— Не дождешься, Малфой! — проговорил я и от волнения облизал пересохшие губы, снова выпил огневиски, теперь уже залпом оставшиеся пол бокала.

Драко судорожно сглотнул, глядя на меня и прищурил свои невозможные бриллиантовые очи.

— Поттер, не пори ерунды, смотри на вещи реально. У меня пакет всех документов на ребёнка, плюс Непреложный обет, что я усыновлю Тэдди. Я предлагаю тебе безбедное проживание со мной в доме, где ты останешься рядом с Эдвардом столько, сколько пожелаешь. Ты слишком худой, Гарри, и я должен увезти тебя с собой туда, где мои французские вина, тёплый климат, натуральная еда приведут тебя в форму, где нет этого пакетированного яда, что ты лопаешь, ещё и ребёнка, не приведи Мерлин, научишь этой гадостью питаться. Я прошу тебя, Поттер, включи мозги, а не гриффиндорский идиотизм.

— Хорошо, я подумаю, Малфой, — ответил я и отодвинул от себя еду, она мне не полезет сейчас в рот, аппетит пропал.

Но Драко, похоже, решил иначе. Он встал с своего места и обогнул стол, взял табуретку и сел напротив меня.

— Эй, ты чего это, Малфой? — спросил я.

— Я не могу позволить тебе лечь спать на голодный желудок, — улыбнулся блондин и взял мою коробочку с едой в руки. — Паста со сливочным соусом, овощами и жареной говядиной. Это просто восхитительно, присыпано кунжутом. Давай, поешь.

— Я сказал, что не хочу есть, — отстранил я руку Драко. — Пусти меня, я хочу спать.

— Нет, — возразил он, — надо поесть. Ты весь прозрачный и худой совсем стал. Я благодарен тебе за Тэдди, ты его хорошо одеваешь: дорогие костюмчики, обувь рубашечки, да и постельное белье не дешёвое, я все это увидел сегодня. Тебе не сладко пришлось весь год смотреть за мальчиком, но теперь, Поттер…

— Драко, — взмолился я, — зачем ты так со мной, а? Хочешь отомстить мне, накажи меня, но не ребёнка. Ведь он привык к здешней среде, к этой квартире и ко мне. Да, она не ахти какая большая, в ней не прибрано, но с детьми иначе и не бывает… Я прошу тебя, Малфой, оставь нас с Тэдди в покое! Ведь там, в твоём мордредовом замке сыро, холодно, неуютно и тоскливо. Мальчику нужен свет, солнце, любовь, какую я ему даю и семейный очаг…

— Поттер, я тебе уже сказал утром сегодня, что у меня уютный дом. Нарцисса развела сад за домом, кругом цветы, павлины гуляют белые, как любил когда-то отец, перед домом в фонтане плавают рыбки… Рай, а не дом, одним словом. За ним начинается поле, а за полем виноградники. У нас прекрасные соседи, увидишься со своей подругой детства, посмотришь на волшебных животных, их Грейнджер с Паркинсон разводят в питомнике.

У меня заурчало в животе от голода, запах еды разбудил рецепторы, а голову кружил огневиски, а ещё эта близость Драко рядом. Малфой улыбнулся и протянул мне, держа палочками кусочек мяса, аппетитно прожаренный. Я подался вперед и взял зубами этот замечательный кусочек, начал жевать, не сводя глаз и блондина.

— Ммм, — простонал я от безумно вкусной еды, — это божественно!

Парень снова сглотнул и улыбнулся, потом умело подхватил китайскими палочками пасту в нежнейшем соусе, и протянул мне, налил в бокал новую порцию огневиски. Я стал пить из бокала и огненная жидкость попала «не в то горло». Я закашлялся и Драко подскочил, стал хлопать по моей спине. Как получилось, что наши губы встретились? Да не понятно, но это произошло, и не столь важно, как это произошло. Блондин подхватил меня на руки и перенес на подоконник, а сам встал между моих ног и его руки забрались мне под футболку. Драко стал целовать мою шею, слегка покусывая и тут же зализывая, заставляя меня выгибаться в его умелых и горячих руках. А потом губы блондина снова накрыли мои губы. Жадные поцелуи, жаркие ласки языка, прерывистый шёпот, бесстыдные слова о том, как он хочет меня… Я плавится и стонал.

— Малфой… Драко, прошу тебя… — шептал я, снимая с парня пиджак, эту чёртову удавку-галстук, дернул в разные стороны рубашку блондина так, что пуговицы разлетелись по всей кухне. Мои руки стали гладить широкие плечи Малфоя, его спину, и я зарывался пальцами в белый шёлк его волос. Мои губы шептали и умоляли о любви.

— Скажи мне, Гарри, что ты хочешь? Громко скажи! — слышу я хриплый голос блондина.

— Возьми меня, Драко, пожалуйста, — отвечаю я и ближе к нему прижимаюсь.

Малфой поднимает меня за бедра, а я опоясываю его своими ногами и целую, обнимаю за шею. Он разворачивается к двери и замирает на месте.

— Драко?.. — шепчу я, а он меня отпускает с рук и я стекаю по нему вниз, хватаюсь за блондина, потому что кружится голова, и поворачиваюсь к двери.

Тэдди стоит в дверях. Его глаза черные, а волосы огненные. Малыш в гневе, а в глазах слезы. Я подлетаю к ребёнку и поднимаю на руки.

— Все хорошо, милый, я рядом. Все хорошо. Мы с твоим дядей… поговорили немного. Пойдем, мой малыш, я тебе песенку спою. Малфой, — это уже к Драко, — спасибо за еду, иди спать, завтра поговорим.

Я уношу мальчика с кухни, прикрывая дверь за собой. Я вношу Эдварда в детскую и кладу на кровать. Волосы снова стали светлыми, а глазки синими. Это очень хорошо.

— Гарри, — произносит ребёнок и я начинаю плакать. Это первое слово, сказанное мальчиком за год. Я обнимаю его и целую в бледную щечку малыша.

— Ты же, мой хороший! — улыбаюсь я и тонкие ручонки Эдварда обнимают в ответ.

Я начинаю петь песню русского поэта на английском языке:

«Под небом голубым есть город золотой,

С прозрачными воротами и яркою звездой.

А в городе том сад, все травы, да цветы,

Гуляют там животные невиданной красы:

Одно, как жёлтый огнегривый лев,

Другое — лев, исполненный очей,

С ними золотой орёл небесный,

Чей так светел взоров незабываемый.

А в небе голубом горит одна звезда,

Она твоя, о, Ангел мой, она твоя всегда.

Кто любит, тот любим,

Кто светел, тот и свят.

Пускай ведёт звезда тебя

Дорогой в дивный сад…»

— Тэдди, кто у нас Ангел небесный? — спросил я после песни. — Скажи мне, пожалуйста, малыш мой?

Мальчик смотрит на меня и улыбается, указывает на себя. Его волосы стали как у меня тёмными, а глаза зелёными. Метаморфомаг. Мальчик взял мою руку и потянул к своей щеке.

— Ещё… — просит Тэдди и закрывает глазки.

Я снова пою эту песню, услышанную много лет назад по радио, когда я жил с тетей Петуньей на Тисовой улице. Пока я пою песню-колыбельную, Тэдди засыпает. Я осторожно вынимают руку из-под тёплой щечки малыша и покидаю детскую. Драко не спит. Я вижу его на лоджии, он курит и смотрит в даль. Я выхожу на лоджию и встаю с ним рядом. Драко курит и молчит.

— Сейчас Тэдди назвал меня по имени, представляешь? — говорю я тихо, но Малфой молчит и стряхивает пепел на улицу с лоджии, его руки дрожат. — И сказал: «еще», прося повторно спеть колыбельную.

— Тэдди… Как думаешь, Поттер, мальчик когда-нибудь примет меня и Нарциссу? — тихо спрашивает блондин.

— Драко, — ответил я, — с больным малышом нужно море любви, я уже говорил тебе об этом. Нужно забыть о себе и всего себя малышу отдать, чтобы он не просто увидел, что ты его принимаешь, как члена семьи, но чтобы он почувствовал, что мальчик и есть твоя семья. Это не легко, я первые месяцы выл, подобно волку на луну, думал никогда не произойдёт того, что Эдвард меня примет всем сердцем и всей душой. Почти полтора года прошло, а он три дня назад сам впервые залез ко мне на руки и потянул за собой, чтобы я с ним спал, пел ему песни и читал сказки. А сегодня Тэдди назвал меня по имени. Я рад, у меня на сердце Пасха. Драко, он тебя примет и леди Нарциссу — тоже, но надо время. Твоя мама — женщина, и я думаю, что у неё первой получится найти к ребёнку подход. Не унывай, Малфой.

Драко повернулся ко мне и по щекам его текли слезы. Я подошел к нему и просто обнял, согревая от прохладного ветра, зная, что он всегда боялся холода. Но сейчас блондин был уже не студент Слизерина и не выпускник, он превратился в шесть с гаком футов Секси Идеала мужской красоты и силы.