Стимф сквозь зеленый защитный барьер проник беспрепятственно, однако Агате пришлось зажать нос, потому что туман очень сильно вонял протухшим мясом.

– Это работа профессора Мэнли, – пояснила ей профессор Анемон. – Может быть, не так надежно, как старые защитные заклинания леди Лессо, но все же. Во всяком случае, с людьми Райена туман пока что справляется. Мы за последние дни поймали уже нескольких его лазутчиков. Думаю, Райен подозревает, что ты на пути в Школу.

«Да не просто подозревает – знает, – подумала Агата. – Ведь если Змей – это брат Райена, значит, в распоряжении короля-самозванца и змеиная квест-карта, по которой братья легко могут проследить все мои передвижения».

Что ж, оставалось лишь надеяться на то, что вонючий защитный колпак профессора Мэнли не подведет.

Первое, что увидела Агата, когда стимф пробился сквозь туман, была бывшая башня директора Школы (теперь Башня Софи), торчавшая в центре Озера-на-Полпути. С одной стороны башни прозрачное озеро, на берегу которого стоит Школа Добра, с другой – зловонная мутная жижа, омывающая берег Школы Зла. Вокруг серебряного шпиля башни лениво кружила стайка стимфов. Стены самой башни украшали роскошные фризы, изображающие самые известные события из биографии Софи, а наверху башни поворачивалась, как флюгер, ее собственная сверкающая статуя. Окна в стенах башни были новенькими, большими и прозрачными, сквозь них можно было рассмотреть гардеробные, гостиные, столовую, сауну и так далее, а от башни в сторону Школы Зла шел ярко освещенный и закрытый заклинанием от прохода посторонних Мост Софи.

Из окна Башни Софи высунул свою, похожую на тыкву, голову профессор Мэнли и принялся палить зелеными вспышками заклинаний по фризам и статуе Софи, пытаясь, очевидно, уничтожить их, но все заклинания отскакивали назад и лупили самого профессора Мэнли. Затем сверху раздался напоминающий крик ворона сигнал, вслед за которым прозвучал – в записи, разумеется, – голос Софи:

Вы предприняли несанкционированную попытку внести изменения во внешний вид Башни декана Софи. Вносить подобные изменения имеет право только Школьный директор, а вы таковым не являетесь. Прошу вас освободить мое помещение.

Кипя от злости, Мэнли нырнул обратно в башню, где, как увидела Агата, уже орудовали три волка, крушившие все в апартаментах Софи. Крушить-то они крушили, но картины, светильники, мебель, вазы немедленно восстанавливались и возвращались на свое место.

– С этой башней он безуспешно сражается с того самого дня, когда его назначили деканом, – фыркнула профессор Анемон, когда сверкнули ответные заклинания, хлестнувшие по волкам и самому Мэнли, – но так и не научился по достоинству ценить эту девушку. В отличие от меня.

Из башни доносился вой волков, которому вторил Мэнли.

От этого воя Агата почему-то заскучала по Софи еще сильнее прежнего.

Их стимф начал снижаться и мягко приземлился на южном берегу Озера-на-Полпути, перед башней Добра. Едва Агата сошла на землю, как ее облепили фейри, принялись тыкаться в шею, нюхать волосы. Эти фейри отличались от тех, которые были в Школе Добра, когда Агата училась там на первом курсе, и казались какими-то… разномастными, что ли. Слишком разными по форме, размерам, окраске – словно из разных краев прибыли. Впрочем, кто такая Агата, все они при этом знали, судя по всему.

Поднимаясь вслед за профессором Анемон вверх по склону холма, Агата отметила необычную, царившую вокруг тишину. Слышно было лишь, как легонько хрустят по траве ее собственные шаги, как чуть слышно стрекочут крылышки фейри да лениво плещет вода в озере. Агата посмотрела на противоположную сторону озера и увидела там такую же картину – тихо набегает на песок мутная синяя жижа да крепко спит на одной из устроенных Софи лежанок волк-охранник в красной солдатской куртке и с хлыстом на поясе.

Профессор Анемон открыла двери башни Добра и вошла внутрь. Агата двинулась следом по длинному, сплошь облицованному зеркалами коридору, то и дело натыкаясь взглядом на свое отражение – грязная, уставшая девчонка с покрасневшими от бессонницы глазами в черном разодранном во многих местах платье.

Да, выглядела она сейчас еще хуже, чем в свой самый первый день в Школе, когда девочки-всегдашницы загнали ее в угол, приняв за ведьму. И ей пришлось тогда, извините, пукнуть им в лицо, чтобы убежать.

С улыбкой вспоминая все это, Агата вошла вслед за своей преподавательницей в фойе и…

– Добро пожаловать домой!

Раздался оглушивший Агату гром аплодисментов, понеслись приветственные выкрики.

В фойе собралось не меньше сотни первокурсников, и все они кричали, свистели, аплодировали, размахивали самодельными плакатами с надписями: «Я вместе с Агатой!», «Райен – НИКОГДА!», «Правосудие для Тедроса!».

Агата с удивлением и даже некоторой опаской смотрела на этот новый первый курс всегдашников. На чистеньких девочек в щегольских розовых передничках и мальчиков в темно-синих жилетах, облегающих бежевых брюках, с узкими галстуками на тоненьких мальчишеских шеях. Над сердцем у каждого из них сверкал серебряный лебедь, а над головой, как на карте квестов, светилась, поворачиваясь так, чтобы Агате было видно ее со всех сторон, надпись с именем первокурсника.

«Лейтан», «Валентина», «Сачин», «Астрид», «Приянка» и еще, и еще… Многие из них выглядели ровесниками (или почти ровесниками) самой Агаты, особенно мальчики – высокие, статные, с учебными мечами на поясе. И в то же время все они казались ей детьми, все еще верящими в незыблемость законов Добра и Зла. Еще не знающими, как хрупок окружающий их хрустальный шар Школы, как легко его пробить.

«А ведь и я сама была такой когда-то», – подумала Агата.

– Королева Агата! Королева Агата! – нараспев тянули первокурсники, окружали, толкались вокруг нее, как котята возле своей матери-кошки, медленно продвигались вместе с ней к четырем лестницам, которые вели из фойе в четыре башни, – Смелости и Чести для мальчиков, Безупречности и Милосердия для девочек.

Подняв голову, Агата увидела собравшихся на лестнице Смелости преподавателей. Здесь была принцесса Ума, учившая Агату общаться с животными, профессор Эспада, учивший ее фехтованию, гном Юба, который вел занятия в ее Лесной группе… Те же учителя уже встречали ее здесь однажды, но сейчас среди них не хватало еще двух знакомых лиц.

Под куполом сводчатого потолка плыли двухметровые нимфы с неоновыми светящимися волосами, рассыпали лепестки роз, которые прилипали к платью и щекам Агаты и даже заставили ее чихнуть пару раз. Агата старалась улыбаться юным всегдашникам, распевающим ее имя, машущим руками и своими учебными мечами, но думала только о тех, отсутствовавших на лестнице учителях – профессоре Доуви и профессоре Августе Садере. Без них Школа не казалась больше ни теплой, ни безопасной, а сама Агата чувствовала себя здесь уязвимой и… чужой.

– Добро бездействует, а Зло работает, – прогремел голос. – А что, по-моему, неплохо сказано, а?

Агата вместе с всегдашниками обернулась и увидела, как распахиваются двойные двери, ведущие в зрительный зал театра Сказок. В дверях стоял пес Кастор, а сам зал за его спиной был превращен в огромный командный пункт. Здесь было устроено несколько «точек» – заваленных картами, бумагами и книгами столов, за которыми трудилось более сотни никогдашников в элегантной черной кожаной униформе. За их работой наблюдали преподаватели Школы Зла.

– Рад видеть, что ты все еще жива, – отвесив Агате этот комплимент в своем привычном стиле, Кастор тут же отвернулся от нее и рыкнул на всегдашников: – Но при этом мы пока что ничего еще не добились и никого не победили! За работу, лентяи!

Теперь всех первокурсников развели по «точкам», разделив их как на лесные группы, то есть по пять всегдашников и пять никогдашников на каждой такой «рабочей станции». На первой станции группа № 1 сгрудилась над перевернутой и превращенной в длинный стол скамьей, заваленной бумагами и картами. Агата неуверенно подошла ближе, размышляя над тем, как ей взять инициативу в свои руки, но оказалось, что в этом не было необходимости. Инициативу уже взяли на себя студенты.