— Драконом обернёшься? — спросил он наконец.
— А надо? — с сомнением спросил Дракон.
— Непременно.
Эмбервинг дёрнул плечами и превратился в дракона. Он сел, сложил за спиной крылья и уставился на рыцаря глазами, полными янтаря. Тучный рыцарь тут же повеселел, ещё раз издал торжествующее: «Ага!» — и растопырил руки так, что ткань натянулась, как на пяльцах. Дракон по-прежнему недоумевал.
— Ага, — сказал уже Голденхарт, сообразивший, что к чему, — я понял! Точь-в-точь как в легенде о красном стяге!
— Что за красный стяг? — наморщила нос Сапфир. А Эмбер скосил на них глаз и прислушался.
— Будто бы один рыцарь победил дракона собственным знаменем. Оно непременно должно быть красного цвета и расшито золотом. Дракон, взглянув на стяг, сначала ослеп, а потом издох. В южных королевствах эта история очень популярна. Так даже лекции рыцарям читают, как победить дракона, имея при себе лишь знамя, — объяснил менестрель.
«Ага!» — сказал себе уже Дракон и решил позабавиться. В самом деле, люди сами виноваты, что верят в подобную чушь.
— О! — сказал он патетичным тоном. — Я ничего не вижу! Свет меркнет перед моими глазами!
Тучный рыцарь просиял и бросил многозначительный взгляд на оруженосцев. Те одобрительно заулюлюкали, чтобы подбодрить «доблестного рыцаря». Эмбервинг не поленился опрокинуться на бок и даже пасть раскрыл, чтобы вывалился язык, совсем как у медведя, которого им притаскивал Нидхёгг. На рыцаря это непременно должно было произвести впечатление.
— Эмбер! — всполошилась Сапфир и со страхом взглянула на Голденхарта. Тот улыбался.
Тучный рыцарь издал торжествующее восклицание, потрясая красной тканью:
— Аой, аой! Дракон побеждён!
Голденхарт между тем объяснил дочке, что рыцарь процитировал строку из баллады о красном стяге. Именно так она и заканчивалась: «Аой, аой! Дракон побеждён!»
Но победителя в шестом поколении к этому моменту начали терзать смутные сомнения, что дракон мухлюет. Предательский дымок, струящийся из пасти дракона, намекал, что тот дышит, а раз дышит, то и не издох. Тучный рыцарь подозрительно спросил:
— Ты, дракон, на самом деле издох?
— Разумеется, нет, — отозвался Дракон и, подобрав язык, спокойно поднялся и сел как ни в чём не бывало.
Тучный рыцарь поспешно растянул никчёмную тряпицу перед его мордой, но руки у него дрожали, как у дряхлого старика.
— Да ладно, — фыркнул Эмбервинг. — Какой идиот придумал, что драконы дохнут при взгляде на красную парчу? В жизни не слышал большей глупости!
— Но ведь это непреложная истина! — возопил тучный рыцарь.
— Да неужели? И кто вещает эту «непреложную истину»? — поинтересовался Дракон.
Оруженосцы, помявшись, начали, перебивая друг друга, рассказывать, что предание о красном стяге весьма популярно в тех краях, откуда родом их господин. И там действительно читали лекции начинающим рыцарям о том, как победить дракона подручными средствами.
— Чушь, — фыркнул Эмбервинг, превращаясь в человека.
— Мэтр Херзингер не мог ошибиться! — продолжал вопить тучный рыцарь, и его лицо так покраснело, что все решили, что его вот-вот удар хватит.
— Что ещё за мэтр Херзингер? — поинтересовался Дракон.
Оруженосцы опять наперебой начали объяснять, что мэтр Херзингер — весьма уважаемая в тех краях персона, почётный ведьмоловец (самопровозглашенный), наезжает и читает лекции о самообороне против разной нечисти: ведьм, колдунов, леших, кикимор, — а как-то прочёл и лекцию о драконах, в которой направо и налево цитировал известное всем предание о красном стяге и клялся и божился, что это истинная правда.
— «Ведьмоловец»? — переспросил Дракон.
— Ну, по-нашему — охотник на ведьм, — объясняли оруженосцы, — а по-ихнему, по-учёному — ведьмоловец.
Рекомендации упомянутого ведьмоловца пользовались бешеной популярностью. Чего стоит одна контратака против ведьмы! Всего-то и нужно, что плюнуть ей на хвост.
— На хвост? — уточнил Эмбервинг. — Ведьме?
Оруженосцы закивали, и в следующие минут пятнадцать кладезь знаний Дракона значительно пополнился весьма любопытными сведениями, не имеющими ничего общего с истинным положением вещей. Даже тучный рыцарь вставил пару словечек.
— Солнышко, а разве у ведьм есть хвост? — с сомнением спросила Сапфир у Голденхарта. — По-моему, нет.
— По-моему, тоже, — согласился Голденхарт. Во всяком случае, у Хельги не было.
Апофеозом стало наставление о чёрных кошках. Когда Дракон услышал, что нужно сделать, если чёрная кошка — ведьма в кошачьем обличье или ведьмин кот! — перебежит дорогу, то он звучно захохотал. Сапфир уже давно заливалась смехом. Мэтр Херзингер уверял, говорили оруженосцы, что нужно схватить чёрного кота за хвост и отбросить обратно, при это желательно ещё поплевать через плечо, лучше — через левое, и трижды произнести заклятье: «Чур меня, чур меня, чур меня, не проймёшь, проклятущая ведьма!» Тогда ведьма станет сама собой, и можно будет смело плевать ей на хвост, а уж тогда она непременно издохнет.
— Хм, — протянул Дракон, — а если кот всё же окажется котом, а не ведьмой?
— Тогда, — предположил Голденхарт, с трудом сдерживая смех, — следует, прежде всего, отпустить его, пока он тебе глаза не выцарапал. Или плюнуть ему на хвост. Так, на всякий случай. Вдруг сработает?
— А вы, сиятельный господин, тоже знакомы с трудами мэтра Херзингера? — с уважением спросил тучный рыцарь.
Голденхарт, который болтал что попало, что в голову придёт, не выдержал и засмеялся.
— Ну, — протянул Эбмервинг, — если труды мэтра Херзигнера столь обстоятельны и… содержательны, что даже описывают плевки на хвосты бродячих котов… то как же объяснить досадное недоразумение с красным стягом, от которого пользы, как от дырявого сапога?
Ответ напрашивался сам собой: мэтр Херзингер — шарлатан. Но оруженосцы довольно быстро нашли объяснение: ведьмоловцу позволительно ошибиться, если речь идёт о драконах, потому что он не драконоборец, а ведьмоловец, а стало быть, о ведьмах он знает больше, чем о драконах, вот и закралась в его объяснения досадная ошибка, поскольку он опирался на сведения из предания, а те оказались не фактами, а всего лишь фантазией сочинителя, но кого же винить в таком случае, как не сочинителя предания? А с мэтра Херзингера взятки гладки, тем более он человек почтенный, больше сотни ведьм со свету сжил, простительно и ошибиться разок.
— Хм, — опять сказал Эмбервинг, — простительно, конечно. Не считая того, что из-за его ошибки было под угрозой седьмое поколение доблестного рыцаря.
— Как это? — не понял тучный рыцарь.
Дракон объяснил:
— Если бы я тебе откусил голову, когда ты принялся размахивать передо мной красной тряпкой, то оборвался бы твой доблестный рыцарский род на шестом поколении. Повезло тебе, что я отличаюсь терпением и согласился выслушать весь тот бред, что вы несёте уже битый час. На вашем месте я бы вернулся в родные края, отыскал этого мэтра Херзигнера и… плюнул ему на хвост. Думается мне, что у ведьмоловцов непременно должны быть хвосты.
Как поступил тучный рыцарь впоследствии — осталось покрыто мраком и тайной, но из Серой Башни он убрался куда как поспешно. Красный стяг у него Дракон отобрал: оставил себе в качестве трофея.
— А тот ещё пройдоха, — заметил Голденхарт, — этот Херзингер!
— А ты на самом деле знаком с его трудами? — спросил Эмбервинг.
— Да что ты, это приметы, я их за время странствий столько наслушался, что бумаги не хватит, вздумай я их записать, — возразил менестрель со смехом.
— А ведьмы на самом деле существуют? — задумчиво спросила Сапфир.
Эмбервинг снял её с изгороди:
— О ведьмах, юная леди, мы потом поговорим, а пока потрудитесь объяснить мне, почему вы сидели на заборе, когда я сказал вам не выходить из двора?
— Вообще-то я и не выходила, — возразила Сапфир, засмеявшись его полушутливому тону. — Раз мои ноги не касались земли по ту сторону изгороди, то и не считается.
