Они быстро прошли и этот коридор. Из-за одной приоткрытой двери слышались стрекот и повизгивание работающего принтера. Под потолком чуть слышно шуршала продолговатая коробка кондиционера. После уличной жары здешняя искусственная прохлада оказалась слишком контрастной. Олег даже слегка озяб и позавидовал пиджаку Юсуфа.

Снова дверь в конце коридора. За нею небольшая приемная, забитая разнообразной оргтехникой, словно демонстрационный салон компьютерной фирмы. Две миленьких секретарши в строгих белых блузках и темных юбочках. Никакого кокетства, заняты делом. Одна молотит по клавиатуре компьютера, другая негромко разговаривает по телефону и одновременно что-то записывает. На вошедших внимания не обращают.

Охранник распахивает боковую дверь и отстраняется, освобождая проход. Юсуф, а за ним и Олег, едва не застряв в дверях с тяжелыми сумками, проникают внутрь. Олег не сразу понимает, куда попал - зал для заседаний или кабинет? Длиннющий черный стол, стулья вокруг. По одной стене окна, от пола до потолка вплотную завешанные полупрозрачными кремовыми шторами. Сквозь них просвечивают планки жалюзи. Стена напротив почти полностью состоит из полированных дверец шкафов. Отдельно письменный стол, размером в тот, на каких играют в настольный теннис. Половину стола занимают компьютер с принтером, факс, телефоны и тому подобное "железо". Другая половина загромождена стопами папок, конторских книг и бумаг. Между ними, словно плотина в горах, зажат малахитовый письменный прибор. А за ним виднеется лицо хозяина кабинета. Он, как за баррикадой, главнокомандующий финансовой армией. Он поднимается, чтобы увидеть, что они принесли, и удовлетворенно опускается обратно во вращающееся кресло с мягкой кожаной спинкой.

- Здравствуй, Василий Яковлевич! - уважительно здоровается Юсуф, он полон почтенья, возможно, даже робеет.

- Здрасте, - подхватывает Олег, не сразу разглядевший хозяина кабинета.

Тот молча кивает, очевидно, не снисходя до слов приветствия к столь незначительным визитерам. Нажимает кнопку на столе и говорит негромко:

- Галина Ивановна, придите, оприходуйте. - Смотрит прозрачными глазами на Юсуфа, спрашивает: - Сколько берете?

- Шестьдесят тонн, - отвечает Юсуф. Хозяин кивает и на лице Юсуфа можно явственно прочитать облегчение. Он добавляет с легкой интонацией вопроса: - По четырнадцать...

Хозяин опять кивает. Лицо его задумчиво-отвлеченно, машинальные кивки продолжаются по затухающей амплитуде. Молоденькая лысинка его бликует при каждом кивке. Только сейчас, приглядевшись, Олег узнает эту лысину и её обладателя. Это никто иной, как давешний ночной депутат, сам господин Бородулин. Вот почему его голос показался странно знакомым.

Несколько оторопев, Олег вдруг осознал, что Василий Яковлевич Бородулин, депутат областной думы и олигарх, и тот самый однокурсник Вася, устроивший Зойку на работу в "Финамко", один и тот же человек. И у него не сразу совместился в сознании веселый парень с гитарой, который пятнадцать лет назад был душой студенческого общества, и этот рыхлый, погрузневший мужчина с пустыми пресыщенными глазами. Неужели это и вправду тот же самый человек?

Удивление оказалось так велико, что Олег даже не успел испугаться, что Бородулин тоже его узнает. А узнав, может тут же распорядиться живьем бросить под шкаф в серой униформе частного охранника. Вот так же нажмет невидимую кнопочку и бесцветным голосом прикажет...

Тут сзади скрипнула дверь и в зале-кабинете появились две дамы средних лет. Обе в схожих блузках и юбках, видимо, такой стиль предписывался работницам корпорации. Лица их также были схожи, деловито-равнодушны. Наверное, это тоже предписывалось инструкциями, либо Бородулин специально подбирал в штат столь невзрачных людей. Одна дама держала обеими руками толстую папку с документами, другая - коробку из-под ксероксной бумаги. По крайней мере, Олег так прочитал надписи на коробке.

Дамы распахнули две лакированных створки стенного шкафа, и там в стенке оказалось целое купе, как в поезде, со столиком и сиденьями. На столике стояли машинка для пересчета денег и прибор с большой прямоугольной линзой и ультрафиолетовой лампой для проверки тех же денег на подлинность. Тут же сбочка пристроился компьютерный монитор, со стенки свисал край рулона бумаги, заряженного в подвешенное печатающее устройство. Дамы деловито уселись к столику. Одна раскрыла папку с бумагами, другая выложила из коробки и развернула пачки бумажных лент, достала печати и чернильную подушку.

- Давай сумки, - скомандовал Юсуф и полез в шкаф-купе.

Олег внес следом сумки. Прихватил от длинного стола стул, поставил и уселся, прикрытый от Бородулина раскрытой широкой полированной дверцей. Раздернув молнию сумки, Юсуф начал выкладывать на стол пачки денег, перетянутые цветными резинками. Одна дама сноровисто стягивала резинки, аккуратно бросая их в специально подставленную коробочку, а деньги совала в пасть счетной машинки. Та с утробным треском промолачивала купюры, стремительно промаргивая светящиеся цифры в горящем по середке, как у циклопа, глазу. Вторая дама подхватывала теплую пачечку и моментально заворачивала в длинную бумажную ленту с цветными полосками. Обандероленную и заклеенную пачку она быстро клеймила поочередно двумя штампами и делала почеркушку ручкой.

Приглядевшись, Олег понял, что одна печать - это фамилия того, кто пересчитал и запечатал. Она и дополнялась подписью-черкушкой. А второй штамп - число, месяц и год. Но число стояло позавчерашнее. На полосках типографски было напечатано: "Акционерный "Финамко-банк". Горнозаводск. БИК 88..." Дюжину цифр, шифрующий неведомый ему БИК, Олег не мог схватить глазом. Да и не старался. Что он, Штирлиц, забивать голову информацией, которая интересна кому-то другому? Еще на лентах было написано: "Банкноты банка России образца 1997 года. 100 листов по 50 рублей." И сумма выведена - 5000 рублей. Потому что именно пачки "полтинников" выгружал Юсуф из сумки, стоявшей у него на коленях. Потом пошли десятки, и дама стала оборачивать их лентами с зелеными полосками и соответствующими надписями.

Говорят, денег никогда не бывает много. Но безумное, с точки зрения Олега, количество пачек - целый штабель - делало их какими-то ненастоящими. Хотя периодически дама-счетчица, развернув пачку веером, подставляла её под ультрафиолетовые лучи. Опытным глазом она схватывала вспыхивающие желтым, голубым и розовым купюры. Удовлетворенная, отправляла их в разинутую пасть деньгосчиталки. Так что все бумажки были подлинные, произведенные на фабрике Гознака в полном соответствии с ГОСТами.

Пересчитав одну сумку, дамы сделали небольшой перерыв, во время которого сноровисто принялись увязывать пачки по десять штук. Естественно, десятки с десятками, а пятидесятки, само собой, отдельно. Вязали обычным шпагатом, серым и волосатым, подкладывая проштампованные бумажки. На бумажках уже было написано "1000 листов" и сумма соответствующая. Получались такие кирпичики, которые в свою очередь складывались по десять штук в блоки. Блок паковался в пакет из толстого полиэтилена и запаивался на специальном аппаратике.

Олег во все глаза смотрел на этот процесс. Обыденная работа банковских кассиров, рутина, но с непривычки очень впечатляюще. Он даже забыл на время о сидящем неподалеку Бородулине. А тот разговаривал по телефону, вызывал к себе каких-то людей и разговаривал с ними. Вспомнил, когда услышал знакомый голос. Зойка! Говорила она тихо, но иногда довольно громко раскатывался её воркующий хохоток. Бородулин тоже похохатывал и что-то бубнил невнятно. Может, даже на ухо своей любовнице-сотруднице.

Потом по искусственному паркету защелкали острые каблучки. Зоя направлялась к шкафу-купе. Олег обмер за шкафной дверцей, зажался. Ссутулился, принял позу мыслителя, прикрывшего подбородок ладонью. Уставился на счетчик банкнот.

Сквозь жирный запашок нагретых машинкой денег резко накатило зойкиными духами. Олег их сразу узнал. Обычный её запах в рабочие дни. К вечеру чуть слабеет, но все равно чувствуется. Она заглянула поверх его головы, убедилась, что все в порядке. Скрипнул паркет под развернувшимся каблуком. Она не обратила на Олега внимания, просто его не заметила. Да и не ожидала здесь встретить. Может, завиток волос у него на макушке и показался знакомым или какая-нибудь родинка на шее, но она не соотнесла их с бывшим мужем. Такую наглость и вообразить невозможно, чтобы он посмел появиться в самом её гнезде.