За всё время их пребывания здесь это был первый раз, когда Шарлотта заговорила о благоустройстве дома. Росс прекрасно видел, как вечерами она сидела на берегу, глядя то на горизонт, то на сигнальный костёр, готовая в любой момент броситься к скале и зажечь огонь. Но дни сменялись неделями, недели — месяцами, а долгожданные паруса так ни разу и не появились. Однажды, после второй чарки рома, Шарлотта сделала совершенно бессмысленную, но казавшуюся очень важной для неё вещь — заставила Росса вычислить примерные координаты их местонахождения (которые, конечно же, были неправильные), написала их на листе пергамента, запечатала в бутылку и, как только начался прилив, бросила их в океан.

— Тогда можем начать хоть завтра, — Росс невольно улыбнулся. — Я смотрю, тебе нравится возиться с этими листьями.

— И надо сказать, это получается у меня куда лучше, чем вышивать, — она рассмеялась. — А ещё я, кажется, начинаю считать этот остров домом, — Шарлотта посмотрела вдаль, но Росс не увидел печали в её глазах. Только задумчивость. — Так странно… Теперь кажется, что та жизнь была всего лишь сном, а сейчас я проснулась. Как будто мы всегда были здесь.

— Моя мать говорила, что у всего в мире есть великий замысел. Хотя сам я в это не очень-то верю, — Росс подошёл и встал рядом с ней, — но, возможно, мы и в самом деле попали сюда не просто так.

— Ты веришь в Бога? — Шарлотта повернулась к нему.

— Скажем так, — Росс по-прежнему глядел вдаль, — я допускаю его существование.

***

Солнце клонилось к закату. Оно уже почти коснулось горизонта и залило остров мягким оранжевым светом. Вода окрасилась золотым, и волны лениво омывали берег — накатывали с мерным плеском и уходили обратно, оставляя на песке блестящую гальку и мелкие ракушки. Воздух сделался густым и влажным, дневные звуки утихали, на смену им приходили ночные. Где-то вдали крикнула чайка и замолкла, зашуршала в зарослях спугнутая ящерица и застрекотали цикады.

Шарлотта закончила выметать песок из хижины, вышла на берег и, усевшись на поваленное дерево, взялась за начатое несколько дней назад лоскутное одеяло, материалом для которого послужило несколько платьев. Собственно говоря, почти все её наряды уже обрели вторую жизнь в подушках, простынях и занавесках. Шарлотта оставила нетронутым только любимое прогулочное платье из зелёного муслина — на тот случай, если сюда приплывёт корабль. Вместе с платьем на дне сундука, в коробке, лежала подаренная Тавингтоном шляпа с павлиньим пером и чёрным кружевом. Шарлотта всегда считала её немного вульгарной, но даме ведь не пристало подниматься на борт корабля без головного убора? И пусть сейчас она ходила в нижнем платье, без панталон и корсета, но ещё не считала себя одичалой настолько, чтобы являться перед посторонними в таком виде.

Шарлотта провозилась с одеялом до самой темноты. Закат сменился сумерками, ночь опустилась незаметно. Можно было зажечь несколько свечей или керосиновую лампу и продолжить работу, но такие вещи, как керосин, масло и ветошь они берегли и использовали только в случае крайней нужды. Да и потом… Шарлотта хотела сделать кое-что ещё в этот вечер.

Росс развёл огонь и повесил рядом промокшую на рыбалке одежду. Шарлотта свернула недоделанное одеяло и зашла в хижину, но уже через пару минут вернулась обратно вместе с ворохом лент, кружев и бисера. Росс уже хотел спросить, что всё это значит, но, когда она подошла ближе, понял, что в руках у Шарлотты было свадебное платье. Сшитое на французский манер из белого и золотого шёлка, оно наверняка стоило целое состояние. Лиф был расшит золотыми нитями и венецианским кружевом, а пышный подол волочился по песку вместе со шлейфом.

— Тётушка выбирала? — усмехнулся Росс.

Шарлотта кивнула:

— Леди Корнуоллис не могла допустить, чтобы кто-то из гостей усомнился в нашей состоятельности. — Она брезгливо посмотрела на платье. — Жуткая вещица, правда?

— Отвратительная, — он был полностью с ней солидарен. — И что ты хочешь с ним сделать?

Шарлотта посмотрела на Росса и затем резким движением кинула платье в огонь.

— Ух, ты! — он отшатнулся, когда в его сторону полетели рыжие искры. — Хотя можно было бы найти ему и более полезное применение.

Но Шарлотта покачала головой:

— Мой жених умер, и свадьба сорвалась. Так пусть же и платье сгорит в огне.

— Ты суеверна? — удивился Росс.

— Нет, — Шарлотта присела рядом. — Приметы нужны для того, чтобы люди могли оправдать ими свои неудачи. А я… — она смотрела, как горит дорогая ткань и плавятся кружева, — я просто больше не хочу его видеть.

— Ну, тогда… — Росс плеснул в костёр рому, и пламя весело, с удвоенной силой охватило роскошный наряд, — поделом этому шёлковому уродству!

— Дай мне глоток, — Шарлотта потянулась к бутылке.

Росс удивился, но передал ей ром.

— Ты что-нибудь слышал о полковнике Тавингтоне? — спросила она.

— «Английский дьявол»? — уточнил Росс. — Повстанцы боялись его как огня, а наши командиры ставили в пример. Он вроде бы руководил армией в Южной Каролине, но слышали о нём и в Вирджинии. Во всяком случае, генерал хвалил его боевые навыки. Правда, кое-кто говорил, что Тавингтон не гнушался убийствами женщин и детей, — Росс покачал головой. — Я убил много солдат, но мирных жителей не трогал никогда.

— Он был моим женихом, — тихо сказала Шарлотта.

Росс присвистнул:

— Внезапно. Поэтому ты сжигаешь платье? Этот тип и правда был таким кровожадным? Хотя… дыма без огня не бывает.

Шарлотта пожала плечами:

— Говорят, да. Хотя, сейчас это уже не имеет значения, — вздохнула Шарлотта, — но когда я думаю о том, что могла стать его женой, мне становится страшно.

Росс посмотрел на неё и вдруг представил эту маленькую, хрупкую и в сущности беззащитную женщину супругой честолюбивого и жестокого сверх всякой меры Тавингтона. Возможно, само провидение уберегло её от этого замужества.

— Ну, теперь-то он точно ничего тебе не сделает, — и, заметив на её лице тень вины, добавил, — не суди себя строго. По-моему, нет ничего более естественного, чем желание быть свободным.

— Угу, — ответила Шарлотта. — Вот только исполниться оно может только в том случае, если ты окажешься на необитаемом острове. По крайней мере, для женщины.

***

Она никак не могла уснуть, но старалась лежать неподвижно, чтобы не разбудить Росса. Тот факт, что они уже три месяца спят в одной постели, теперь казался ей абсолютно естественным — надо же, как быстро она привыкла к новой жизни… И всё-таки хорошо, что Росс оказался на корабле! Шарлотта вдруг подумала, как обстояли бы дела, если бы Фергюсон отправил её с кем-нибудь из матросов. Внутренне содрогнулась и инстинктивно придвинулась поближе к Россу. Сегодня он спал без рубашки, и, глядя на его мерно вздымающуюся грудь и спокойное умиротворенное лицо, Шарлотта почувствовала желание прикоснуться к нему. Это желание вспыхнуло так неожиданно и ярко, что она неосознанно потянулась рукой, но тут же свирепо одёрнула себя. Это всё выпитый ром играет с ней злую шутку. Да, это всё проклятый ром, иначе как ещё объяснить дрожь в пальцах и странное ощущение в животе? Шарлотта повернулась на другой бок и закрыла глаза. Нельзя пускать эти мысли в свою голову. Слишком опасно и слишком сладко. «А всё-таки Элизабет чертовски повезло…»

========== Глава VIII. Истерика ==========

Павлины оказались умнее, чем он думал. Если поначалу вальяжные птицы, очевидно никогда прежде не видевшие людей, разве что сами не шли в руки, то теперь, стоило Россу неосторожно хрустнуть травой под ногами или задеть ветку, они тотчас же разбегались, проявляя удивительную расторопность. А очень скоро и вовсе перестали «пастись» на излюбленном месте и прятались где-то в глубине острова.

Рыба и моллюски уже давно набили оскомину, и Росс твёрдо решил, что без добычи не вернётся. Шарлотта не стала его удерживать, но демонстративно заявила, что в это время всё равно попытается наловить рыбы. Полдарка такое заявление даже обидело — неужели, она действительно в нём сомневается?