– Это он? – задал риторический вопрос Олег, набулькал на треть в стакан и потянулся за бутылкой с водой.

– Он это, он, – Павел остановил руку напарника и обратился к капитану:

– Спичечный коробок есть? А то, похоже, что черноморцев разводить спирт вообще не учат…

– У меня зажигалка.

Разведчик полез в карман.

– Нет, именно коробок нужен.

Спички нашлись у сержанта.

– Смотрите и учитесь, как это делается! – Павел поставил коробок около стакана и налил воды на его высоту. Опрокинул коробок на бок рядом со вторым стаканом и нацедил в него спирта из фляжки, опять же в уровень с верхом лежащего на боку коробка. Потом аккуратно (по стеночке) перелил спирт в воду и плотно закрыл стакан ладонью. Подержал немножко. – Всё, можно пить. Ничего не нагрелось и ровно сорок градусов, как в водке. Менделеев – он не дурак был. Целую диссертацию на эту тему защитил. А Периодическая система – это так, мелочи.

После того как остальные повторили его действия, офицеры чокнулись стаканами и выпили за победу. Занюхали мануфактурой, предусмотрительно оставив конфету для второго захода.

– Хорошо пошла, – Олег потянулся за фляжкой. – Ну что – повторим?

В это время Павел прикрыл рот рукой и стремглав бросился наружу. Почти сразу послышались соответствующие звуки – Павла рвало.

– Крючница спирт делала, – завил он, возникнув через некоторое время в дверном проёме.

– Спирт нормальный, технический. Исключительно для протирки визирных осей используется. Это ты большую дозу радиации хватанул.

Капитан полез в ящик за инъектором. – Сейчас мы тебя не больно уколем и полегче станет. А вообще, тебе, по-хорошему, пару дней надо отлежаться.

Инъектор пшикнул, впрыснув в бедро Павла порцию какого-то лекарства.

– Давай и мне, за компанию, – попросил Олег, выпрастываясь из ОЗК. Получив свою дозу, он застегнулся и, вновь пристраиваясь на лавку, продолжил:

– Слушай, Потёмкин, ты нас до садоводства не подбросишь? А то наша машина уже всё, наверно. Если после прохождения воздушной ударной волны и уцелела, в чём я лично сомневаюсь, то вся электроника точно выгорела.

– Подвезём. Тут всё равно уже ловить некого. Показывайте дорогу.

– А тут просто всё. На первом съезде направо, дальше прямо, до самого переезда, потом, никуда не сворачивая, по просёлку. Дальше я покажу.

БРДМ добежала до садоводства за пятнадцать минут, которые офицеры использовали, чтобы о многом договориться. А заодно и получить во временное пользование полевую рацию.

Когда разведывательно-дозорная машина замерла у ворот, осветив участок фарами, мужчины увидели Лену, выглядывающую из-за угла с автоматом Калашникова наперевес.

– Свои! – крикнул Павел, приоткрыв дверь машины. Покачнувшись, он неуклюже опёрся прикладом СВД о землю.

– Ты ранен?! Жена кинулась к нему. Подхватила под руку, втянула носом воздух. – Напился?

– Не ранен он, просто получил большую дозу радиации, – прояснил ситуацию Олег. – А выпили мы по граммульке буквально, радиацию выводили. Его положить надо, пусть отлежится.

Он забрал у Павла винтовку, закинул его руку к себе на плечо и повёл к дому.

В течение ночи и двух последующих дней Павла усиленно лечили. У людей, которые загодя готовятся к ядерной войне, в бункере наверняка имеется специальная противорадиционная аптечка, доверху набитая всевозможными препаратами. Павел к таковым никогда не относился, и в аптечке у него из радиоротекторов имелся только йод, защищающий организм от поглощения радиоактивного изотопа йод-131. Ну и пара бутылок водки, которые жена решила пока не задействовать в процессе. Пригодятся ещё. Считается, что этиловый спирт связывает свободные радикалы, с которых, собственно, и развивается радиационное поражение тканей. Лена не знала, сколько этого ценного продукта Павел успел поглотить за время своего отсутствия, но здраво рассудила, что на сегодня ему уже достаточно.

Первым делом с Павла стянули всю одежду и амуницию. На его слабые протесты, что всё это надо помыть, а винтовку ещё и почистить изнутри, ответ был один – успеется. Единственное послабление – разрешили помыть руки. Причём в приказном порядке. И сразу загнали на лежанку качественно протопленной печи. Потей, мол, и не выступай. И начали ударно поить. Сначала бульон – холодильник не работал с самого утра, так что курицу уже давно сварили и даже частично съели. Потом горячий чай, в который Лена щедро плеснула спиртовой настойки родиолы розовой, мотивируя это тем, что организму нужен иммунитет, и тогда он сам разберётся с любой гадостью. Не совсем логично, после исключения из рациона водки, но когда женщины были особенно сильны в логике? Нет, логика у них, безусловно, присутствует, но своя, женская. Которая непоколебимо утверждает: лекарство, это вовсе не выпивка, а выпивка – совсем не лекарство.

Когда Павел попытался воззвать к разуму жены, заявив, что лошадиная доза настойки может довести его до инфаркта, он получил ответ:

– Разбавляй до нужной концентрации прямо в себе, – сопровождающийся второй кружкой с чаем.

Чтобы не пришлось через каждые полчаса бегать на улицу, рядом с печью поставили пустое ведро. Разумеется, ночью оно не раз пригодилось.

Утром Павел почувствовал себя значительно лучше и захотел поесть, причём не просто заморить бурчащего в животе червячка, а наесться от пуза. Лена посчитала это хорошим признаком, плотно накормила, но выпускать на улицу отказалась категорически. К неудовольствию Павла, Олег с Оксаной её горячо поддержали. Лежи, мол, и никуда не дёргайся. Организм ослаблен, так что набирайся сил. Тем более что на улице ощутимо похолодало и идёт дождь. Радиоактивный он или самый обычный, понять невозможно, поэтому лучше зря не рисковать.

Ближе к полудню, когда на улице немножко развиднелось, низко над лесом с гулом прошли, одно за другим два звена ударных вертолётов Ми-35М. Вялая канонада на северо-западе сменилась частыми очередями неуправляемых ракет и редкими, но более громкими взрывами управляемых противотанковых ракет. «Крокодилы» утюжили финские позиции, выборочно отстреливая бронетехнику и мешая с землёй успевших окопаться егерей.

Ничего этого Павел, разумеется, не видел. Он делал выводы, основываясь исключительно на кратких комментариях Олега, который, стоя в дверном проёме, оценивал происходящее на слух. Через некоторое время вертолёты пролетели в обратном направлении, а стрельба начала ослабевать и удаляться. Финнов оттесняли к границе.

Позже, когда дождь на некоторое время прекратился, Олег с Оксаной похоронили своего соседа и семейную пару, проживавшую на противоположном конце садоводства. Может быть, это были не все погибшие, но больше они пока никого не нашли.

Вечером Олег связался с Потёмкиным и прояснил обстановку. Большую часть финнов перебили, остальных уже отбросили к границе. Всю бронетехнику сожгли. Переходить государственную границу не стали.

Шойгу каким-то образом связался с президентом Финляндии и популярно объяснил ему, что следующая попытка ревизии территориальных положений мирного договора 1947 года станет лично для него последней, а для инфраструктуры Финляндии – фатальной. Тот проникся и клятвенно пообещал, что ни одна нога финского военнослужащего больше никогда не переступит российской границы. О том, что некоторое количество этих ног пока ещё находится на нашей территории, высокие договаривающие стороны предпочли не упоминать. Как и о том, что через границу в самое ближайшее время могут наведаться группы охотников и контрабандистов, не имеющие явного отношения к вооружённым силам Финляндии. Мир изменился, и к его новым особенностям придётся приспосабливаться ещё очень долго.

Потёмкин предупредил Олега, что некоторое пока не установленное количество егерей ещё осталось на нашей территории. По его прикидкам, не более двух-трёх десятков. Без бронетехники и тяжёлых вооружений. Часть в последний раз видели на болотах в районе озера Большое Раковое, другую потеряли вблизи Приозёрска. С третьей, самой малочисленной группой, контакт был потерян в районе Дятлово, откуда она отступила в направлении озера Пионерское. Это примерно в тридцати километрах от вас. Так что, на всякий случай, будьте наготове. И людей предупредите. Егеря сейчас вне закона, а значит, способны на всё.