В прежние времена он бы послал на разборки бойцов с автоматами. Но сейчас борьба шла не за доходы от рэкета на Колхозном рынке, не за долю в бензолонках, и не за право аренды площадей под автостоянки. В битве за легальное производство требовалось использовать только легальные средства, апеллировать не к грубой силе оружия, а к силе официальных органов власти и порядка. И люди, которые считались бандитами и являлись таковыми на самом деле, обратились в милицию. Не в райотдел, разумеется, а на самый верх, к генералу Заграеву.
Горнозаводская милиция приехала на трех автобусах. Без малого сотня человек, включая два взвода омоновцев в бронежилетах, касках и с автоматами. Два директора под присмотром столичного полковника снова сели за стол переговоров. Полтора часа они всячески поносили и ругали друг друга, не гнушаясь обвинениями в разбое и невнятными угрозами. Наконец в переговоры вмешался милицейский полковник. Он посмотрел в бумажки, представленные Кругляковым и сказал:
- Не понимаю, о чем спор? Вот депозитарная выписка, из которой следует, что фирме, которую представляет гражданин Кругляков, принадлежит девяносто процентов акций Травдинского гидролизного завода...
- Вранье! - заорал свергнутый директор. - У меня тоже справка есть. Круглякову с его фирмой принадлежит всего три процентра! Три!
- Действительно, три, - согласился полковник, рассмотрев справку, представленную противоположной стороной. - Только бумажка эта выдана шесть месяцев назад. За это время акции могли сто раз перепродать. А эта выписка сделана три дня назад, печать депозитария на месте.
Директор собрался было завопить, что он сам помогал Бородулину фабриковать такие же справки, когда тот продавал не принадлежащие ему акции, уже и рот раскрыл, но передумал. Только дрожащим от возмущения голосом заявил:
- Я на вас в суд подам!
- И правильно! - обрадовался полковник. - У нас цивилизованное общество, и все споры можно решить мирным путем. А сейчас попрошу покинуть помещение.
И директора вместе с заместителями, помощниками, охранниками и телевизионщиками бравые омоновцы выставили вон. Тем, кто упирался аккуратненько стукали по почкам и другим чувствительным местам, но так, чтобы не оставалось синяков. А перед возмущенными рабочими выступил новый директор Кругляков.
- Товарищи! - провозгласил он с крыльца. ("Тамбовский волк тебе братан," - пискляво откликнулись из толпы, и кто-то хрипло добавил: "А соловецкий слон - папаша!") - Закончился беспредел на вашем, а теперь и на нашем, предприятии. Теперь чисто о деньгах. Сегодня вам выдадут зарплату конкретно за два месяца. (Толпа недоверчиво примолкла. Потом писклявый выкрикнул: "А-ну, покажь!") Во, смотри, - тут же отозвался Кругляков и сделал волшебный пасс руками.
Ухмыляющийся парнище со свернутым боксерским носом занес на крыльцо холщовый мешок. Кругляков сунул туда обе руки и вытащил другой мешок - из толстого полиэтилена. Сквозь прозрачные стенки все увидели, что он плотно набит пачками денег. Толпа ахнула, резко подалась вперед, потом назад и начала быстро редеть.
- В очередь, сволочи, в очередь! - визжал писклявый голосок.
- А с Нового года всем будет увеличена зарплата на тридцать процентов! - проорал Кругляков вослед народу, ринувшемуся в бухгалтерию забивать места ближе к кассе.
Телевидение целую неделю смаковало эту историю. Областные власти откликнулись на запросы общественности и во всеуслышанье заявили, что не имеют ничего против смены руководства гидролизного завода. Как-никак, новый директор в первый же день выплатил все долги предприятия в бюджет и пенсионный фонд. Кроме того начал выплачивать долги по зарплате, а новая охрана перекрыла путь расхитителям. В общем, Кругляков ведет себя, как рачительный хозяин, и намерен вложить в развитие завода ещё немалые деньги.
От перемены хозяев крепче всех пострадал Юсуф. Ведь это его неоприходованные два с половиной миллиона конфисковала налоговая полиция в офисе Бородулина. А нет денег - нет и товара. И, главное, бесполезно права качать. Более того - опасно. Потеря такой суммы едва не довела его до инфаркта. Он ещё не успел оправиться после потери завода на ферме в Глубоком Источнике, и вот - новый удар, ещё сокрушительней прежнего.
В представлении Юсуфа это все были звенья одной цепи. Сперва турбомашевские наехали на завод, испластав оборудование до состояния металлолома и спустив в навозные ямы запас спирта, теперь вообще отрезали доступ к гидролизному заводу. Не иначе, хотят, чтобы пришел на поклон, а потом начнут диктовать условия. Его глубоко возмущало вероломство турбомашевских. Ведь была договоренность, джентльменское соглашение. Ну, сделали бы предъяву, забили стрелку, разрулили ситуацию. Нет, стали давить, словно какого-нибудь клопа-цеховика.
У него даже появилось желание отомстить. Но по здравом размышлении Юсуф решил, что войну с мощной бандитской группировке ему не потянуть. Утешала его только мысль, что и он тоже не соблюдал соглашение. Обещал не фабриковать алкогольные суррогаты в виде гигиенических средств, а сам наладил целое производство на аптечном складе "Севергеологии".
ПАРТИЗАНСКИМИ ТРОПАМИ
Когда Олег доложил Санычу о подпольных базах, того больше всего заинтересовала информация о большом водочном складе на станции Алтынка.
- Целыми караванами, говоришь, везут? Тебе бы, Мастер, опером работать. За пару дней накопал материала больше, чем вся наша доблестная милиция за два года. Может, сгоняем на пару в Алтынку, понюхаем, что к чему?
Почему бы и не сгонять, в самом деле? Всего пути сорок минут. Поехали вдвоем. Саныч сел за руль "лэндкрузера", а Олег рядом развалился. Промчались с ветерком. На подходе к поселку Саныч скорость сбросил. На автобусной остановке у своротка тормознул и спросил у мужика, стоявшего с поднятым воротником:
- Не подскажете, где тут воинская часть?
- А тут их две, - отозвался мужик. - Вам которую?
- А нам обе, - встрял Олег.
- Одна прямо в поселке, а другая дальше по шоссе и направо. Там на повороте плакат стоит "Берегите лес!" Только эту часть, вроде как, расформировали.
- Туда-то нам и надо, - сказал Саныч, захлопывая дверку. - Сейчас мы посмотрим, как они там лес берегут.
Свороток возле плаката, поржавевшего и простреленного охотничьей картечью, был хорошо накатан колесами грузовых машин. Над лесом в отдалении торчала железная труба котельной. Саныч тихим ходом повел джип по проселку. Метров через пятьдесят остановился. Ткнул пальцем в ветровое стекло:
- Смотри, Мастер, чего по дороге катится.
Ветер гнал им навстречу какую-то прозрачную завитушку. Другая такая же застряла в снегу на обочине. Проехав ещё метров двадцать, Саныч снова остановил машину. В заснеженном кювете валялась целая куча таких завитушек. Олег без слов понял, что надо сделать. Он вылез из машины и принес несколько надорванных коротких трубочек из прозрачного пластика. Присмотревшись, понял, что это такое. Подобными опрессовываются горлышки бутылок поверх пробки.
- Понял, да? - спросил Саныч. - Небось какому-то солдатику приказали выбросить, а ему лень в лес по пояс в снегу колготиться, вот и высыпал прямо у дороги. Слушай, пошарь там в куче, может, найдешь чего-нибудь?
Спорить и отказываться Олег не стал. Хоть и провалился выше колен, но кучу поразбрасывал. Впрочем, её и так ветром изрядно раскидало. Резаные чехольчики из легкого полиамида от малейшего дуновения разлетались по гладкому насту. Попадались окурки, пустая пачка "Золотой Явы", куски мятого полиэтилена. А вот ниже, в снегу едва не порезал перчатку бутылочными стеклами. Раскопал горлышко и донце с обломками стенок и куском этикетки.
- Неси все сюда, - махал рукой Саныч из джипа. Когда Олег принес, глубокомысленно повертел, завел двигатель и стал разворачиваться. Сказал: Вот и вся информация, которую нам следовало раскопать. Легкая у тебя рука копнул пару раз и уже можем возвращаться. Не ожидал, что так славно получится. Кто-то из этих разгильдяев разбил бутылку и в общий мусор выбросил.
