© Лавряшина Ю., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

«Оглянись! Еще раз оглянись… Сквозь ноябрьскую морось прорви взглядом плотную завесу одиночества, отделяющего меня от тебя. Ворвись в плотный кокон, которым я окружила себя, чтобы содрогнулась и замерла: мой человек!»

Она отвернулась и быстро пошла к своей красной «Рено». Одна яркая деталь на серой осенней улице… И сама себе увиделась таким же сознательно выделяющимся на общем фоне пятном: алый рот, подрагивающий улыбкой, белая меховая пелерина, каштановые волосы по ней потоком до лопаток. Может, только сестра и догадывается, сколько ранимости за этим ярким фасадом, всему свету демонстрирующим ее успешность…

Ольга Корнилова идет по жизни, смеясь, – только так она подает себя миру. И мир вроде верит… Никто не задумывается над тем, что боевая раскраска всегда наносилась для придания уверенности в себе. Значит, не хватает ее. В юности в простеньких джинсах бегала, рубашка на животе – узлом. Не задумывалась, что надевает, ведь знала, что в любом наряде хороша. А сейчас короткая юбка самой кажется вызовом: скрывать еще нечего! Хотя, конечно, есть что… И без чулок такую юбку лучше уже не надевать. Так ведь и не надевает, голова-то, слава богу, на плечах… И те, кто видит ее впервые, или знает недавно, даже не догадываются, сколько ей лет. А самой лучше не вспоминать. Еще не трагедия, но досаду возраст уже вызывает.

Порыв ветра помог, мягко подтолкнул в спину. Плачущая природа сочувствует? Но и дает ей понять: бежать надо, пока он не заметил, что она, как нищая, смотрит ему вслед – взгляд выпрашивает. Хоть бы и прощальный…

Но это минутная слабость, и лишь пока он не видит. Ему и в голову не придет, что такая женщина может на кого-то (на него!) смотреть снизу вверх. Только что в «КIMCLUB», где Ольга уже с полгода занималась боксом, никакого дрожания в коленях не было. Сердце не трепетало, подвешенное на ниточке… В спортзал она вбегала, как вечером выходила на сцену – легко и непринужденно. И видела себя как бы чуть со стороны: редкой для ее поколения длины ноги, обтянутые черными легинсами до середины икры, открытая шея – волосы для тренировки приходится собирать и всегда улыбка. Иначе темной волной захлестнет спарринг-партнера, ослепит…

В линии шеи до сих пор сохранялась трогательная изящность, Ольга и сама не понимала – откуда это? Кожа предает ее, а в изгибе память о Наташе Ростовой. Никогда ее не играла… Кто в театре решался поставить спектакль по Толстому? Только оперы в Большом, в Мариинке… Сейчас в Мастерской Фоменко готовят к постановке начало романа, но Ольге Корниловой в нем не сыграть. И актеры там свои, и время упущено. Хотя роль Элен еще могли бы предложить, красотой не уступит… И характер любой показать может, таланта не занимать. Но – другой режиссер, другой театр, другая история.

Своей она была почти довольна… Все состоялось: ведущая актриса московского театра, которой всегда хватало и любви, и зависти. Есть сын, есть большая квартира, родители живы, с сестрой дружны. Несколько заметных работ в кино. Мужчины оглядываются вслед. Только вот это маленькое «почти»…

Не оно ли запросило взгляда этого мальчика, которого сегодня заприметила сразу, как только пришла на тренировку. Вроде бы и раньше видела, но все как-то мельком, только отмечала, как чертовски хорош… А тут неожиданно образовали кружок перед началом занятия, посыпались анекдоты – и связанные с боксом, и нет. Почему она все время видела его лицо? Всегда удивлялась тому, как восхищаются фразой Толстого, которой он подчеркивает, что Каренина сама чувствовала, как у нее блестят глаза… Да женщина всегда это чувствует! Ольга точно знала, в какой момент ее взгляд начинает сиять и как этого добиться.

И сегодня вся исходила именно такими взглядами, и посылала их вроде бы всем, но одному – особенно, задерживала их на нем чуть дольше, делясь бесхитростной радостью от остроумной шутки. Хотя самой смешно становилось от другого: «Связался черт с младенцем!»

В овале его лица, и в застенчивой манере смеяться, и в этих быстрых взглядах исподлобья и впрямь сохранялось что-то если не младенческое, то совсем детское. Этим и привлек? Ей, надо признать, насквозь искушенной, вдруг мучительно захотелось прикоснуться к невинности… В их театре хорошеньких мальчиков было не счесть, но в любом из них уже проглядывала испорченность, готовность к порочному приключению, и от этого становилось скучно. Тоже мне добыча – сама в руки идет!

Этот же, даром что смуглолицый и черноглазый, казался златокудрым ангелом, с незамутненной душой. И даже вспыхнул огонек азарта: «А такого уже слабо́ влюбить в себя?!» Истинная проверка своей женственности… На близких по возрасту что ее проверять? При желании не составит труда любого утянуть особым взглядом, которым Ольга владела в совершенстве… А вот такой мальчик – это другое дело. Тут возрастную пропасть в четверть века перемахнуть надо, под силу ли ей еще?

«Сверхзадача повышенной сложности, – усмехнулась Ольга про себя. – Разумеется, игра на время тренировки, за порогом разбежимся в разные стороны. Такие романы только на полчаса хороши… Но вот сейчас, в этот миг, сумею ли вызвать его интерес?»

К ее удивлению, парень тоже оказался не промах. Только в первый миг не то, чтобы смутился, но растерялся, заволновался, встретив ее откровенный взгляд. Однако уже следующий – сам ловил… Поймал. Несколько секунд смотрели в глаза друг другу, он – вопрошая, она – смеясь. Он опустил глаза первым.

Продолжение не следует, это понятно. Потрясающий мальчик коснулся ее жизни и прошел. Тем спокойнее… Убедилась же, впитав тот долгий взгляд, что зацепила его, одержала маленькую победу, значит, не зря старалась, призывно откидывая голову, когда смеялась, как бы невзначай проводя рукой по изогнутой шее, живот втягивала изо всех сил… Хотя понимала, что он только наглядится и отправится праздновать собственный триумф в постели с сопливой подружкой. В этом возрасте они все победители: уверенный шаг Каменного Гостя, волчий блеск в глазах, аромат юности – шлейфом.

«Вдохнула? – спросила она себя насмешливо, уже открывая машину. – Поборола печаль? И давай, двигай дальше. Нечего на детишек засматриваться…»

Но та, другая в ней, глубинная, что вечно оправдывалась и все равно оставалась виноватой, тотчас залепетала: «Да ведь он сам подошел потом! Я уже и забыла о нем. Поиграла и успокоилась. А он первым заговорил… Господи, какой мальчик!»

Ольга захлопнула дверцу и выдохнула:

– Каким бы ни был. Сам подошел, сам и ушел. Сердчишко-то утихомирь!

Рука с брелоком непонятно почему дрожала, ключ не попадал в скважину. Ей даже стало смешно: как еще кровь-то бунтует! О душе пора думать, милочка…

«Это уж слишком! – взбунтовалось в ней. – Чего себя старишь-то?! Даже народная мудрость гласит, что в сорок пять баба… Ну, в сорок семь…»

Оставив попытки завести машину, Ольга включила радио, настроенное на волну спокойной музыки, откинула голову, закрыла глаза. Релакс. Вот оно, привычное – одна в замкнутом пространстве. Но разве давит? Наоборот – уютная раковина. Ее «Рено», конечно, маленькая и не слишком навороченная, лобовое стекло без дождевых датчиков, и климат-контроля нет, и датчиков парковки, и подогрева сидений, чего Ольге очень не хватало прошлой студеной зимой. И многого еще нет в этой машине, что нужно было отдельными опциями заказывать, а она не могла этого себе позволить. Деньги сына, решившего сделать такой подарок, хотелось сэкономить. Они не так уж легко доставались Пашке в его Париже, как думалось тем, кто шептался у Ольги за спиной. И решила – обойдусь. О многом в жизни так решила.

Быстрый стук в стекло – она так и дернулась. Мир за стеклом в мелких каплях. И вот он пытается ворваться в ее замкнутое пространство. Клаустрофобией никогда не страдала, любила замкнуться ото всех в своем одиночестве, куда никто не проникал – сама не пускала дальше постели. Здесь место любимых писателей и режиссеров, перед которыми преклонялась.