– Значит случилась «Ведьма», потом ты написал сценарий «28 панфиловцев». Что произошло потом? Как назревал проект, которым ты занимаешься сейчас?
– После того, как я написал сценарий, мы, конечно, пытались немножко продвигать, но на тот момент казалось, что я сейчас с этим сценарием куда-нибудь пойду и немедленно найду деньги. И эти деньги мне сразу же дадут, потому что это такая правильная, отличная история, героика. Кажется, что это просто хватай и делай. Я всегда был очень сильно загружен работой, но все свободное, опять же, от работы время я тратил на то, чтобы эти деньги найти. Ну, я как делал? Сначала я пошел в киноиндустрию, к кинопродюсерам.
– По каким контактам? Или просто с ногой в дверь?
– Нет, там так с ногой в дверь было не войти. Я просто не хочу называть имена, известные люди как бы.
– Это были друзья друзей?
– Нет, это были не совсем друзья друзей, но да… Мне немножко помогли. Но это не было результативно. Мне сказали: «Ну, ты видел, сейчас кино про войну вообще никто не смотрит. Вон, даже Никита Сергеевич провалился. Чего ты хочешь? Это так дорого, это жутко дорого. И, вообще, это никто не будет смотреть. Никто не знает панфиловцев, никто не знает, кто это такие, так что все это бессмысленно». Это сказали знающие люди, с большим опытом. Спорить с ними абсолютно бесполезно. Потом я начал искать деньги не в киноиндустрии, то есть в каких-нибудь бизнесах. И мне казалось, что достаточно только встретиться с человеком, который способен дать деньги и он немедленно влюбится в сценарий. Мне казалось, что я смогу сделать такую презентацию, что это будет просто… Но этого ни разу не получилось. Я писал письма. Они каждый раз были разные по содержанию, потому что каждый раз когда я перечитывал это письмо, мне казалось, что оно недостаточно пронзительное, и я его переписывал.
– Как у Дэна Кеннеди – «Продающее письмо», да?
– Да-да, совершенно верно. Причем у меня есть очень хороший опыт продаж. Я когда-то в свое время работал на телевидении в медийных продажах и прошел, на мой взгляд, очень хорошую школу продаж и считаю себя достаточно хорошим продажником. Но это ни к чему не приводило. Сначала я отправлял эти письма по электронной почте, потом я стал отправлять их по факсу. Я звонил и договаривался с секретарем, что я отправлю факс на имя такого-то. Отправлял факсы, но это тоже ни к чему не приводило. За все это время мне отзвонился один богатый человек, владелец одной из крупных питерских компаний. Он был единственный, причем отзвонился одним из первых. Мы с ним поговорили, но этот разговор ни к чему не привел, хотя он выразил интерес, немножко меня воодушевив. И потом, по-моему, пара человек отписалась, что, мол, «хорошее дело, но мы, извините, сейчас не можем». А писем я написал несметное количество.
«Мне казалось, что достаточно только встретиться с человеком, который способен дать деньги и он немедленно влюбится в сценарий… Но этого ни разу не получилось»
Они, кстати, у меня все хранятся дома, потому что они именные. В общем, результата не было. Тогда я попытался обратиться в Министерство Культуры. Я примерно в одно время все делал, то есть я хотел пройти всеми возможными дорогами, чтобы потом с удовлетворением сказать: «Уф, ничего не получилось». Я дозвонился до Министерства Культуры, мне сказали: «Да-да, вы можете подать на конкурс. Мы его объявим, ждите». Но они его не объявили. Я пытался выйти на телеканал «Звезда», написал письмо на тот момент Президенту России Медведеву. Все это ни к чему толком не приводило, это был такой футбол. На самом деле, у меня нет никаких претензий ни к кому из этих людей (ни к чиновникам, ни к бизнесменам), потому что я прекрасно представляю себе, что это было. Еще, я нашел в интернете такую структуру как «Фонд поддержки патриотического кино при Президенте РФ». Я не знаю, что это был за фонд, но название мощное. Я туда написал, позвонил и, когда я дозвонился до девушки, контакты которой там были, она сказала: «Мы сейчас не финансируем проекты извне, внешние». Я говорю: «Так я не внешний проект, я внутренний проект, я – российский проект. Патриотическое кино о войне, надо меня поддержать. Тут же написано «Фонд поддержки»…». «Ну, вы мне напишите…». В общем, я написал и все мимо.
– «Извне».
– Да, я оказался «извне». Так вот, я прекрасно понимаю, что всеми этими дорогами пройти человеку со стороны, только со сценарием под мышкой, действительно очень сложно, потому что какой бы это ни был замечательный сценарий… В лучшем случае, если это окажется просто гениальный текст, такому автору могут предложить выкупить этот сценарий. Это самое большее. Естественно, ему никто не даст снимать кино, потому что он – никто. Так и было: я же не режиссер и не продюсер, никто меня не знает. Я просто какой-то хороший парень со стороны со своим сценарием. В общем, это касается всего. Что касается того же Министерства Культуры, то для них вообще нужно сделать целый фильтр, потому что не знаю, как сейчас (сейчас у них этот фильтр сделан по-другому), но раньше, я уверен, их заваливали сценариями всякие графоманы. Если даже есть какой-то жемчуг, то найти его для них огромная проблема. И вложить в это деньги еще большая проблема. В итоге процесс бы стоял, если бы мы не делали какие-то маленькие шаги. У нас не было денег, но мы, например, рисовали раскадровки. Это огромная работа, это очень большой и важный кусок подготовки. И мы тогда это делали вдвоем с Кимом: мы придумали, как мы это будем снимать, рисовали, у нас одна за другой появлялись картинки. Фильм начинал обретать мясо. Ты хочешь что-то спросить.
– Да, потому что это уже началась подготовка.
– Эта подготовка началась вскоре после того, как сценарий был написан.
– Она началась спонтанно? С какой целью вы рисовали раскадровки?
– Ну все очень просто: есть кино и есть сценарий, по которому нужно снять кино. Кино не снимается – это неправильно. Его надо делать. Оно никогда не снимется, если ты не начнешь его делать. Мне очень нравится цитата, наверное, какого-то великого человека: «Если ты не можешь бежать к цели, ты должен к ней идти, если не можешь идти – должен ползти, если не можешь ползти – должен просто лечь в ее направлении». Я всегда чувствовал ужасное недовольство собой, если я в течение какого-то времени ничего не делал для проекта: если я не отправил ни одного письма и так далее. Когда я делал хотя бы что-то, мне было легче.
– Я думаю у многих, кто впервые услышал о «Панфиловцах» после истории с краудфандингом, наверняка создастся впечатление, что вы сразу собрали кучу денег.
«Кино не снимается – это неправильно. Его надо делать. Оно никогда не снимется, если ты не начнешь его делать»
Твой рассказ показывает, что, на самом деле, за любым успехом все равно очень много лет попыток и кропотливой работы.
– Как вообще получилась история с краудфандингом? Это как раз то, о чем я говорил. Вот эта медленная, небольшая работа над фильмом, которая не останавливалась, привела к тому, что зимой 12/13 года мы сняли тизерный ролик, собрали его. Он, в общем-то, был нужен нам самим. Это был даже черновик ролика, но просто один из его создателей – Андрей Соколов – человек настолько педантичный и так отнесся к пост-продакшену, что это даже хотелось показать. Так и получилось. Еще я показал его своему другу Мишке Фёдерову. Он посмотрел и сказал: «О, это круто. Давай покажем его Варгеймингу? Может, они нам помогут чем-то. Или, давай его выложим в YouTube?». Мишка, он всегда мне сочувствовал и помогал как мог, ну а тут уже появился вроде как продукт, который можно куда-то пристроить. В общем, мы выложили его в YouTube, и он стал как-то так распространяться. Появились какие-то первые отзывы, но сразу много народу посмотрело его после того, как его разместил у себя Гоблин (Дмитрий Пучков). Поскольку у него очень большое сообщество людей, которые ходят в Тупичок Гоблина, то количество просмотров сразу выросло в разы.
