КОРОЛЕВА И АНГЕЛ

Королева. Дом на холме

Несколько лет назад ты жила в доме на холме; тогда время было прозрачным, и ты плавала в нем, словно рыба; не замечая течений, ты попадала в холодные нисходящие потоки (вечером) и в теплые восходящие (утром), звуки, однажды произнесенные, никогда не возвращались; ты всегда знала, куда идешь, и только во сне не помнила, кто ты такая и что должна делать; вечером стояла на балконе и смотрела, как уходящие поезда медленно исчезают в тумане, и как с запада наползают тучи, из которых росли твои сны.

Потом наступила осень, твоя осень (всегда твоя) осень, и вечером в октябре в дверь позвонил молодой человек в пальто и шляпе и сказал, что дом сносят, и что ты переедешь в центр. Дерево, растущее каждый день из твоего вчера в твое завтра, стояло уже без листьев, ты попрощалась с ним и уехала в жестяном автомобиле, оставив в пустом доме запах апельсинов и вешалку в углу. Ты слышала, как остановилось его сердце, когда выключили электричество. Апельсиновое солнце лежало у тебя в кармане, ты струилась в прозрачном времени вниз, был вечер.

Когда ты не догадывалась, что у времени есть цвет, оно несло тебя сквозь новостройки в сумерках, искрящихся в троллейбусных проводах; не было шагов за спиной и наблюдателей в окнах, и ты думала, что все так и будет, и ты встретишь его – в троллейбусе или в подъезде, он помашет тебе рукой, подойдет и уведет тебя с собой в пустую комнату, где ты будешь играть на расстроенном пианино. На окне цвела герань, вся комната наполнялась ее запахом. Звуки, катились по двору над тающим снегом, и жестяные автомобили ехали по сверкающему шипящему асфальту в таинственную землю, где будет настоящий дом.

Королева. P.S.

Когда ты жила на P.S., у тебя из окна были видны троллейбусные провода, уходящие в небо; небо тогда еще было высоко, выше антенн, искрящееся, дрожащее ветром; небо без рыб, небо бесцветного времени. Когда ты говорила, на нем расплывались цветные пятна, колеблющаяся сфера радуги над крышей; искали и нашли клад из гласных, на чердаке; когда ты открыла сундук, гласные рассыпались, и ветер разнес их по пурпурному времени; были сумерки.

Он приехал осенью, когда уже опали все листья; ты видела, как он вышел из трамвая и прошел через двор, листья лежали черные; ты услышала, как крикнула ворона и как начали бить в колокол на башне; было шесть вечера, зажигались фонари, звук колокола катился до другого берега и возвращался как раз тогда, когда били в следующий раз. Сейчас ты слышишь, как льдины ломаются об опоры моста; ты закрываешь форточку; голуби спят под крышей дома напротив.

Из твоего окна видно соседскую кухню; сосед, зажигающий газ и ставящий огромный сияющий чайник на огонь; потом стекла запотевают, и ты видишь только желтую лампочку в ореоле осевших капель. Белый дым из трубы на набережной стелется по крышам и лежит на воде, цепляется за льдины, плывущие в море; сейчас тихо, влажно, безветренно. Ты наблюдаешь за дворником, метущим под окном, слышно, как он гонит метлой воду в люк, как вода падает; как гулко отражаются шаги человека в пальто, выходящего из арки; он сворачивает за угол, но звук еще долго реверберирует между стенами.

Пять часов утра. Уже светло.

Королева. Р.S. Рыбаки

Вечером того же дня идешь по Большому проспекту P.S., сквозь поток цветного времени; троллейбусы и жестяные автомобили; отражения в витринах и лужах; ты ориентируешься по запахам – не найти дороги среди отблесков и оранжевых фонарей; чувство P.S., когда можешь найти любой дом, любую улицу, даже не слыша запахов и не зная названий; ты идешь в тающем времени, оно падает с крыш сверкающими каплями; как звонит колокол – и тени на стене, обгоняющие; ты растворяешься, как сахар, и жестяные автомобили едут уже сквозь тебя (они едут домой).

В центре почти никогда не чувствуешь ветра; когда ты слышишь запах моря, ты открываешь глаза. По мосту едет трамвай; искры падают на мокрый асфальт и с шипением гаснут; облака совсем низко – зимние, они пахнут апельсинами; вечерние рыбы плывут с окраин, глотают облака и фонари; видишь свое отражение в медном глазу; рыба ныряет в облако, и ты остаешься одна.

Под мостом еще лед, поэтому от костра светло, и темнота над открытой водой сгущается; не видишь лица человека, сидящего рядом с тобой, только глаза блестят; он курит; фонари на мосту уже касаются неба; с моста падают капли, и отражение разбивается на круги; слышишь плеск весел и голоса в темноте. Лодка причаливает к льдине, человек бросает сигарету в воду, встает <его шаги по льду>; рыбак протягивает ему руку, человек шагает в лодку <вода шипит у берега; уже не видишь фонарей>, садится. Прежде, чем исчезнуть в темноте, он оборачивается и машет тебе. Ты поднимаешь руку, и он исчезает.

Туман поднимается, он заползает в двери троллейбуса, и когда выходишь, над туманом видна только твоя голова; ты стоишь на Большом проспекте P.S., видишь лодку, плывущую между домов, рыбаков, вытягивающих сеть; ты знаешь, что те, кого они вытащат, завтра уже не проснутся, задохнувшиеся без времени, без цвета, без голоса.

Ангел.Р.S.

Путешествие с током крови; через сердце, в темноте, где только вибрации твоего голоса, путешествие внутрь твоего глаза осенью, когда темнота становится красной, потом я вижу падающие листья, птиц на дереве; ты прикрываешь глаза, я плаваю в свете, проникающем через твои ресницы.

Ты говоришь по телефону, но я слышу только вибрации твоего голоса; цветное время течет вокруг меня; я пытаюсь остаться на месте, зацепиться, но снова падаю в темноту твоего сердца.

Мне снилось сквозь разноцветное время; сны деревьев, без образов, сверкающие; собака, уснувшая под дождем, человек на скамейке; его руки, его тросточка, его глаза за темными очками слепой (слепой), и вода стекает со шляпы, и только звуки; собака скулит во сне; машина останавливается, человек выходит, хлопает дверца, уезжающая машина, дождь, стук ботинок по асфальту; человек подходит к скамейке и садится рядом; от него пахнет апельсинами; он закуривает и откидывается на спинку; дождь стучит по его шляпе; он растворяется в оранжевом вечере; ты видишь из окна скамейку, слепого, его собаку, спящую под дождем и облако другого времени, где только что был человек.

Ящерицы разбегаются из под ног, когда идешь по пр. Добролюбова вечером; солнце касается деревьев, и они искрятся во сне; ты встречаешь бродячий оркестр – трубы, барабаны, скрипки; белые клоуны улыбаются, почтальон – в центре круга – он разносит сны и газеты на послезавтра; твой сон, мой сон, слышишь колокольный звон, ночью, между темнотой и кожей, когда ты зажигаешь спичку, и лицо освещается, и дым ползет в форточку; ты подходишь к пианино и начинаешь играть еще одно утро, которого (никогда) не будет (если бы только могла остановить деревья), плывущий лед уже серый, пористый; ветер из форточки пахнет апельсинами; когда поднимается солнце, ты спишь, я не слышу твоего дыхания; мертвая в моем времени, текущем под кожей, искрящемся.

Ангел на воздушном шаре. Королева играет дождь

Когда ты играешь, начинается дождь; я на кладбище вечером у Ксении Оранжевой Странницы, ты играешь дома, но я знаю, что ты играешь – потому что идет дождь. Огромный оранжевый воздушный шар стоит на берегу – я улетаю – не могу взять тебя с собой; ангелы, ангелы, туман.

– Небо переливается оранжевым, я вижу реку, кладбище, жестяные автомобили в тумане;

– ты закрываешь пианино и выходишь из комнаты;

– лечу в облаках, поднимаюсь выше;

– не потеряться, не потеряться в своей квартире, между цветами, аквариумами, фотографиями на стене; важно отрывать листок календаря каждый раз, когда просыпаешься; и ты одеваешься в коридоре и хочешь выйти и открываешь дверь и оказываешься в ванной и небо заползает к тебе в форточку и ты слышишь как звонит телефон и не можешь найти телефон; важно не провалиться между клавиш пианино и рядом с тобой проплывает рыба, припадает губами к стеклу и смотрит, смотрит, и звонит телефон, и когда оказываешься у аппарата, он выше твоего роста, и не можешь ответить;