– Коскэ, я сказал, хватит валять дурака! Слышишь, что я тебе говорю?! – Сердитый голос отца Коскэ перекрывал все крики. По тону было понятно, что он вне себя от злости и Коскэ ждет хорошая трепка.

Коскэ полными слез глазами посмотрел на Сатору:

– Ничего не вышло! Ты меня обманул, Сатору!

– Нет, нам нельзя терять надежду. Мы сейчас еще можем повернуть все как надо!

– Нет, не сможем!

– Сатору, немедленно спускайся! – К общему хору присоединился еще один голос: отца Сатору.

– Можно взобраться на крышу по пожарной лестнице, – сказал кто-то внизу.

Стало понятно, что отец Коскэ с налитыми кровью глазами уже лезет вверх.

Коскэ в отчаянии сжал голову руками:

– Мне конец!

Тогда Сатору подбежал к ограждению крыши.

– Стойте! – крикнул он, перегнувшись через ограждение. – Если вы не остановитесь, то Коскэ спрыгнет вниз!

Толпа внизу загудела.

– ЧТО?! – оторопел Коскэ. – Ты что говоришь, Сатору?!

Он дернул Сатору за рукав, но тот повернулся к нему с сияющей улыбкой и поднял большой палец.

– Я говорил, что мы все повернем в нашу пользу!

Коскэ вовсе не желал такого «поворота», но, по крайней мере, это остудило воинственный пыл отца Коскэ.

– Сатору, это правда? То, что ты сейчас сказал? – взвизгнула мать Сатору.

– Правда, правда! – отозвался Сатору. – Он уже кроссовки снял!

Внизу раздались крики ужаса.

– Коскэ, малыш, не делай этого! – послышался голос отца Сатору.

– Хватит дурить! – Это уже отец Коскэ. Даже сверху было видно, как он зол. – Не морочь нам голову! Вот я сейчас поднимусь – и стащу тебя оттуда!

– Не делайте этого, Савада-сан![8] – крикнул Сатору. – Иначе Коскэ совершит самоубийство, вместе с котенком! Он все решил!

Сатору повернулся к Коскэ.

– Коскэ, перегнись через ограждение!

– Нет! – испугался Коскэ. – Чтоб я рисковал своей жизнью? Ради чего?

– Но ведь ты же хотел котенка? – опешил Сатору.

Да, хотел. Но не такой же ценой. Не ценой своей жизни! Это просто глупо! В конце концов, та книжка, про которую твердит Сатору, не заканчивается смертью героя в обнимку со щенком!

– Послушай, Сатору… а давай мы попросим, чтобы тебе разрешили взять котенка к себе…

– Что? – Сатору с недоумением посмотрел на Коскэ. – Я же с самого начала собирался это сделать.

– Послушай… ты же не предлагаешь серьезно, чтобы я умер вместе с котенком? Возьми его лучше себе.

– Ну… тебе нужно было раньше об этом сказать! – Сатору даже покраснел. Потом перегнулся через ограждение и крикнул: – Пап! Мам! Коскэ согласен, чтобы мы взяли котенка к себе!

– Хорошо, хорошо! Только отговори Коскэ-тян прыгать!

Внизу продолжала шуметь и волноваться толпа не понимающих, что происходит, людей.

Да-а-а, Сатору. Похоже, ты в детстве не очень дружил с головой…

Из моей переноски хорошо было слышно, о чем говорят Коскэ с Сатору. Таких невероятных и душераздирающих историй я еще не слышал.

– Но самый кошмар начался после того, как мы спустились с крыши!

– Да уж, твой отец, Коскэ, надавал нам тогда таких тумаков. Наутро я был похож на статую Большого Будды в Наре.

«Похоже, тот кот, который перебаламутил всю округу, и был мой предшественник Хати», – подумал я.

– Кстати, о Хати… Он же был трехцветный, верно? Говорят, трехцветные коты – я имею в виду самцов – очень редкое в природе явление.

…Вот как? Значит, я – очень редкое явление? Ведь мы с Хати практически неотличимы!

Я даже уши навострил. Интересно, что ответит Сатору.

Сатору рассмеялся:

– В самом деле? Ну, вообще, я тоже интересовался у ветеринара. Он сказал, что пятен слишком мало, чтобы считать его трехцветным.

– Да? А, точно, у Хати цветные отметины были только на лбу, ну еще хвост. А так он весь был целиком белый.

Коскэ вдруг замолк. Потом поднял руки и скрестил их на груди. Мне все это хорошо было видно из моей переноски.

– Я вот что сейчас подумал… если бы я тогда сказал отцу, что это очень редкая порода трехцветных котов, может, он и позволил бы мне взять его. Хотя нет. Все равно бы не разрешил.

Коскэ перевел взгляд на мою переноску.

Я тотчас же отвернулся, чтобы не встречаться с ним взглядом. Это будет весьма неприятно, если он начнет приставать ко мне с нежностями.

– А Нана? Мордочка у него точь-в-точь как у Хати, но отметин побольше. Он-то хотя бы трехцветный?

– Нет, Нана тоже не может считаться трехцветным. Просто пестрый.

Спасибо, удружил, «просто пестрый», вот как. Я злобно покосился на Сатору.

– Но для меня Нана дороже, чем самый редкий трехцветный кот. Похоже, это судьба – найти точно такого же, как мой обожаемый первый кот, правда? – продолжил Сатору. – Когда я встретил его, то сразу понял, что пройдет время – и он тоже станет моим драгоценным котом.

Да ладно. Не будем впадать в крайности. Хотя звучит красиво, согласен. Но… А-а-а, так вот почему Сатору плакал в ту ночь! Когда я попал под машину и приполз к его дому. Он ведь сказал, что Хати сбила машина. Наверное, испугался, что со мной будет так же, как с Хати. И он потеряет еще одного обожаемого кота.

– Хороший был кот Хати. Такой воспитанный.

– Хотя не очень-то крепкий, – с улыбкой заметил Сатору.

Похоже, Хати был из той породы котов, что висят как тряпка, когда их берут за загривок. Кот, который не ловит мышей, вот как это зовется. Очень печально. Настоящий кот не будет висеть как тряпка, он задерет кверху задние лапы! А я? Я очень крепкий кот, само собой разумеется! Я изловил свою первую ласточку, когда мне было всего полгода. А поймать пернатую дичь гораздо сложнее, чем бегающую на четырех лапах.

– Да, я помню, он всегда выбивался из сил, когда носился за своими игрушками.

– Вообще был довольно флегматичным.

– А Нана?

– Ему особенно нравятся игрушечные мыши. Ну, те, что сделаны из кроличьего меха.

Минутку! Нет, такое я стерпеть не могу! Когда это мне нравились ваши ужасные поддельные мыши?! Да, они пахнут, как настоящие, и похожи на настоящих мышей, и, когда мне предлагают такие штуки, я всегда бросаюсь на них, это естественно. Но сколько их ни грызи, из них не брызнет вкусный сок и их нельзя съесть. Так что когда я успокаиваюсь, то чувствую себя обманутым. Как в том мультике, где самурай рубанет какую-нибудь ерундовину, а потом жалеет, что на зряшное дело хороший меч употребил. По телику его иногда крутят. Вот и я так же себя ощущаю – опять поохотился на какую-то ерундовину. (Кстати, Сатору нравятся киношки, где стреляют.) Производители игрушек для котов могли бы в этих мышей закладывать куриные грудки! Но как сообщить об этом производителям? Господа, перестаньте беспокоиться о кошачьих хозяевах, хоть иногда интересуйтесь клиентами. Вашими истинными потребителями являемся мы, коты!

Чтобы выпустить пар после таких «приключений», я обычно выхожу погулять. Но поскольку за мной, как правило, увязывается Сатору, то нормально поохотиться не получается. Только мне удастся выследить дичь, как в дело встревает Сатору и портит мне всю малину. Он начинает нарочно издавать какие-то звуки и совершать ненужные телодвижения. Когда я злобно кошусь на него, он изображает саму невинность – мол, что такого, а что я неправильно сделал? Благодарю, увольте меня от такой охоты!

Разозлившись, я начинаю бить хвостом, а он скорбно смотрит на меня с разнесчастным видом и оправдывается. Примерно так: «Нана, у тебя же дома сколько угодно сухого корма! Ну зачем тебе нужно кого-то убивать? Ведь даже если ты изловишь несчастную птичку, ты все равно не будешь ее есть, Нана…»

Дурак, дурак, какой же дура-а-ак!!! В каждом живущем на земле существе от природы заложен инстинкт убийцы! Да, ты можешь стать вегетарианцем, чтобы не убивать животных, – ты просто не слышишь, как кричат растения, когда ты убиваешь их! Охотиться на все, что движется, – это кошачий природный инстинкт.