– Здравствуй, Эр. Я знал, что ты придешь, сегодня и ждал тебя. Заходи, поговорим перед дорогой. Тебе осталось еще немного. Ты заодно передохнешь с дороги и перекусишь. А твоего друга и Кристину покормят. Не беспокойся.
Опять удивился Эр, откуда старец знает их имена, хотя сейчас он с ним разговаривал не мысленно, а как простой русич. Эр поблагодарил и вошел в избу. Внутри избы были только широкая кровать с наброшенным на нее волчьим одеялом, деревянная лавка и красивый узорчатый стол. Окно ничем не закрывалось, хотя было уже прохладно.
– Да, Эр, меня предупредили, – продолжал старец, – и кто это сделал, ты уже знаешь сам. Пока ты подкрепляешься молоком и лепешкой, я расскажу тебе обычаи этих племен, чтобы тебе было легче привыкнуть к новой жизни.
Дальше он рассказал Эру много интересного из истории славянских племен, их обычаи, взаимоотношения между племенами и соседними народами. После этого старец сказал:
– После многочисленных просьб некоторых моих друзей, Тот, которого ты уже видел, разрешил мне и им, в том числе, спуститься к вам на землю, чтобы ускорить ваше понимание предначертанного. Но мы в очередной раз убедились в мудрости Всевышнего, когда Он говорил, что до всего каждый должен дойти сам. Подобно тому, кто единожды обжегся на кипящей воде, будет осторожен с кипятком, так и тот, кто не знает, что такое кипяток, будет соваться в горячую воду, пока сам не обожжется и только после этого сам будет осторожен. Так и вы, люди, не можете пока осмыслить происходящее до конца. Видимо не пришло еще это время для этого народа. Да будет день и все встанет на место свое и каждый получит по заслугам. Скоро мы покинем землю, после этого наступят тяжелые времена для русичей и великий холм уже не будет надежной защитой от завоевателей. Придет время, и никто даже знать не будет о теперешнем великом едином государстве, в центре которого среди русичей, теперь будешь жить и ты. В дневном переходе отсюда вниз по течению живет племя, которое совсем недавно жило в лесах. Колыбелями им служили ветви деревьев. Принадлежали они к племенам древлян. Но по великому предначертанию, выпавшему на твоего сына, это племя совершило тяжелый переход и с прошлой зимы уже живет на берегу реки. Они тебя не знают. Для них ты – чужестранник. И ты сам должен завоевать у них любовь и уважение. Их старейшину предупредили, что к ним поселят еще одну семью. Поэтому ты смело можешь туда отправляться. И поспеши, так как завтра мужчины племени уходят на охоту и будет лучше, если ты познакомишься с ними до их отхода.
Эр поблагодарил за науку, за хлеб, соль и вышел наружу. Его уже ждала Кристина. Всю ночь они шли вдоль реки к своему новому месту жизни. Они почти не говорили, “ про себя “ обдумывали, что же будет с ними, как сложится их судьба, смогут ли они ужиться с чужим племенем. Утром они подошли к селению. Это селение, в отличие от предыдущего, состояло примерно из двух десятков изб. Очевидно, сказывалась привычка племени жить под охраной деревьев. Это обрадовало наших путников, так как их мало привлекало жить в земляной норе. Мысленно Эр поблагодарил Афродиту и то новое Божество, которое побеспокоилось, чтобы племя древлян перебралось сюда, а не “землян” и ли каких-нибудь “водян”, что пришлось бы жить все время по горло в воде. В центре селения стояло все мужское население рода, в готовности уйти на охоту, и только появление двух путников задержало их. Подойдя к мужчинам, Эр по обычаю русичей поклонился им в пояс и сказал, откуда он пришел, и кто его послал. Из толпы вышел могучий светловолосый воин, примерно одинакового возраста с Эром и сказал, что он старейшина этого племени и от старца знает, что в его племени поселится еще одна семья.
– Я рад, что в племени появился еще один мужчина. Судя по виду, ты – воин. У тебя честные глаза, прямой взгляд. Мне кажется, что ты не трус. Но поживем – увидим. Сейчас мы идем на охоту, если ты не устал, то можешь пойти с нами. О твоей жене побеспокоится моя жена. У нее характер, как у того степняка. Она в обиду никого не даст и в то же время – хорошая хозяйка.
Хотя Эру хотелось спать и ныли ноги от долгого перехода, но он не показал виду и сказал, что с удовольствием пойдет с мужчинами. Эру дали короткое копье, напоминающий дротик и они двинулись по направлению темнеющего вдалеке леса. Зайдя в лес, Эра назначили в группу, севшую в засаду, а остальные воины ушли далеко вперед и, подняв шум, начали гнать зверье на засаду. Вскоре перед Эром затрещали кусты, и прямо на него выскочил огромный матерый кабан. Он был неимоверного размера с длинными пожелтевшими от старости клыками. Со скоростью брошенного камня он несся на Эра. Эр метнул копье. Острие впилось в загривок, и копье вошло вовнутрь почти на половину длины. От такого мощного удара кабан почти остановился на месте, взвизгнул от боли и, изменив своему инстинкту бросаться на врага, повернул в сторону. Но тут сердце кабана было проткнуто другим копьем, которое метнул старейшина. У кабана подкосились ноги и он, перекувыркнувшись через голову, растянулся на полянке. Жалобно хрюкнув, он дернулся всем своим могучим телом и затих навсегда.
– Удар хорош, но не совсем точен, – сказал старейшина Эру и слегка обнял его за плечи.
– Да, я однажды уже говорил себе такое, – подумал Эр, – выступая в Колизее, когда фракиец своим ударом рассек мой щит надвое, но удар прошел рядом с плечом, поэтому я успел ткнуть его в горло пикой.
Вокруг них раздавались радостные крики охотников и жалобные предсмертные крики убиваемых животных. Людям надо было жить, поэтому в природе устроено так, что один всегда становится жертвой другого. И в то тяжелое время Эр давно усвоил принцип – убей его, пока он не убил тебя. Обстоятельства заставляли Эра жить по этому принципу и, поэтому, со временем он разучился жалеть тех, кого ему приходилось убивать ради сохранения своей жизни. Охота прошла удачно. Зверей было набито столько, что пришлось делать три ходки, пока все было перенесено в селение. По возвращению старейшина честно разделил добычу между всеми жителями, не забыв рассказать и о великане кабане, которого повалил Эр. Старейшина из скромности, правда, не добавил, что сердце кабана, все-таки, было пробито его копьем. Но жители селения, разглядывая кабана, видели результат удара копья Эра, и у них появлялось уважение к незнакомцу за его силу и мужество. Даже мертвый кабан своим видом внушал ужас. Пацанята, толпившиеся вокруг туши, удивлялись, как этот чужеземец устоял, а не влез на дерево от страха.
Эру было указано, где он может построить себе дом. И Эр, по привычке жить в каменных домах, построил себе дом из огромных валунов, в изобилии разбросанных по берегу реки, скрепив их между собою глиной. Все подходили к его дому, щупали руками камни, которые они каждый день видели, и удивлялись, как это они сами до этого не додумались, а тащили тяжеленные бревна аж с самого леса. После постройки дома авторитет Эра вырос еще больше. Эр и Кристина уже бойко говорили на языке русичей. По характеру они были веселые, общительные люди, поэтому они вскоре стали “своими” в этом племени.
И вот, наконец – то, у них родился ребенок. И, конечно же, это был мальчик. Кристина лелеяла своего малыша, а Эр деланно хмурился и говорил с ребенком строгим голосом, как и подобает воину, но в душе он безумно любил этого карапуза, и ему очень хотелось с ним баловаться и трепать его за пухлые щечки. Но он думал, что ему – воину-гладиатору, это не солидно. Поэтому он разговаривал с малышом только строгим голосом, но глаза выдавали его отеческую любовь к сыну. Когда ребенку исполнилось три года, Эр из конских хвостов сплел длинную веревку, привязал ее к потолку, а нижний конец сделал петлей. В эту петлю, он закреплял сына и раскачивал его из стороны в сторону, чтобы тот слегка касался стен дома. Малыш был вынужден ограждать себя от ударов руками. Вскоре, даже сильно раскачав веревку, малыш всегда мог защитить себя руками и ногами, как бы он не летел на стенку. Это упражнение развивало у него ловкость, гибкость, быстроту реакции. В четыре года, когда у малыша сформировались первые черты характера, Эр и Кристина, по обычаю, сели решать, как же назвать ребенка. Эр предложил назвать его Кристофер – как объединенное от Кристины и Эра. Но Кристина сказала, что имя должно помогать сыну стремиться к победе, чтобы имя было, как талисман победы, поэтому она предложила ему доселе не бывшее у русичей имя на эллинский манер – Никита, от греческого слова “никетс”– победитель. Эр очень любил свою Родину, и это имя напомнило ему о ней, поэтому он сразу согласился. Тем более это имя было чем-то созвучно с именами русичей. На этом они и порешили. А на следующий день прибыл гонец и известил, что старец – волхв попрощался со всеми и куда-то ушел, наказав им помнить то, чему он их учил. Тут Эр вспомнил, что старец предсказал наступление тяжелых времен для русичей после его ухода, и ему стало почему-то грустно. Он уже привык жить без войны. Он давно уже не убивал людей и это его радовало. Тут он вспомнил, что его сыну еще очень далеко до настоящего воина и в случае его гибели некому будет обучить сына гладиаторскому искусству с их секретами и уловками. Для малыша Никиты наступили тяжелые времена ежедневных тренировок. Эр давал малышу в руку палку и заставлял держать ее в вытянутой руке по несколько минут, а потом и часов. Учил его плавать, нырять, сидеть долго под водой не дыша или дышать через соломинку. Заставлял его лазить по деревьям и прыгать с высоты. Эр свалил дерево и стоя на этом поваленном дереве, он обучал сына владеть, пока деревянным, мечем. Со временем он поднимал дерево над землей, а толщину дерева уменьшал. Через полгода Никита мог без страха переходить с дерева на дерево по перекинутой между ними палке. Эр завязывал Никите глаза и заставлял его так биться на мечах без щита. Буквально с каждым днем Никита становился более сильным, ловким. Никита умел владеть своим телом. Он был уверен в себе, а эта уверенность давала уму мужества. К восьми годам Никита мог натягивать тетиву лука, которую мог натянуть не каждый десятилетний мальчишка. Никита метко стрелял из лука и бросал дротик, который ему сделал отец. Копья русичей были слишком длинны и были хороши только для конной атаки, а для метания они были неудобны. Эр научил Никиту владеть неизвестным для русичей оружием – пращей. С двадцати шагов Никита мог подбить зайца камнем, выпущенным из пращи. Естественно, все мальчишки селения, даже и старшие, завидовали ему. Но все это давалось Никите собственным трудом, собственным потом, собственной болью от ударов и падений. Постепенно Никита стал вожаком всех мальчишек селения. Все они слушались каждого его слова. Даже взрослые при встрече с этим малышом почтительно здоровались, так как они видели в этом малыше настоящий характер воина и умели ценить упорство при достижении цели.
