========== Надлом ==========

Ливень, разразившийся утром, к обеду почти прекратился, превратившись в мелкую морось. Небо все так же было затянуто низкими серыми тучами, ветер трепал кроны деревьев, но, несмотря на это, в воздухе чувствовалось весеннее тепло, что хоть немного но радовало.

Улицы и без того немноголюдной деревушки в этот час были практически пусты. Наташа остановила арендованную машину возле небольшого супермаркета, на крыше которого бодро реял американский флаг. Она вышла из автомобиля и, перепрыгивая через лужи, добралась до деревянного крыльца. Звякнул колокольчик над дверью, и Наташу окутало приятным теплом. Здесь внутри было на порядок уютнее, чем снаружи.

- Добрый день, мисс! Чем могу помочь? – спросил продавец, сразу определивший, что посетительница была не из местных.

-Где я могу купить цветов?

Седовласый мужчина задумчиво почесал висок.

- У нас здесь только одна цветочная лавка, у миссис Гремси, там на углу.

- И она закрыта, - констатировала Наташа, несколько минут назад проезжавшая мимо. – Неужели, больше нигде не достать? Мне хотя бы штуки две-три, не больше.

- Будь у меня здесь цветы, я бы отдал вам их все безвозмездно, - тепло улыбнулся мужчина. – Впрочем, можете доехать до церкви, там монахи разводят клумбы, может, они и дадут вам несколько цветков. Если, конечно, вам не смутит, что это церковное кладбище…

В любой другой ситуации Наташу это, конечно, сильно смутило бы, но не сейчас.

- Нет-нет, всё в порядке. Благодарю, - с этими словами она выскользнула за дверь.

Уже в машине Романофф запоздало опомнилась, что не спросила у продавца дорогу, но возвращаться не хотелось, да и потом – городок был слишком маленьким, чтобы заплутать, а кладбище, надо думать, находится где-нибудь на окраине. Через несколько минут она поняла, что не ошиблась – за очередным поворотом узкий переулок вывел её на окраину города, где чуть поодаль виднелась церквушка и небольшое старое кладбище. Наташа остановила машину в нескольких метрах от церкви. Дорога тут была ещё хуже, чем в самом городе. Пока Романофф дошла от автомобиля до вымощенной булыжником дорожки, успела дважды наступить в грязь и основательно подпортить новые туфли, что сейчас, её, впрочем, мало волновало.

Здесь было тихо и спокойно. Поодаль, у церкви какой-то монах окучивал клумбу, делая это так рьяно, словно от этого зависела его собственная жизнь. Когда Наташа, подойдя к нему, вежливо попросила продать ей несколько роз, тот страшно обиделся, заявил, что негоже торговать церковным имуществом и отдал ей цветы просто так.

Наташа потянула ручку, и калитка со старческим скрипом будто нехотя, открылась, впуская пришедшую гостью. В мире мертвых, наверное, не слишком радовались появлению живых, зашедших не на свою территорию. Ещё в детстве Наташа заметила, что независимо от того, какая погода на улице, на кладбищах всегда стоит пронизывающий холод. И даже если вовсю светит солнце, здесь всегда зябко и пасмурно. Она потеплее закуталась в легкое черное пальто, сунув одну руку в карман, а в другой зажав две алые розы, и двинулась вглубь по извилистой тропинке, попутно разглядывая надгробия. «Каледон Уоррен. Любимый муж и отец». Как значилось на памятнике, покинул этот бренный мир в возрасте девяноста четырех лет. «Счастливчик», - подумала Наташа, - «если не впал в маразм и не ходил под себя последние три-четыре года жизни» - и тут же перевела взгляд на следующее надгробие. «Алисия Кэтрин Тарлетон». Восемьдесят четыре года. «Генри Херродс». Семьдесят лет. Почему одни живут долго, а другие нет? Чем эти Каледон, Алисия и Генри заслужили долгую жизнь, думала Наташа, чувствуя какую-то странную неприязнь к незнакомым покойным людям. Они прожили долго, и отчего-то казалось, что счастливо. Конечно, грешно и бессмысленно злиться на умерших, тем более тех, которых она и знать-то не знала, но именно это чувство испытывала сейчас Наташа. А ещё она понятия не имела, в какую сторону ей сейчас следует идти. Выбрав первую попавшуюся тропинку, и именно ту, что была пошире и почище, Наташа зашагала по ней. Маленькое церковное кладбище было совсем непохоже на те что в больших городах – могилы здесь располагались не так упорядоченно, тут и там уходили в разные стороны тропинки, а некоторые из надгробий датировались аж серединой восемнадцатого века. «Хотела бы я, чтобы, когда умру, меня похоронили где-нибудь в таком месте» - неожиданно для самой себя подумала Наташа. К всему, что связано с похоронами у неё было весьма скептическое отношение. В загробную жизнь она, может, и верила, но вот где, собственно, её закопают, было всё равно. И в самом деле – какая разница, где лежать, если к тому моменту твой разум будет где-то бесконечно далеко отсюда?

Она уже собралась идти в другую сторону, когда метрах в десяти увидела сидящего возле памятника мужчину. Наташе потребовалась пара секунд, чтобы узнать его. Не то, чтобы она была удивлена – нет, это, в общем-то, было совершенно естественно, но Романофф искренне полагала, что Клинт сейчас дома, тем более, что она звонила ему, когда подъезжала к городу.

Бартон сидел прямо на траве и на открытом пространстве был виден издалека. Наташа вдруг испытала странное желание развернуться и уйти, но заставила себя выбросить эту мысль. Не следовало мешать чужому горю, тем более уж она-то знала, что Клинт меньше всего хотел быть застигнутым в момент слабости, но уходить было бы глупо. Внутренне напрягшись, Романофф двинулась в сторону памятника.

- Привет.

Она мягко положила руку ему на плечо и уселась рядом. Наташа, разумеется, предполагала, что после смерти Лоры Клинт, как и большинство мужчин, будет пытаться утопить горе в алкоголе, но сидеть на кладбище в обнимку с бутылкой виски это, конечно, чересчур.

Бартон посмотрел на неё. Кажется, он ещё не успел напиться, потому как взгляд у него был вполне трезвый.

- Привет, - равнодушно отозвался он. – Как добралась?

- Неплохо, - Романофф слабо улыбнулась. – Давно здесь сидишь?

Бартон пожал плечами.

- Не знаю.

Наташа вспомнила о цветах, что держала в руке. Две алые розы упавшие поверх целой кучи белых были похожи на кровавые пятна. Клинт по-прежнему равнодушно молчал, крутил в руке початую бутылку, но пить при Наташе не решался, отлично зная, какой будет её реакция.

- Почему ты не дома? – серьёзно спросила Романофф.

Бартон, смотря куда-то в сторону, вяло ответил:

- Мне здесь свободнее. Дышится легче.

Прозвучало дико, но Наташа, если честно, и предполагала услышать что-то в этом духе. Однако, она приехала сюда не для того, чтобы выслушивать откровения лучшего друга - Романофф привыкла действовать, а не говорить. И пусть Клинт был не рад её приезду, чего не пытался даже скрывать, она так просто не отступится.

- Кто сейчас с твоими детьми?

- Няня. Нанял её на прошлой неделе.

Романофф покачала головой. В какой-то момент она была почти готова поверить в то, что Бартон мог уйти сюда на целый день и оставить детей одних.

- Вставай, - она поднялась на ноги и потянула его за собой. – Поедем домой.

Клинт безропотно подчинился. Послушно встал на ноги и, понуро опустив плечи, поплелся за Наташей. На него было больно смотреть – небритый, осунувшийся, весь какой-то сгорбленный, он меньше всего походил на того Клинта Бартона, которого она знала. Бартона, которого, казалось, ничто в этом мире не могло сломить и вывести из равновесия. Бартона, который даже в самой безвыходной ситуации сохранял трезвый рассудок и холодную голову. Бартона, который всегда поддерживал её саму, находил те самые, «правильные» слова, чтобы не позволить пасть духом. Теперь всё поменялось, и Наташа понимала, что должна сделать всё, что в её силах и не дать Бартону сломаться окончательно. Однако… крайне сложно спасать человека, если он сам того не хочет.

Тишину, воцарившуюся в машине, казалось, можно было резать ножом. Романофф напряженно вглядывалась в окутанное туманом дорожное полотно, изредка поглядывая на Бартона.