Я так и не понял, что в тот день заставило меня отправиться на сомнительную тусовку.

Я не из тех людей, которые способны вот так запросто сорваться с места, да ещё и поздно вечером, в самом начале холодного декабря, накануне экзаменов. Обычно я предпочитаю заранее запланировать подобный «выход в свет» и, конечно же, предусмотреть варианты побега, если это будет необходимо. И вообще, я бы гораздо охотнее расслабился дома под какой-нибудь фильм, читая книгу или погрузившись в компьютерную игру. Но, наверное, подготовка к грядущим экзаменам и все связанные с ними нервотрёпки окончательно меня доконали. Мне необходимо было немного развеяться, иначе я своего поведения никак объяснить не могу.

Хотя, возможно, дело ещё и в Димке. Димка, в отличии от меня, любит проводить время в толпе – вот из кого точно получится настоящий журналист. Понятия не имею, как он успевает ещё и сессию закрывать каждый раз со своим беспокойным графиком, как мы вообще с ним умудрились подружиться и как он уговорил меня в этот раз отправиться с ним.

Я до последнего не верил, что поеду на ночь глядя в дом какого-то незнакомого мне человека на окраине города. И когда принимал душ, и когда собирался, и даже когда уже выходил из квартиры. Матери пришлось нагло наврать («творчески сымпровизировать», как говорил Димка), что собираюсь готовиться к семинару с собратьями по несчастью. По крайней мере, у неё останется иллюзия моей безопасности. Наверняка она бы взбесилась, если бы узнала правду. Я был уже не школьник, чтобы меня наказывать, но раньше подобные ситуации всегда ставили её в сложное положение: я был из тех, кого не пронять, например «домашним арестом». Я частенько устраивал его себе сам. И получал от этого большое удовольствие.

На самом деле, дом, куда я направлялся, был расположен недалеко. Просто этот микрорайон находился на отшибе, несколько отстранённо от города, и несколько… в лесу. Благо, туда всё же ходили автобусы, ведь, по иронии судьбы, в той же стороне был расположен и наш университет. Ироничным в ситуации было то, что этим маршрутом я обычно ездил только туда. А теперь ехал той же дорогой на странную тусовку. Мой дед, обладающий странным чувством юмора, сказал бы, что «это почти полёт Гагарина в космос».

Автобус шёл неспешно и, тем самым, дал мне немного времени настроиться. Я всегда неуверенно чувствую себя в больших компаниях, особенно, среди тех, с кем почти или вообще не общался. А на этом празднике жизни предполагалось много незнакомых людей. Я с трудом-то могу вспомнить большую часть своих одногруппников по лицам и именам. А про людей с параллели и говорить нечего.

Может, в том месте мне удастся с кем-то пообщаться кроме Димки? Общения мне всегда было нужно не слишком много: там, где у других была ванна, связанная с этой потребностью, у меня была чашка для чая. Я рассчитывал наполнить эту изрядно опустевшую ёмкость до самых краёв и последующий месяц, не отвлекаясь, готовиться к сессии. Главное, чтобы не перелилось.

В салоне пойманного автобуса, к моему счастью, было довольно тепло, особенно, после морозной остановки. Это подействовало на меня расслабляюще. Таких искателей приключений, которые поздно вечером поехали бы в ту сторону, кроме меня нашлось мало, так что я мог свободно расположиться на свободном сидении около окна. Мне даже было жаль, что путь предстоял не слишком долгий. В компании с музыкой в наушниках здесь было даже комфортно.

Я любил смотреть в окно и наслаждаться теми образами, которые дарил мне путь. Они часто давали мне много новых идей и мыслей, даже если я на это не рассчитывал. Именно в подобной поездке я придумал тему для своего первого рассказа, принял решение поступать на факультет журналистики и осознал, что влюблён в однокурсницу, как последний дурак. Последнее не сильно меня радовало, но с тех пор настолько же плохих мыслей в автобусе ко мне не приходило. Разве что – огорчения из-за заморочившей мне голову учёбы.

Отзываясь с этой мыслью, мелькнул университет, автобус ненадолго замер на остановке, никого не дождался и поехал дальше. Спустя какое-то время после этого началась лесная, пригородная зона. Фонарей здесь было мало, так что виды ожидали жуткие. Уютно было смотреть на них из окна салона освещённого транспорта. А вот оказаться там под снегопадом и в абсолютной темноте абсолютно не хотелось.

Скоро пейзаж из черноты древесных стен сменился участками с жилыми коттеджами, однако от этого мне спокойнее не стало. Никогда не мог понять, что люди находят в круглогодичной жизни загородом. Конечно, собственный коттедж – это не просто летняя дача с уличной будкой-туалетом. Да и, возможно, есть некоторый комфорт в отстраненности от города, когда под окнами не шумят постоянные машины и не слышно галдежа прохожих. Однако меня, представителя урбанистического поколения девяностых, мысль о постоянном пребывании загородом заставляла чувствовать себя отрезанным от жизни. Даже если всеми возможностями этой жизни (типа ночных клубов и всяческих баров) я не наслаждался в полной мере, мне необходимо было знать, что они у меня есть. Как и возможность не идти через тёмный лес в непредвиденном случае. Стоит ли говорить, что отсутствие во многих загородных местах интернета вовсе расценивалось мной, как трагедия?

Я понадеялся, что на обратном пути удастся упасть к кому-нибудь на хвост, чтобы меня подкинули хотя бы до города. Такси в эти дали мне вызывать не хотелось, а другой транспорт, кроме машины, через пару часов перестанет ходить.

Эта мысль меня не утешила, как мало обрадовала меня и необходимость наконец выйти на нужной остановке. Это была практически конечная.

Я вышел из автобуса и поёжился. Ветра не было, но снег падал крупными хлопьями, да и сам воздух постепенно становился ледяным. Хорошо, что я успел посмотреть по картам во всё той же всемирной паутине, куда идти дальше. От объяснений Димки не было никакого толку. Я сверился с картой в мобильнике ещё раз – очень быстро, чтобы он не разрядился на морозе – и зашагал в нужную сторону.

Идти нужно было недолго, я уже слышал громкую музыку и видел скопление машин возле одного из домов. Явные признаки вечеринки. И явные признаки того, что мне это всё не понравится, как и любое шумное сборище. Но не разворачиваться же обратно к остановке? Всё равно пришлось бы ждать транспорт на морозе. Да и я ведь почти добрался и написал об этом Димке. Этот шустрила уже был там и веселился во всю. Судя по невнятному ответному сообщению, он уже даже был слегка пьян.

Возможно, у меня тоже получится немного повеселиться. Просто усталость сделала меня еще более ворчливым.

Я уже почти дошёл до крыльца нужного дома, как вдруг сбоку на меня что-то бросилось. Я инстинктивно ринулся в сторону, чувствуя, как от неожиданности меня подморозило не только снаружи, но и внутри, а сердце грохнулось в пятки.

На меня бежала сторожевая собака. Огромная и лохматая. С явными признаками недавней драки. А зубов в её пасти явно хватит разодрать не только мои джинсы, но и ноги под ними!

Я быстро попятился назад, одной рукой я прикрыл лицо, второй кинулся искать в кармане длинный ключ от подъезда на всякий случай. Пальцы, успевшие задубеть (и какого чёрта я забыл перчатки?) плохо слушались и начали дрожать от испуга, снег застилал глаза. У меня в этот раз, как назло, нет с собой ни шокера, ни канцелярского ножа! А бежать – я уже не убегу, ноги ясно говорили мне, что далеко я не скроюсь. Я явно не был готов к преследованию.

И только когда нападения после грозного лая не последовало, я догадался внимательнее вглядеться в своего врага.

Собака была широкой и тяжёлой цепью прикована к будке. Сейчас она изо всех сил яростно рвалась в мою сторону с недобрыми намерениями, но, сколько бы она ни старалась, освободиться явно не могла. Из-за темноты и снега я этого сначала не заметил. Но в тот момент, когда она выбежала под фонарь, это стало очевидно.

Дурацкий фонарь был похож на ловушку. Подсвеченное место было как раз на пути из ворот до дома, цепь позволяла собаке добраться до него, а сам свет, в свою очередь, здорово подставлял любого гостя, демонстрируя его собаке! До чего же непродуманная система приветствия вновь прибывших.