежде, чем встала на ноги, упала обратно, захваченная сильными руками. Росс обнимал её сзади, и от близости его разгорячённого тела Шарлотта снова затрепетала.

— Ты дрожишь, — он явно не торопился отпускать её. Напротив, прижался теснее, так, что теперь она весьма недвусмысленно почувствовала…

— Пойду, наберу фруктов… — Шарлотта нервно сглотнула и, кое-как поднявшись на ноги, спешно одёрнула платье.

Она почти бегом пересекла пляж и перевела дух лишь в тени спасительных зарослей. Колючий пальмовый ствол царапал спину, но Шарлотта едва замечала это — стояла, обхватив себя за плечи, тяжело дышала и нервно покусывала губу. Внутри кипела такая буря переживаний, что уже не отличить одно от другого. Было и страшно, и сладко.

***

— Вот… — она поставила на сундук кокосовую скорлупу, служившую тарелкой, — фрукты.

— Ты что, порезалась? — Росс увидел её наскоро замотанный палец.

— Ерунда, — отмахнулась Шарлотта, — нож соскочил.

— Или у тебя дрожат руки, — это было утверждение, нежели вопрос.

— Росс, я… — договорить Шарлотта не успела.

Он присел рядом и взял её травмированную руку.

— Кто же так перевязывает? — Росс ухмыльнулся и принялся разматывать неумелую повязку.

Порез оказался небольшим, но сильно кровоточил.

— Не туго? — спросил он, закончив с перевязкой.

— В самый раз, — Шарлотта подняла глаза, и встретилась с ним взглядом. — Это было так глупо с моей стороны, — она имела в виду свой «побег», — просто я… для меня это всё так непривычно.

— Тебе не нужно ничего объяснять.

Что ещё он мог ей ответить? Шарлотта первая набросилась на него с поцелуями, но обвинять её было бы несправедливо. А он? Кто бы на его месте устоял? Росс и сейчас глядел на неё с плохо скрываемым желанием, но если до сегодняшнего дня эти порывы ещё можно было контролировать, то сейчас все барьеры разлетелись в щепки.

— Но я не жалею, — Шарлотта вскинула голову, — и рада, что это оказался именно ты, — тихо сказала она и улыбнулась, — это очень приятно.

Она смотрела на него с доверчивой наивностью, и этот открытый взгляд заводил похлеще, чем самый томный взмах ресниц опытной куртизанки.

— Шарлотта, — Росс выдохнул, собираясь с мыслями, — если ты и дальше будешь на меня так смотреть, клянусь, я за себя не ручаюсь.

Она улыбнулась краешками губ и, наклонившись к нему, легонько поцеловала.

— Ты хотел проверить ловушки, помнишь?..

Он не смог скрыть разочарованного вздоха. Неопытная Шарлотта, кто же научил тебя этим коварным женским хитростям? Минуту назад она, таяла в его руках, как расплавленный воск, но в последний момент ловко ускользнула.

***

Ловушки оказались пусты. Однако, по клочкам шерсти и следам маленьких коготков, он понял, что кто-то в них всё-таки попался. Отлично. И эта добыча удрала у него из-под носа.

***

— Ничего страшного, — Шарлотта нисколько не расстроилась, — наловим рыбы.

— Да дело не в этом, — отмахнулся Росс, пытаясь не смотреть на её оголившиеся ноги, — они задуманы так, что если в них кто-то попадёт, то уже не выберется.

— Не думай об этом, — она подобралась ближе и положила руки ему на колени. Росс стиснул зубы, — повезёт в другой раз, — Шарлотта заговорщицки улыбнулась, — лучше поцелуй меня.

Он видел, что Шарлотта тянулась к нему, но вместе с тем её одолевал страх, что вполне естественно. Она будила в нём страсть и желание защитить, странное сочетание нежности и стремления обладать. Росс начинал привыкать к ней.

— Мне так хорошо и спокойно, когда ты обнимаешь меня, — Шарлотта положила голову ему на плечо и вздохнула, — скажи, это плохо, что я всё реже думаю о доме?

— Это естественно, — ответил он, — я тоже.

— Правда? — она внимательно посмотрела ему в глаза. — А Элизабет? Её-то ты вспоминаешь?

— Она далеко, — уклончиво ответил Росс.

— Ты скучаешь по ней?

Что мог ей ответить? Росс уже и сам не толком не понимал. Элизабет теперь казалась недосягаемой и ненастоящей, как яркий сон, который хорошо помнится в первые несколько часов, но, вытесняемый дневными заботами, затирается и бледнеет.

— Я стараюсь не думать об этом. И тебе не советую.

Единственное, в чём он был уверен — жить надо здесь и сейчас. Это простое осознание пришло к нему на войне, где каждая минута могла стать последней. С тех пор Росс Полдарк научился ценить настоящее. И теперь это «настоящее» — Шарлотта, сидящая рядом и доверчиво прижимающаяся к нему.

***

Чем ближе подбиралась ночь, тем страшнее ей становилось. Притихшая и напряжённая, она сидела у костра, обхватив колени, и старательно избегала разговоров. Её разрывали сомнения, и Росс это видел.

— Эй… — он осторожно коснулся её плеча, и Шарлотта вздрогнула, — всё хорошо. Я не собираюсь на тебя давить.

— Знаю, — Шарлотта всё так же глядела на огонь, — я просто… Это всё так странно и… Я даже не могу объяснить, что чувствую.

— И не надо. Я всё понимаю.

Она выглядела такой беззащитно-трогательной, что Росс опять не удержался. Устроился поближе, мягко развернул её к себе и поцеловал. Тело вновь охватил огонь желания.

— Когда ты меня так целуешь, у меня голова кружится, — прошептала она.

Шарлотта почувствовала его ладони на своей талии, но объятия в этот раз были гораздо крепче. Ощущение силы мужского тела разбудило в ней что-то уж совсем незнакомое — внизу живота сделалось горячо и сладко, а пальцы будто сами собой заскользили по его телу, изучая, пробуя.

— Пойдём в хижину, — услышала она приглушённый голос и, прежде, чем успела ответить, крепкие руки уже подхватили её.

***

Росс уложил Шарлотту на кровать и прилёг рядом. Хотелось наброситься, разорвать на ней платье, но он понимал, что должен сохранять терпение. Вдовушка Блаунт наверняка оценила бы такой напор, но Шарлотта…

— Я совсем не умею, и… — она вдруг застеснялась своей неопытности.

— Я тебя всему научу… — выдохнул Росс, — просто продолжай, — её неумелые прикосновения заводили похлеще самых откровенных ласк.

Шарлотта потерялась в собственных ощущениях. Тётушка Корнуоллис не уставала повторять, что близость — удовольствие исключительно для мужчин, а женщине полагается лишь исполнять супружеский долг. «Либо она старая лгунья, либо генерал полный неумеха». Эта мысль искрой скользнула в её затуманенном сознании и исчезла, стоило только ощутить на своём бедре тёплую ладонь.