Три года назад у Тони обнаружили рак легких. Это было вполне ожидаемо, так как многие близкие родственники Старков, в том числе и родная мать Тони, умерли от этого ужасного недуга. Но никто не ожидал, что болезнь настигнет Старка-младшего так скоро. Ему было всего восемнадцать лет. После диагностирования и неутешительных прогнозов, Тони и Линда сначала вернулись в Нью-Йорк, где Старк стал постоянным пациентом онкологического центра, и поначалу, ситуация стала улучшаться, но ненадолго. Вскоре, болезнь начала прогрессировать, пуская метастазы, а самое страшное, что они перебрались в сердце. Пришлось переехать в Хьюстон, чтобы лечь в один из самых продвинутых центров, хотя Тони считал, что это абсолютно бессмысленно, ведь, сколько бы ему не было проведено терапий, ситуацию это не улучшит, а его мучения продлятся.

Питер слушал все это, словно был в воде, слова доходили так долго, преодолевая вакуум, от приступов истерики его удерживали только сильные транквилизаторы. По щекам полились горькие безмолвные слезы, а внутри от каждого слова врача образовывалась зияющая дыра.

— Сколько ему осталось? — тихо спросил Питер, сверля взглядом пустоту.

— Неизвестно, может быть один день, а может быть месяц, — спокойно, но печально ответил врач. После этих слов, Линда не выдержала и разрыдалась, оседая на пол, а Паркер сильно зажмурился до цветных кругов в глазах и сжал челюсти, все тело затрясло. Линду увели медсестры, готовя новую порцию успокоительных, которых было уже невероятное количество в крови девушки. Питер собрал все силы в кулак и сказал:

— Можно, я покурю, а потом пойду к нему?

— Да, конечно, но я бы советовал вам оставить все эмоции в себе и настроиться исключительно положительно. Ему сейчас противопоказано волнение, — серьезно проговорил врач. Паркер кивнул и вышел на улицу.

Он поджег сигарету трясущимися руками и судорожно втянул дым, пытаясь прийти в себя. Ветер обжигал лицо, пропитавшееся слезами, а ноги не гнулись. Питер стоял и думал о том, какой же он был непроходимый идиот. Все эти годы он культивировал внутри себя гордыню, ненавидя Старка за его черствость и то, как он с ним поступил. А теперь, Паркер ненавидел себя. У него было три года, чтобы жить и любить Тони, а сейчас не осталось ничего. Никакой надежды, никто не знал, сколько еще ослабшее и болезненное тело сможет бороться. Грудную клетку снова ломало изнутри. Питер сдавленно зарычал и схватился за голову, было дико больно.

Питера проводили к палате Тони, и он несмело открыл дверь, помявшись у входа. В уши тут же ударил писк аппаратов, а руки снова задрожали. Тони лежал на постели и смотрел в окно расфокусированным взглядом. Когда он услышал звук открывающейся двери, слабо обернулся и выпучил глаза. Питер замер в проходе, потому что боялся, что любое движение приведет к собственной истерике. На больничной койке лежал его самый любимый в мире человек, слабо напоминающий прошлого Тони Старка.

Кожа его была мертвенно-бледной, взгляд потускнел, в глазах больше не было даже намека на тот огонь, что когда-то горел в них. Он сильно похудел и осунулся, на запястьях торчали острые косточки.

Питер осторожно подошел к кровати и сел в кресло напротив.

— Привет, Тони… — еле слышно проговорил Паркер.

— Привет, Пит, — уголки губ дернулись в улыбке. Они смотрели друг на друга и не знали, что сказать. Питер хотел броситься к ногам Старка и умолять простить его за все, за собственную гордость и узколобость, за то, что не смог разобраться, он хотел встряхнуть Тони и выть от бессилия и непонимания. Он хотел орать, почему Старк ничего ему не сказал, почему обрек себя на мучения в одиночку, но все это было бы бесполезно. Уже ничего не сделать и не вернуть.

— Это Линда, да? Ужасная сестра… — слабо усмехнулся Тони, чуть приподнимаясь, принимая сидячее положение. — Прости меня, Пит, — Тони заглянул Паркеру в глаза, в то время как в его собственных отражалась вселенская тоска и печаль.

— За что? — Питер сглотнул болезненный ком в горле, а в уголках глаз начала скапливаться влага.

— За все… — опустил голову Тони и вздохнул. Питер шмыгнул носом и сполз со стула, усаживаясь на колени перед Старком.

— Тони… Умоляю, не извиняйся, это я должен… — голос предательски дрожал, Питер осторожно взял руку Старка в свои и уткнулся в нее губами, роняя голову на постель. Тони осторожно погладил его другой рукой по голове, он был спокоен, у него просто не было сил даже злиться на сестру. Ведь все это время он запрещал ей разглашать его состояние кому бы то ни было, особенно Питеру. Паркер пролежал так минут десять, грея своей горячей щекой холодную ладонь Тони, а потом поднял на него глаза, полные слез и отчаяния.

— Тони, я люблю тебя… Я всегда тебя любил. Все эти три года, я не забывал о тебе ни дня… — дрожащим и хриплым голосом проговорил Пит.

— Я тоже… Я тоже люблю тебя, поэтому и не хотел… — улыбнулся Старк, поглаживая Питера по щеке.

— Скажи мне, чего ты хочешь? Хочешь, поедем в любую точку мира? Хочешь, купим билеты на концерт AC/DC? Хочешь, я ограблю Лувр для тебя? Или убью всех, кого ты ненавидел? — Паркер подскочил с места и истерично заулыбался, размахивая руками.

— Я хочу к дому у озера… И полежать в ромашках, как тогда, — спокойно ответил Тони, грустно улыбаясь.

***

А в облаках

Застыл луны неверный свет,

И в нем

Перемешались города, и я

Зову ее несмело.

Не потерять бы в серебре

Ее одну…

Заветную

Врачи дали добро на поездку для Старка, потому что его критическое состояние, каким-то образом, совсем немного улучшилось. Видимо, любимые люди всегда лечат нас только лишь своим присутствием.

Питер заглушил мотор и вышел из машины, помогая выйти Тони. Ему пришлось опираться на Питера, пока они шли, потому что тело было слабым. И вообще, он заметно сдал. Три года назад Старк был выше и немного шире Паркера, а теперь, все было наоборот. На дворе стоял октябрь, ромашковое поле уже давно отцвело, этот факт просто бил Питеру в самое сердце, он понимал, что попросту не сможет полностью выполнить просьбу Тони. Питер привел Тони к дому, который совсем порос плетунами, а газон возле него был теперь весь в зарослях высокой травы.

Они спустились к озеру, где когда-то провели самый счастливый месяц своей жизни и сели у воды. Тони счастливо улыбался, а Питер старался сдерживать подступающие слезы, сжимая в ладони руку Старка.

— Спасибо тебе, — искренне улыбнулся Тони и нежно поцеловал Пита в уголок губ, теперь он был счастлив. Целых три года он мечтал вернуться сюда.

***

— Папочка, ты что плачешь? — девочка обеспокоенно погладила мужчину по плечу.

— Нет-нет, милая, все хорошо, правда, — закивал головой мужчина, нервно потирая уголки глаз. Он поцеловал ее в лоб и тяжело выдохнул.

— И что, он умер? — грустно спросила девочка.

— Нет, Ант, он не умер! Он просто ушел. Понимаешь, я рассказывал тебе все это, чтобы ты усвоила в своей жизни одну очень важную вещь: если человек тебе действительно дорог, то ты должна бороться за него, бороться с собой. Понимаешь, эти два друга, они думали, что поступают лучше, но на самом деле, думали лишь о себе. А когда все поняли, было уже поздно…

***

Спустя месяц, Питер сидел на лавочке возле озера, сжимая в руке рубашку Тони, в которой он видел его в последний раз. Рядом с ним сидела заплаканная Линда. Паркер рассказал ей обо всем, и привел сюда, в место, которое Старк любил больше всего. Девушка утыкалась в плечо друга и всхлипывала, потому что не могла сдерживать новые приступы рыданий.

— Пит….Что же мне теперь делать… — сквозь слезы бормотала Линда.

— Я буду рядом, — еле слышно ответил Паркер.

***

— Антоинетт, Питер! Господи, я вас весь день ищу, — воскликнула запыхавшаяся женщина.

— Мамочка, ух ты, привет! — девочка слезла со скамейки и побежала навстречу матери, обнимая ее.

— Дорогая, соберешь для меня цветы с той лужайки? — улыбнувшись, проговорила женщина, и девочка пустилась бежать. Она подошла к печальному мужчине и села рядом.