– Ну, это если большой шухер устроят, – с сомнением произнёс Вяземский. – А вот я что-то сомневаюсь, что на бытовом уровне простой имперец может что-то противопоставить нобилям…

– Это ты, значит, ещё с местными крестьянами мало общался, майор, – хохотнул Георгий Константинович. – Это в центральных провинциях так, а на границах землю не абы кто получает – в основном, отставники из рядовых легионеров. Эти и пашут с мечами на поясе, а у каждого второго дома выкупленный после службы доспех лежит. Гонору – иным нобилям и не снилось даже! И друг за друга крепко держатся – как увольняются, так целыми центуриями и когортами землю друг рядом с другом берут, а старшие офицеры при них – баронами и графами. Тут, помню, лет десять назад в центральных графствах… Мятеж не мятеж, восстание не восстание, но буза серьёзная приключилась. Щенок один решил, что раз он – графский сынок, то перед ним каждая крестьянская дочка будет ноги рада раздвинуть… Вот только у дочки был отец-отставник, а у него – куча соседей-сослуживцев.

– И что? – с искренним интересом спросил майор, благо история действительно выглядела интересной.

– А ничего. На третий день собрали войско в пять сотен копий, на пятый – осадили усадьбу графа. К концу недели срубили штурмовые лестницы, десяток полевых катапульт и таран, усадьбу взяли, а сынка над воротами повесили. Два окрестных графа было сунулись на подмогу с дружинами, а против них десять других графов поднялось – у благородных-то всегда промеж собой поводы для обид имеются. А там и когорта расквартированного поблизости легиона подтянулась, но её командир применять оружие до выяснения всего отказался наотрез. Только чудом большого восстания избежали. В итоге графство поделили промеж соседями, так что нобили в обиде не остались, зачинщики беспорядков где-то месяц посидели под замком, пока следствие вели, а потом и вышли. Тут же половина Предела заволновалась, а как слухи дальше пошли, так Империя со всех четырёх концов зашевелилась – отставники-то везде есть. И опора трона – не дворяне, а легионы. Имперцы уже на практике усвоили – восставших дворян легионеры давят, а вот восставшие легионы никакие дружины укротить не в состоянии.

– И правда, фэнтэзи, – скептически хмыкнул Сергей и хотел было ещё кое-что добавить… но замолчал.

Макаров проследил за взглядом майора, притормозил.

На одном из полей на окраине селения рядами возвышались простенькие деревянные пирамидки со звёздами на вершинах.

– Кладбище, – просто сказал Георгий. – Почти все наши здесь лежат, почти всех уже Костлявая побрала… Кого – в сражениях, кого – в старости, кого – от болезней.

– Здесь есть опасные вирусы? – несмотря ни на что Вяземский оставался прагматичен.

– Чума, холера, тиф – всё, как и у нас. Правда… Было ещё что-то вроде «испанки». Когда самый первый набег на нас случился, занесли к нам эту заразу. Может, было б у нас лекарств побольше – справились бы и без особых потерь, а так, спустя три с лишним десятка лет? Все запасы уже истратили, на местное целиком перешли – травки да наговоры всякие…

– Значит, опасаться нечего? – уточнил разведчик.

– Опасаться всегда есть чего, майор… Но этой дряни – вряд ли. Тогда ведь не только наших, советских, повыкашивало – слегли и те, кто из дальних районов был. А с тех пор таких у нас было немало, и никто даже легонько не захворал – Эйра своё дело знает твёрдо, хотя и говорит, что в медицине не смыслит ничегошеньки. Хотя как по мне – старый добрый пенициллин лучше будет.

– Я думаю, лекарства вам поставят без проблем, – подумав, сказал Сергей. – Если они вам нужны.

В принципе, о судьбе анклавовцев он и правда уже особо не переживал – что-что, а современная Россия являлась довольно аморфным в плане идеологии государством, и на высоком уровне что к оголтелым монархистам, что к коммунистам или даже анархистам относились совершенно индифферентно. Никому особых хлопот не доставляешь – ну и хрен с тобой. А если полезен, так вообще…

Медикаменты – это вообще первое дело в гуманитарной помощи. Лекарства, насколько знал Вяземский, уже вовсю поставляли по «ленд-лизу» даже имперцам. Правда, ничего сверхъестественного – сущую банальщину, которой и так были почти бездонные запасы – перевязочные материалы, элементарная зелёнка да активированный уголь. Смешно? Для многих – да, безусловно. Но не для армии, в которой заражение крови и дизентерия – всё ещё актуальные вещи. Магическое лечение – штука крутая, быстрая и эффективная, спору нет. Вот только хороших магов-лекарей найти непросто.

– Князь, как слышишь меня? – неожиданно ожила закреплённая на разгрузке рация. – Это Руслан, приём.

– Слышу тебя хорошо, – ответил Сергей. – Что такое?

– Кравченко на связь вышел – сказал попробовать наладить видеозвонок с базой.

– Его там Илон Маск укусил, что ли? – удивился майор. – Откуда такая нездоровая фантазия в плане технических инноваций?

– Ничего не знаю. Кравченко сказал, какой-то модный дирижабель связи повесили. Экспериментируют.

– Экспериментаторы, блин. Ладно… Сейчас вернусь, разберёмся.

– А, и главу местных тоже попросили поприсутствовать. Типа – переговоры.

– Попросили, в смысле – «не помешает; не обязательно; будет нелишним, но в общем-то необязательно?».

– Нет. «Категорически острая нужда».

– Вот же… – протянул разведчик. – А, прорвёмся. Всё, до связи.

– До связи.

Макаров и Вяземский обменялись взглядами.

– Обратно?

– Обратно.

Есть мнение, что к ненормативной лексике (к мату, то есть) русский человек чаще всего приходит во время тяжёлой физической работы, а также, будучи в бою. Такое вот незамысловатое народное колдунство, эффективность которого была доказана ещё знаменитым укротителем джиннов Геральтом Ривийским.

Но в век высоких технологий к этим двум матерным китам добавился кит третий – настройка сложных электронных устройств, чаще всего компьютеризированных.

Короче говоря, директива испробовать функцию видеосвязи была простой лишь на словах, а на деле уже спустя полчаса Вяземский начал вполголоса ругаться матом. Военный ноутбук в недрах «Гиены» найден был достаточно быстро, но вот его включение, развёртывание специальной внешней антенны, поимка сигнала и попытка совершить видеозвонок посредством высочайше утверждённого отечественного аналога «Скайпа» оказались куда сложнее. И дело было даже не в смущающей более-менее образованные умы кнопочки с надписью «Видеозванок» (именно через «а»), а непонятность последовательности действий в целом. Идущая в комплекте инструкция была как всегда очень толстой, подробной, но при этом изобилующей массой малопонятных сокращений и потому совершенно бесполезной.

Впрочем, при помощи угрозы применить лом и такой-то матери, чудеса отечественного ВПК под управлением американских процессоров на китайских платах изволили заработать.

– Богато живёте, – одобрил Макаров, наблюдавший за процессом наладки. – Я, конечно, насмотрелся уже на местные волшебные поделки, но тем сильнее впечатляет. Неужто у всех теперь такая техника у нас в армии?

– Нет, конечно, – Вяземский указал на валяющий неподалёку ТА-57, он же в просторечии «тапик», который был извлечён из недр БТРа в ходе поисков давно не использовавшегося ноутбука. – Вон, конструкция 57-го года, на основе полевого телефона образца 43-го года… И до сих пор на вооружении. Недавно, говорят, даже модернизировали.

– Запасливо. А из оружия, я так понимаю, так автоматы Калашникова и остались? Ну только диковинные какие-то… Хотя мы никаких в руках не держали – когда сюда попали, они ещё секретными были.

– У нас в оружейке в ППД остались и попривычнее – даже пара АКМ 62 года выпуска, – сообщил разведчик. – А ПМ, который ещё в начале лета моим табельным был – 51 года выпуска.

– Может, у вас и «тридцатьчетвёрки» ещё на вооружении остались? – усмехнулся Георгий Константинович.

– Вот чего нет – того нет… Во, кажется, получилось.